Полоповаренная книга
или
Рецепты сексуальной молодости


Михаилу Георгиевичу восемьдесят лет. Его супруге Софье Павловне — шестьдесят. Замужней дочери тридцать четыре года, сыну семнадцать. Внуков пока еще нет. Глядя на Михаила, как он просит себя называть, и его супругу, невольно удивляешься, как же им удается сохранять себя в такой хорошей форме. Тела молодые, здоровые, сильные. Говорят, причиной тому неунывающая творческая, физическая, душевная, духовная и... сексуальная активность. И всегда нежная и цветущая во взаимной удовлетворенности любовь друг к другу.

— Вот ты спрашиваешь, как удовлетворять себя и любимого человека полностью, — рассказывает Михаил. — Чрезвычайно незамысловато. Просто надо не стесняться друг друга и... любить.

— Согласен, надо любить. Но разве мужчина и женщина в любви стесняются друг друга?

— Да, в любви нечего стесняться. Но раз ты задаешь вопрос об удовлетворенности — значит проблема существует. Когда любящие стесняются друг друга — им не выйти за пределы своей ограниченности и не обрести живительную для их существ целостность. В трансцендентальном сексе исчезают понятия мужчины и женщины. В трансцендентном сексе мужчина и женщина образуют одну живую, цельную и жизнеутверждающую плоть. На то люди и обладают своей половой принадлежностью, чтобы соединять и преображать в себе весь мир.

— Что означает «не стесняться»? Не стыдиться задирать своей женщине юбку и засовывать привселюдно ей штуковину между ног? А для женщины — принимать такое поведение своего мужчины как должное?

— Примитивно, закомплексованно и неудовлетворительно полностью. А ведь именно последнее спрашивают. Нестеснение друг друга начинается с того, что человек не стесняется себя самого, когда наедине с собой. И потому способен себя понять и с собой разобраться. Знаешь, сила и знание приходят к человеку лишь после того, как он увидит себя немощным и слабым и, при любых достижениях не забывая об этом, постоянно стремится измениться и изменяет себя сам. В том-то и могущество просветления, что человек не стыдится осознавать себя таким, каким он есть, потому что знает, каким он может и хочет становиться.

— Хорошо, человек не стесняется без конца разбираться с собой наедине. Что же он понимает? Применительно к сексуальным отношениям с любимым партнером.

— Понимает, что же он хочет от любимого человека.

— Чего же?

— Это так просто. И всегда всем... известно. Ты даже сам ответишь. Ну, вот скажи, чему девочки завидуют у мальчиков?

— Членику.

— Видишь, всё на виду. А ведь именно на данной почве благодатной произрастает и цветет комплекс неудовлетворенной женщины. Дескать, раз не имею — то и не хочу. А ведь, вроде бы, отсутствие членика должно сделать именно женщину инициативной в делах любви и приучить без стеснения брать мужчину за то и пользоваться тем, что и чего ей недостает. И женщины будут неудовлетворенными до тех пор, пока не станут ведущими и наставницами в любви.

— Наставляют как надо и куда надо то, что стоит? Чтобы стояло на славу и впредь?

— Вот-вот, чего же ради женщине от роду написано быть сексуальной наставницей для мужчин? Не затем ли, чтобы мужчины учились и умели удовлетворять себя и любимых женщин полностью?

— А как быть с активностью именно мужчин?

— Что ж, зачастую именно мужчины выступают инициаторами полового сношения и именно среди мужчин обитает подавляющая часть сексуальных маньяков и насильников. Однако вся эта жестокая агрессивность является не более чем безумием загнанных зверьков. Закомплексованность мужчин состоит в том, что они работают на опережение гипотетического противника. Они боятся, чтобы воображаемый противник не застал их врасплох.

— Кто же этот «противник»?

— Женщина. А теперь скажи, чего мальчики бояться больше всего, в отличие от девочек?

— Быть кастрированными и лишиться членика. Но причем тут женщины?

— Мужчина боится, что его кастрирует именно женщина и за то, что он не сумеет удовлетворить ее. И в то же время мужчины страстно желают женщин. Они исконно хотят, чтобы женщины овладевали ими первыми, — и потому… бояться женщин. И ведут себя, как буйнопомешанные идеей, что их преследуют. Как своеобразные от безысходности и слабости своей самоубийцы, не способные выйти осознанием за пределы своей ограниченности. Мол, вот ты, женщина, ведь ты-то именно этого желаешь от меня? — так вот тебе — на, на, на! Таков мужской сексуальный комплекс. Но если мужчина обнаруживает и осознает в себе этот комплекс, то способен уже вышагивать за пределы его и находить истоки закомплексованности в себе.

