Маринкино житие
или
В парке томных проституток


Маринка живет в двухэтажной квартире аккуратной высотки престижного микрорайона. Пока маленькие детишки, мальчик и девочка, проводят каникулы на даче у бабушки и дедушки, вместе с Маринкой живут ее трое любовников. Подросток лет шестнадцати, сбежавший из глухой сибирской деревеньки, юноша лет двадцати двух, будущий врач, а ныне студент, и молодой человек лет тридцати, давний маринкин знакомый.

Маринке лет под тридцать, разведена вот уже семь лет и от бывшего своего мужа регулярно получает щедрые денежные переводы, на детей. Бывшего мужа частная жизнь бывшей супруги не волнует.

Ее родители, солидный кэгэбэшный генерал в отставке со своей генеральшей, может быть и имеют какие основания для подозрений, однако их теперь куда больше занимает судьба внучат, чем непутевой дочери.

Непутевая мать вряд ли желает судьбы своей детишкам своим. Когда они бывают дома, любовникам приходится подыскивать другое гостеприимное пристанище. Впрочем, любовников это не очень расстраивает, они и так расходятся по рукам, их природе свойственна больше любовь своего же пола.

Пока же в своей дневной воскресной непосредственности они вчетвером представляют немного умилительное зрелище: полуголыми ребятишками добродушно играются друг с другом, борюкаются котятами, смеются.

Они готовят завтрак. Ну и что с того, что уже половина второго. Высыпались после неугомонной ночки до часа. Маринка встала раньше и накупила в универсаме всевозможных мясных деликатесов. Сегодня она выходная и может со своими друзьями расслабиться.

Завтра с утра раннего вновь на работу, на почту, где сутки сряду сидит исполнительной телеграфисткой. Что ж, пока хватает старых сбережений. Когда они кончатся, Маринка вновь выйдет на панель. За мгновения которой расплачиваются сотнями долларов. Но этот мир бесцветен в сравнении с улыбкой любого из ее детей.

В проститутке мы ощущаем магическую притягательность. Мужчина или женщина древнейшей профессии неизменно привлекает наше внимание. Журналисты на этих своих, во многом, коллегах наживают капитал. А ученые, поэты, художники осмысливают феномен. Что в имени проституированном? Горькое одиночество, тотальное одиночество, непривязанность, несвязанность, независимость, которые вызывают наше сочувствие. В том, в чем для большинства заключены поэзия и восхитительность чувств, — для них повседневное занятие.

Они продают тепло интимных мест. Это не значит, что бесчувственны. Одних они тоже способны до безумия и бескорыстно любить, к другим они равнодушны, и душевную боль заменяют устремлением то ли к материальному благополучию, то ли к телесной удовлетворенности.

Они не делят участки тела для своих и для чужих. Их тело способно быть оголенным нервом перед каждым.

Но они различают любовь тела и души, в наслаждениях и восторгах тела душа их бесстрастна, и огня ее оказывается достойным далеко не каждый. Мы сожалеем их одиночеству, хотя сами одиноки в глубине своей не менее их.

Наше одиночество подернуто негой довольства и убеждения, что всё пребывает безызменно, хотя мы стареем, наши дети растут и мы их всё более не понимаем и не способны воспринять как взрослых людей.

Одиночество у проституток читается в каждом движении, в каждом взгляде. Это одиночество раскалено и нашу сметанистость себялюбивую, нашу обыденность ранит.

Всеобщая продажность, именуемая культурой человеческих взаимоотношений, не выносит, не терпит продажности наяву зримой. Всеобщая продажность прикрывается лицемерием нравов, без бутафории она оскорбленно вопиет, потому что уродлива, потому что на ее видоизмененные сплетения гниющих клубков невозможно без содрогания смотреть. Ведь это напоминает о собственном истлении зазря.

Велика ли разница между нашей продажностью всего себя и их сексуальной продажностью? Чище тот, кто искреннее с самим собой. И в забытии о духовном предназначении человека не осуждает другого путь.

В свое время Маринка окончила институт иностранных языков и поныне свободно владеет английским, немецким, испанским и итальянским. Работа телеграфисткой повелась с тех пор, когда укоряли за тунеядство. Теперь это пережиток. Но бросать не хочется. График работы не держит в кабале, а читать приходится много дурости. Глупости она не переносит исправлять, но наблюдает их постоянно, давно открыв, что человек в немудростях своих бездонен.

Первые утехи плотской любви Маринка познала шестнадцати лет. Алексей был старше на три года. Встречи продолжались недолго.

Ей нравилось играть с его штуковиной, подрагивающая нежность вызывала у нее жалость и привязанность, как к маленькому ребенку. Этот необязательный, как вначале казалось, довесок к телу мужчины она стала находить превесьма утешительным.

Лет с семнадцати Маринка стала подрабатывать проституцией. Денег и родители давали достаточно, тут же, за неимением иного, в становлении достигалось самоутверждение. Да и игрушек мужских ей хотелось разнообразия.

Она овладевала волшебными палочками мужчин и тем подчиняла и изменяла мужчин как хотела. Словно они оттачивали свои аппараты лишь затем, чтобы женщине было за них половчее да сподручнее ухватиться.

В бессвязном лепете их она слышала слово «мама» и без труда вмещала растерянного человечка в себя. Как мужчине придает гонор и уверенность наполнение его яичек, так и женщина утверждается наполненностью своего нутра. Мужчина спешит опустошиться, женщина — вместить.

