УДИВИТЕЛЬНЫЕ АРТИСТЫ В неком царстве-государстве Жил портной Иван Порфирьич, Штопал он носки бесплатно, Пришивал воротнички. Но основным специалистом портной Иван Порфирьич числился по пошиву футлярчиков для носов. Край царства-государства был зимами суров, а вот люди попадались там с монументальнейшими носами, отчего и претерпевали страдания от трескучих морозов. Иван же Порфирьич, сам бывши курносеньким, нужду людей всё же очень даже понимал и способствовал обретению ими своего счастия. А счастье их было в том, чтобы нос не замерзал. А то побелеет — да потом и повянет мерзлой разэдакой картошкой, — куда так годится? И была да у портного Кошка цвета голубого, С беленькими лапками, Шерстяными тапками. Дело в том, что кошка просто не могла прожить и минутки, чтобы не намурлыкаться, была она до мурлыканья пребольшой охотницей. Вот и берегла своё горлышко, дабы всегда было поздоровей да позвонче. А для того правил немного существует: не пить холодного молока да чтобы ножки всегда в тепле сухонькими оставались. Ехали артисты, Очень голосисты, Больно уж речисты, Казисты, плечисты, На потеху к нам. И попали они прямо на ярмонку, поставили балаган и давай концерты давать. Кошка как об этом услышала — хвостик распустила и собралась на артистов поглядеть да и своими талантами блеснуть. Да только мороз лютый стал помехой. У кошки нос не ахти какой, небось, немного и потерпит. А вот хвосту, пожалуй, от такой температуры вовсе бы стало невмоготу. И пристала кошка к портному: — Сшей да сшей мне нахвостник! А Иван Порфирьич возьми да заупрямился: — Некогда мне, — говорит, — да и дорогого матерьялу не могу положить на такое зазряшное дело, а дешёвку, как ведаете, не шьём. — Пречудный вы человек, Иван Порфирьич, да что же это такое, — говорит кошечка, — чего это вы тут заартачились? Мяу, нехорошо, — говорит. Тут к Порфирьичу и артисты понабежали: — Сударь, — говорят, — если вы не отпустите вашу киську на нас поглядеть и нам её мурлыканье послушать — так уж и извиняйте, мы отнекиваемся играть. Тут же и директор ярмонки к Порфирьичу прискакал: — Не погуби, брат, — говорит, — не вгони в убыток и разорение. Билеты на этих гастролёров все то уже проданы, а деньги — прокушаны. Так что выручай, брат, не ерепенься и сшей, уж если нахвостник совесть не позволяет, то мне, пожалуй, наносник новый — как раз, брат, с киськин хвост придётся. — Что ж, — говорит портной Иван Порфирьич, — новый футлярчик взамен замусоленного тебе, так и быть, сшить могу, чай, нос твой шерстью не оброс. А вот кисюньку мою дорогую пустяками баловать нечего — у ней хвост и так в естественной шубке. — Ах, господа, — говорит киська, — это, пожалуй, что так. Вы меня уж извиняйте. Впервой всё мне это, ещё по улицам зимой не хаживала.