— Так что же оказывается причиной самоограничивания?

— То, что мужская жизненная сущность — в мужском семени. Боязнь кастраций — боязнь остаться без семени. Самоубийство загнанных зверьков — безумный сброс семени. Но ведь женщины-то хотят исконно не безумия мужского — а мужчину, потенциального и полноценного. И хотят они такого мужчину – потому что он потенцией и семенем целит и преображает их. Но не сбросом потенций и семени — а тем, что остается быть потенциальным и дальше, и дальше обогащает и взращивает свою мужскую полноценность.

— Какие же практические выводы можно из всего этого извлечь для мужчины?

— Что для него совсем неплохо всегда оставаться быть потенциальным, любвеобильным, жизнеутверждающим и целящим. И что ему естественнейше всегда быть способным переживать самому и доставлять любимой женщине чудеснейшие оргазмы, мало-помалу выделяя семя и предотвращая его сброс.

— Как же мужчине научиться этому?

— Полностью научиться никогда невозможно — на то любовь и искусство, что безгранична в бесконечно возрастающем мастерстве и овладении своими способностями. Процесс возрастания в потенции не имеет пределов. Можно лишь научиться учиться делать это постоянно и самостоятельно.

— А нужно ли?

— Люди, хоть чуть-чуть вкусив радости секса, мечтали, что вот было бы здорово эти радости только и делать, что вкушать. Однако на этом все обычно и кончается: тешить себя мечтами-то тешат — а учиться не учатся. А если бы учились, то узнали, что не эта радость есть главная, хотя она и премного благоприятствует ей — радости самой жизни.

— Жизнь пробуждает семя? И, в то же время, семя пробуждает жизнь.

— Семя — обоюдоострый клинок без рукояти, направленный и на мужчину, и на женщину. Разве что, единственной рукоятью может стать именно умелый фалл. И неумение мужчины владеть и овладевать этим рассекающим острием приводит к тому, что невозможно разрешить патологию и болезненность женского и мужского психического комплекса комплексов.

— Почему же невозможность?

— Именно из-за боязней. Для мужчины — не удовлетворить женщину, если она застанет его врасплох и врасплох пожелает его. Для женщины ее боязнь — первой желать мужчину, потому что он все равно не сумеет удовлетворить ее и к тому же мигом сделает беременной.

— Какие же это страхи? Это заурядная жизнь. Мужская потенция за пару минут сокрушительнейше увядает, а женщины беременеют, не желая того, и не испытывают с мужчиной и намеков на удовлетворение — лишь дискомфорт и боль.

— В том-то и парадокс, что боязнь чего-то, пусть и глубоко подсознательная, вызывает это «нечто» к жизни, и воплощает в ней. От этого не уйти, пока мужчина не начнет овладевать с понимания и наставничества женщины собой. Ведь, кроме всего прочего, неувядающая потенция позволяет мужчине искусно контролировать зачатие, допуская или не допуская его. И даже более того, не быть простым бычком-производителем, а быть способным заниматься осознанной потомственной селекцией и зачинать именно желанных детей.

— И это, по-Вашему, достаточно легко?

— Достаточно трудоемко. Ведь для этого мужчина должен быть способным вначале измениться сам.

— Не наступит ли тогда матриархат? Мужчины перестанут быть агрессивными и кровожадными и станут нежными, по-мужски воистину благоуханными, способными полностью и всегда удовлетворять любую женщину, которая их захочет. Мужчина станет следить не за тем, чтобы кого-то изнасиловать, ограбить, убить — а за тем, чтобы для пожелавшей и желанной женщины секс с ним оказывался бы самым замечательным из уже пережитых, безопасным и чтобы во время любви с женщиной не извергнуться, а доиться в усладах без конца и края, щедро и умело.

— Боишься, что, поскольку и женщины будут без всякого смущения первыми выбирать мужчину, мужчины станут больше следить за тем, чтобы быть наиболее естественными, привлекательными, развитыми и вдохновляющими? И что, поскольку любой мужчина сможет удовлетворить любую женщину без презервативов, бесплодности и беременности, он всегда без боязни сможет лечь, раздвинуть ноги и предоставить для любви бесконечный фалл? И что каждый человек сможет осознать и обнаружить между собой и другим не вражду, не отчужденность — а взаимопонимание, сотрудничество и любовь?

— А вдруг вместо всего этого женщина всего-навсего подчинит своим прихотям мужчину? Будет менять мужчин и перебирать ими бесконечно. И превратит мужчину в какое-нибудь домашнее животное. Собака будет охранять дом, корова — давать молоко, а мужчина — выдаивать помаленьку семя и без устали сношаться.