Впрочем, кто на что подвижется приять, тем и будет отличен. Все естественно и неудивительно. Лишь только червячок выползает, сразу норовит куда с оханьем поглубже вжаться и залезть. Мир ему тесен, что ли?

Знакомилась Маринка с людьми старше себя и не без интереса наблюдала, как их важность и солидность истаевали пред вратами ее любви. Попозже ей нравилось соблазнять неискушенных юношей и тоже не без интереса наблюдать за изменением партнера, за его возмужанием.

Собственно говоря, фигурой она обладает колоритной и крепостью выглядит неприступной. Но тем более вожделенной. Мужчины рядом с ней представляются худыми малолетками и тем более забывают, о степенности, прилагают все неуклюжие усилия, чтобы войти в нее и излиться. Они не изменяют своей привычке погрести в водах женского океана.

Маринка деньги получает нешуточные и вовсе не простаивает в фойе гостиниц. Просто звонит к знакомым. Их у нее и сегодня достаточно. Но ни один, в конце концов, не мог и не может заменить ни одним из своих концов ребенка. Одно другого не исключает, но временами ставало значимее и первостепеннее.

В двадцать лет вышла замуж за научного сотрудника своего института. Через три года расстались. Супруг не был особенно ревнив, просто и ему однажды надоело, что Маринка слишком свободолюбива и независима. Он уже вот в третьем браке, но везде, кроме Маринки, бесплоден. На Маринку и небо сухое и. безоблачное прольет дождик.

Она не терпит уз собственности. Но верна друзьям, верным уважению свободы других. Тем не менее, каждому мужчине она автоматически выносит негласный приговор. Сморчком или боровичком, по ее мнению,
он окажется в постеле.

Маринка несет на себе бремя компанейского наставничества. Вроде конкуренция среди своих должна отбивать охоту делиться секретами, ан нет — к ней часто приходят на посиделки, она и слушает, она и много рассказывает. Ведь не самое главное знать, важнее еще уметь. Расположение какое или действие важны не сами по себе, а при конкретных обстоятельствах. Новичков много, кому их учить? Вероятно, когда Маринка выйдет из пристойного возраста, любовная наука ее все равно прокормит.

Маринке пока везет. Так везет далеко не всем. У нее, вроде бы, всё так радужно и спокойно, а сколько судеб проходит рядом, искалеченных и смятых. Проституция все же вытравливает простоту душевных отношений. Хочешь не хочешь, но во всем сквозит расчетливость, расчет на счет, или на нечто иное взамен. Так чаще всего.

Мена на мену. Игра с огнем. Погреться или сгореть. Служить носовым платком, в который возможно многим высморкаться. Оттирай не оттирай — а пятна на душе остаются. Хоть какой врач и милиционер на службе, но от заразы и напасти случайной не спасут.

Не желает Маринка судьбы своей детям своим и надеется, что они ее не осудят, простят, поймут. Может быть?

Томный парк проституток пополняется представителями всех возрастов, обоих полов. Без завзятости к тому дело стопорится. Не столь важны денежные затруднения и степень беспросветного отчаяния, чтобы проституция стала не ремеслом или редким заработком, а искусством любви.

Без искусства нет подлинного творческого удовлетворения, а искусства нет без любви к делу своей жизни.

Маринка достигла признания искусством. Так считает она. Что ж, пусть каждый за себя решает, отрабатывает он поденщину или творит, матерая шлюха он или мастер. И торгует ли он гнилым помидором с огрызком яблока в зубах, авось да прорастет...

А что совершает Маринка с глупостью человеческой об одном конце? С томным вожделением?

Мужчина удивительно пассивен. Обожает развалиться на спинке и ноги пошире расставить. И чем более высоких степеней достигает на службе, тем предпочтительнее ему унижение в близости любви. А чем ничтожнее в обществе подобных — тем агрессивнее и беспокойнее в постеле. Зато первых сложнее довести до апогея, они медлительны на подъем и неторопливы на спуск. Вторые же шпарят разгоряченными масляными лампами и разрываются, перегорая.

Маринка чрезвычайно легко помогает мужчинам избавиться от полового бессилия и изнеможения. Просто затягивает жгут на основании члена под яичками или на мошонке то сильнее, то слабее. Впрочем, и без шнура она превеликая мастерица-умелица. И любой уж фалл без труда начинает с Маринкой эалихвацки распоговаривать. Все томнее и страстней. А потом и вовсе без всякой узды-принуждения трепетно да разлюбезничает.

Оргазма Маринка достигает каждый раз, словно с искусственным фаллом в руках. Такое отношение к органу их может мужчин покоробить, мол, не замечают за членом человека, которому хочется прежде всего материнской ласки, материнского внимания и тепла. Да только всё это они в Маринке находят.

Всему свой черед. То ли исповедь примет, то ли разумный совет даст, то ли искренне выразит свои чувства. Но когда дело доходит до булькающей страсти — главный клиент маринкин дыбится между мужских ног. Весь мужчина в то время там и, хотя докучает и ноет всё тело его, больше претензий и вздохов раздается именно оттуда.

Еще всему важно знать меру и находиться в тех границах дозволенности, в которых достойно. Мужчина сыт, когда сыто его брюхо. И чресла. И тогда брюхо со чреслами отдыхает, а мужчина опочивает.

Маринка с грустью смотрит на молодых влюбленных. Прежнего не вернуть. Не возвратить отцветших лет и безумий. И только ли затем человек появился и пришел в этот мир?