in КОРОВА

Корневая основа «кор» в однокоренных словах «корова», «корочун» и «коровай» связана по смыслу и происхождению с корневой основой «хор», где «к» и «х» — трансформирующиеся согласные звуки. Это доказывают и варианты русского слова «хоровод» — «коровод» (В.Даль) и «корогод» (М.Фасмер), означающий круговой танец (ср. «корона» — кольцеобразный головной венец, от латинского слова, означающего «венок»). В древнеславянских обрядах хороводы были связаны с культом Солнца; и один из Солнцебогов именовался Хорсом. Допустимо также провести параллель между русским понятием «корова» во всех его мифологических и обрядовых смыслах, с одной стороны, и, с другой стороны, одним из имен греческой Персефоны — Богини царства мертвых, дочери Зевса и Деметры, супругой Аида. Второе, не менее известное имя Персефоны — Кора, что дословно означает «девушка», «дева», «девственница». Здесь напрашивается прямая аналогия с нарицательным именем русской невесты — «корова» и первоначальным смыслом имени греческой Коры — «дева-девственница». Оба слова оказываются близкими по смыслу и этимологически родственными. Рудименты древнего поклонения (космическому) Быку сохранялись в народе вплоть до ХХ века. «На Море-океане, на острове Буяне — стоит дуб зеленый, под ним бык печеный, в нем нож точеный...» Корни же данного обряда уходят в доиндоевропейскую и индоевропейскую древность, когда Бог-громовержец (Индра, Зевс, Юпитер, Перун) или отождествлялся в какой-либо своей ипостаси с быком, или же очень тесно привязывался к корове-бычьим мифологическим сюжетам, а ритуал во многом сводился к принесению соответствующей жертвы. Критский Зевс и вся крито-минойская и микенская культура неотделимы от образа священного быка. Эта традиция, хотя и в сильно трансформированном виде, долго сохранялась и в русской культуре и верованиях, где дохристианский громовержец Перун был аккуратно замещен библейским громовержцем Ильей-пророком, чей образ, в свою очередь, восходит к древнесемитскому верховному Богу Илу — властителю молнии и грома. В честь Бога-громовержца (неважно, как прозывался он у разных народов на протяжении тысячелетий) и приносились в жертву быки. В этих жертвах прослеживаются также и следы почитания древнеславянского Божества Велеса (Волоса). Волос (в конечном счете от слова «вол») — скотий (и в первую очередь — бычий и коровий) Бог. После введения христианства был, по сходству имен, отождествлен со св. Власием, считавшимся покровителем скота, а в Олонецком крае так и именовавшимся Богом коров. Подобные жертвоприношения -- и не одних только быков -- в прошлом многократно описывались в русской литературе, локализовываясь в основном в северных областях. Совсем не случайно, что жертвенный обряд с быком перемежевывался при этом с жертвоприношением оленя. Вполне естественно предположить, что культ дикого оленя предшествовал культу одомашненного быка (коровы). Логика же тотемной памяти иррациональна: в преемственном коллективном сознании сменявших друг друга поколений два древних тотемных символа — олень и бык — слились в единый образ тура-оленя: еще совсем недавно в южнорусском фольклоре жива была песня про «дивное зверье тура-оленя».