— Дело не в матриархате. Без помощи извне мужчине не овладеть собой. А когда овладевает — он не перестает быть мужчиной, равно и женщина — женщиной. Они просто обретают забытую в прежней человеческой истории целостность. Лишь цельные личности способны не насиловать друг друга. Они достигают равноправия и гармонии. И живут не просто в согласии со своими желаниями, но и полностью уважая свободу личности другого.

— В том числе, и в сексуальных взаимоотношениях?

— Конечно. Полностью удовлетворяющая любовь бывает с обоюдно осознанных согласия и активности. И тогда половые различия исчезают в трансцендентальном, в трансцендентном сексе. Как мужчине свойственно желать любимую, так и женщине радостно желать любимого мужчину, первой брать его за гениталии, раскладывать и начинать с ним игру. Даже расположения партнеров взаимозаменяемы. При разных звучаниях и разных телесных нюансах одинаково дополняют друг друга и дают сильнейшие наслаждения такие позы, например, когда не только мужчина соединяется с женщиной позади нее, но и когда женщина соединяется с мужчиной позади него.

— А как знать, когда принять ту или иную позу?

— Пусть живая перемена ролей диктуется не программкой и рассудком, а обоюдным ощущением достаточности и необходимости этого для снятия закомплексованности желаний и достижения раскрепощенности, гармонии телесной, душевной и духовной.

— Это стиль и Вашего поведения тоже?

— Безусловно. Мужчина и женщина имеют равное право на обладание тем, чем каждый из них обладает. Коль они открыли для себя радость взаимообогащающего щедрого сотрудничества. И если любимая уходит к другому мужчине — это повод не ревновать, а измениться самому и научиться многому у более ею желанного, конечно, если при этом я не обедняю себя. По сути, чем таким исключительным я как мужчина обладаю? Ведь фалл есть у большей части мужчин. Секс не является тем главным, от чего каждая личность отталкивается в своей жизнедеятельности.

— Он лишь целит наше существо, от цельности которого мы и исходим в своих дальнейших поисках, созиданиях и откровениях?

— Мужчина и женщина — обложки единой полоповаренной книги. И ее совместные страницы они создают как вместе наедине друг с другом, так и сами наедине с миром. Дело не в том, чтобы мужчина был вверху или внизу, активным или пассивным — а чтобы мужчина, как и женщина, любящие друг друга, не оставались бы безучастными даже при таком расположении тел, при котором оказывается он или она неподвижным или неподвижной. И находились бы в неунывающем движении-слиянии-перемещении, как языки пламени, играющие и негаснущие, которые одновременно и распростерты друг над другом, и собранны.

Трансцендентный секс кончается не потому, что вынуждены оканчивать его по истечении желания — а потому, что мы вольны входить и выходить из него по собственному желанию и ради полнейшей удовлетворенности себя и любимого партнера.

— К чему, по Вашему мнению, приведет действительное равноправие мужчин и женщин? Не захотят ли женщины взять реванш за прежние унижения?

— Вижу, мужчин, эта проблема очень занимает. Объединяются в воинские союзы, чтобы не дать женщинам встать с колен. Ведь пока они режут друг друга, женщинам не до равноправия, а лишь бы сохранить род людской и достигнутые культурные ценности.

— Мужчина, наверное, очень хитер.

— Ох, и хитер же, подлец. Но хитрость не от большого ума, от лености. Проблема для него ведь не в том, что женщины воспользуются равными правами — и всех это будет естественно, а в том, что надо развиваться им, мужчинам, целостно. Дитя-то от рождения развивается, но родители его невольно затормаживают. И когда человек сей взрослеет, своей заторможенностью он тормозит и других. А все почему?

— Почему?

— Не личностью он себя свободной чувствует — а тушится в напускном самодовольстве.

— Как рубаха навыпуск. Вроде как мужского достоинства и нет.

— А оно есть — и от него никуда не деться. Поэтому не думаю, что мужчина когда-нибудь окажется в рабской зависимости у женщин. Разве что, когда бесплоден и импотент — но он сам делает себя таким. Ни одна при уме своем женщина не станет кастрировать мужчин, ведь без их полноценности она и сама не сможет быть гармоничной личностью.

— А зачем ей гармония? Пусть остается дисгармоничной.

— Не получится. Уже перенасытились культурой импотентов, немощи и боли. 0 дисгармонии во всем вопиет она — но не знает исхода в своей боли. Поэтому если и наступит равноправие гармоничных личностей не только в пределах избранных и отдельных семей, но и в пределах всех планеты — придет эпоха ненасилия, взаимной чуткости и любви.

