– Мы всегда в Школе, – ласково улыбнулся Мите Учитель, – и мы всегда в ней Ученики, даже когда бываем Учителями. Просто иногда не замечаем этого, ждём-не-дождёмся, ищем Её, а иногда вдруг осознаём себя в одном из Её классов, не похожем на все прежние. И тогда что ж тут грустить, когда в каждом дне ты открываешь для себя бытие и дружбу удивительнейших исследований, обретений и приключений?..

– Для этого важно захотеть? – и мальчик почувствовал, как его звенящая эрекция прямо аж ломится под привольными складками рубахи в его пупок, и если что и выглядывает из-под просвета рубашки, так это тугой кошель его яичек, главный мальчуковый козырь, аргумент и леденец.

– Не просто захотеть, а захотеть измениться и раскрываться навстречу этому. Всё в мире – энергия и желание. Чем взращеннее и выдержаннее они в тебе, тем больше открывается и дано тебе, тем больше приходит к тебе в гости, пригласишь ли ты то или даже не пригласишь. При всех обстоятельствах прочувствывай, вспоминай себя в них, стремись не упускать ни малейшей подробности. Тебе ведь до невмоготы хочется знать о себе куда больше, нежели пока ты о себе представляешь.

– Ну да, – Митя смущённо улыбнулся, обнаруживая, что сидит в классе уже один и при всём при том, что ни на капельку его мальчишества не стало у него меньше, а ещё больше, впрямь до невмоготы и полного неистовства, увеличилось, на нём ничего, ну ничего, на этот раз, кроме алого гладковыглаженного пионерского галстука и коротких стоптанных чистеньких носочков с дырками и заплатками, больше нет,

но его это абсолютно не трогает и он жадно смотрит на Учителя во все глаза, словно в ворота вечности.