Всеми войнами человечество обязано патриархальным мужчинам, всеми радостями любви — матриархальным женщинам. И от того, что мужчина, равно и женщина, будет все больше и больше уделять внимание развитию своих неограниченных способностей и возможностей, в том числе сексуальных и потенциальных, будет происходить не технический процесс дегенерации, а психоэнергетический процесс эволюции человечества. Ведь, вновь-таки, то, каким рождается и становится человек, зависит не столько от того, каким его выносит и воспитает женщина после зачатия, сколько от того, каким его выносят в себе и сформируют его психоэнергетический образ до зачатия мужчина и женщина. И каковым его зачнет, в зависимости от своего собственного развития, мужчина.

— Почему мужчина и женщина должны свято чтить друг друга равные права, в том числе свободу осознанного выбора?

— Просто мужчина и женщина необходимы друг другу на равных. А без этого — боль и дисгармония. Без мужчины женщина топчется на месте, пусть и могучим бульдозером. А мужчина без женщины не сохранит, воплощая, взращенное и достигнутое, пусть он и семи пядей во лбу и в стоячем удовольствии.

В принципе, все было бы хорошо, если бы при нынешней мужской сексуальной инициативности сполна удовлетворялись и женщины, и мужчины. Но природой все обустроено иначе. Мужчина и женщина остаются неудовлетворенными без женской инициативности, равно и без мужской самоподготовки и многооргастичности.

— А где же равенство?

— Этим оно и достигается. Ведь то, что женщине следует развивать естественную инициативность, а мужчине – вполне естественные для своих возможностей самоподготовку и многооргастичность, совсем не исключает и того, что мужчина без равной с женщиной инициативности скучен, а женщина без равных с мужчиной самоподготовленности и многооргастичности суха и пресна. То, чего недостает, тормозит их осознавание. А чтобы изменять себя и мир — нужно расширенное осознавание. Психический мир мужчины и женщины и цельность их сознания в нем обуславливают и их энергетику, и степень их владения ею.

— В чем заключается расширение осознавания?

— Все более полное осознавание человеком себя и миров внутри и вокруг себя. Что мира-то два — но они едины и цельны как раз благодаря личности человека. Мир внешний — в безграничных просторах космоса и всегда пребывающий «твердью»; и мир внутренний — в безбрежных измерениях сознания человека и всегда пребывающий «горним». Что обращать невидящий взор к небу? — там такая же твердь бесконечная, на которой стоишь и из которой при любом увеличении слагаешься. Искать небо — найти и увидеть его внутри себя и внутри всего, что тебя окружает. Человек угнетен, когда он твердь почитает за небо, и свободен, радостен — когда в тверди прозревает горнее. Чтобы прийти и подобному ощущению, человеческому существу требуется цельность. А ее он постепенно достигает при умелой мастурбации и трансцендентальном партнерском сексе.

— Почему?

— С одной стороны, он понимает, что радость секса и творчества обретается лишь при сотрудничестве с другим существом и миром вовне и внутри себя. С другой стороны, все больше внимания уделяет миру внутреннему — а через него осваивает и преображает мир внешний, в той же степени, как становится при этом быть способным осваивать и преображать мир внутренний через мир внешний, например, развивая и укрепляя тело.

— И что все это изменяет в его сексуальном поведении?

— Человек обнаруживает в сексе не физиологическое кощунство, не вынужденность и принуждение — а мистическое действо, в котором, оказывается, способен не терять себя. Люди развращены, жестоки, одержимы похотью, маниями, психозами, болезнями, нервозами не только потому, что они пребывают сексуально неудовлетворенными, а, скорее, оттого, что не знают радости возрастания энергетики и осознавания себя и миров в трансцендентальном сексе.

— Объясните это, пожалуйста, более подробно.

— Хорошо — то же самое более подробно и упрощенно. Грубо говоря, мужчины в своем искусственном противопоставлении женщинам копят энергию, чтобы им хватало агрессии и сил насиловать женщин. Женщины все той же патриархальной моралью лишаются инициативности в любви, чтобы быть сексуально подавленными.

— В чем же искусственность ситуации?

— Половая принадлежность — не повод для порабощения — а лишь временное отличие существа человека. И, по большому счету, не женщине следовало бы быть подстилкой для мужчины, но мужчине следовало бы стать опорой для женщины. Да, мужчина обладает от природы тем, чего у женщины почти что, вроде бы, и нет, но зато штуковина сия без женщины совсем не внушительна и не утешительна. Ведь даже мастурбация умелая и та происходит с мыслью о любимой женщине и ради того, чтобы суметь при встрече с ней удовлетворять ее и себя полностью.

— Без женщины нога застряла в колесе?

— Без женщины нет и мужчины. Впрочем, без мужчины нет и женщины. А без женщины и мужчины — нет дитя-человека. Однако, ныне существующее едва ли не печально. Обыденный секс служит едва ли не орудием порабощения личности.

— Но зато всегда возможен и трансцендентальный, врата и путь освобождения личности.

— Но трансцендентальный секс — это соединение личностей, и вовсе не глушение одной другой. Помаленьку способности свои величайшие человек засоряет и забивает с детства. Тем не менее, новые поколения по-прежнему рождаются с возможностью достигать гармонии и счастья во взаимном творчестве.

— Удивительно, и развитие, и глушение — и то, и то требуют постоянства, постепенности и трудов.

— Вновь-таки, погляди, о чем рассказывает нынешнее классическое и большей частью неклассическое искусство, индикатор свободы человеческого существа, 0 боли, о страдании, об иллюзии. А почему же не о том, что сказка и действительность соединяются через творчество преображения?

— Вероятно, не только один человек тому причиной.

— Что ж, водители у человечества таковы, каковых оно заслуживает и порождает. И если порождения кровожадны, то стремятся, чтобы человек не соприкасался с искусствами умелой мастурбации и трансцендентального секса. Ведь полноценные оргазмы без семяизвержения доставляют человеку силу узнавать правду о себе самом и мире и превращаться в самостоятельную, любвеобильную, миролюбивую и жизнеутверждающую личность, без комплексов, печалей, немощей и вздохов и божке-покровителе.

— Собственно говоря, потому-то люди и уходят в монастыри, а порой и в секты, что не находят желанное и естественное для человеческой сущности в окружающем укладе социальной жизни. А потом уходят и из монашества, из сектантства, если обретают силы увидеть, что желанное и естественное не в монашестве есть — а лишь в них самих. Но сил обычно и не хватает, потому что в монашестве или в сектантстве сексуальность глушится, истощается, подавляется, дичает то ли в аскетизме, то ли в безудержном разгуле.

— Монастыри, как и женщины, являются охранителями и хранителями знания. Но не они первопроходцы, открыватели его. Для монастыря — это, допустим, мессия, а для женщины — мужчина.

Что и говорить, безусловно, насыщенные и всесторонние сексуальная жизнь и духовная практика исключают друг друга, если... секс оканчивается извержением семени, а духовная жизнь зиждется на заскорузлости и служении идолам, творениям воли человека, его ограниченности. Конечно, телесная целостность пробуждает и все остальное. Но для людей, иногда, ощущается сладостнее избегать проявления своей телесной сексуальности, давая ей выход лишь в душевной и духовной частях своего существа. Но, по-моему, важно для творчества не ущемление одного из своих планов проявления — а их всецельная раскрепощенность, в которой только и возможно всестороннее развитие себя и миров внутри и вокруг.

— Религиозная жизнь стремится подчинить женщину мужчине. Без мужского приоритета религиозная жизнь рухнет. Не рухнет ли духовность, если мужчина и женщина оба станут действительно равноправными и в целостности развитыми личностями?

— Отчего же ей рушиться? Разве что, предстоит упокой прежней системе воспитания. Не на стушевывании половых различии стоило бы основываться духовному, душевному и телесному развитию ребенка и человека с раннего детства. А на нестеснении их и на параллельном осознавании, изучении, понимании их и связанных с ними потребностей. Никто ничему не научит человека, пока он сам не прочувствует и не осознает, что может совершенно учиться лишь самостоятельно: в жизнеутверждающем взаимосотрудничестве с миром вокруг и внутри себя.

— Итак, что же можно практически порекомендовать мужчине и женщине?

— Пелена на осознавание опускается и оскудение личности происходит, когда семя то ли застаивается запертым, то ли истощается извергнутым. Дыхание семени, очищение и укрепление личности бывают тогда, когда мало-помалу семя всегда бывает способным мироточить и живить при половом акте. Семя как влага в роднике — и прочищает источник, не застаивает свежести, и не истощает извечных запасов разумной водной круговерти. В умелом союзе с собой и с женщиной мужчина (то же справедливо и в отношении женщины) приходит к знанию о себе, женщине, мире и о своем пути в нем. И тогда миры человека, внутренний и внешний, перестают быть для него ограниченными, принуждающими и скучными и открывают свои безбрежные измерения, знания и пространства к радости взаимного с человеком познавания. И обогащения друг другом.