Таёжный Тупик
<< Так ли уж бедует Агафья >>
Василий Песков, Николай Саввушкин, генеральный директор Хакасского лесохозяйственного объединения)

      «Суждено Агафье бедовать» – так называлась статья Л. С. Черепанова, опубликованная в «ЛГ» от 12 марта. Автор высказал ряд серьезных претензий в адрес Хакасского лесохозяйственного объединения, упрекая в невнимании к проблемам бытия Агафьи Лыковой.
      Сегодня мы публикуем другой взгляд на эту проблему.

      Впервые семью Лыковых мне удалось навестить осенью 1983 года, и те два дня запомнились мне на всю жизнь.
      Не скрою, знакомство с условиями обитания «таежных Робинзонов» произвело на меня гнетущее впечатление. Даже при нашей всеобщей квартирной стесненности невозможно было представить, что в хижине размером буквально пять на семь шагов, с большой печкой, с низким закопченным потолком без малого сорок лет обитает семья из шести человек!
      Но место проживания выбрано было отнюдь не случайно. Рядом – широкий горный ручей с чистой водой, кругом кедровый, березовый, лиственничный лес с примесью пихты, покров из черничника, кусты малины, красной смородины... Словом, природа и сохраняла, и кормила, и одевала Лыковых, если учесть к тому же ровные, как по шнуру, картофельные борозды, грядки с репой, горохом, урожай ржи.
      И все-таки жить в этом укрыве дальше было рискованно. Зимой сюда можно было добраться только на лыжах, преодолев сквозь таежные завалы не менее пятнадцати километров.
      Тогда и было принято решение о переселении Лыковых на берег реки Абакан, где у семейства была резервная избушка. К ней нужно было сделать прируб, чтобы отделить отапливаемую жилую часть от многочисленных коробов, хранить здесь запасы пищи, дрова. Лыковых такая пристройка устраивала, ее-то и срубили работники авиалесоохраны, и Карп Осипович вместе с Агафьей перебрались сюда на постоянное жительство.
      Замечу, что прирубалась избушка совершенно бескорыстно, не ради исполнения «роли благодетеля» или «чуткости», как утверждает Л. С. Черепанов.
      Писатель утверждает, что вместо пристройки вышли холодные сени, к тому же без крыши, насквозь проливаемые дождями.
      Другое дело, когда автор статьи говорит о сложностях в отапливании «большой» избы. Да, она рубилась с серьезными огрехами. Карп Осипович не разрешил рабочим не только готовить лес бензопилой («греховно это!»), но и заложить щели паклей. Мох же был заготовлен в недостаточном количестве, к тому же здесь его очень мало. Понятно, что со временем пазы между бревнами стали плохо держать тепло. Вот тут-то бы Льву Степановичу со своей «группой научной общественности», как она себя именует, и проявить бы милосердие на деле – проконопатить хорошенько стены, утеплить избу, но гости Лыковых по две-три недели предпочитали наслаждаться покоем, рисовать этюды, наскоро залатав щели различной мануфактурой из... подарков для самой Агафьи.
      В середине февраля мне довелось побывать у Агафьи. Хозяйка встретила нас приветливо, приезду гостей была искренне рада, с благодарностью приняла подарки, переправленные ей из областного, фонда милосердия. Замечу кстати, что из разных уголков страны собралось 35 посылок. Отобрали для Агафьи то, что обычно она предпочитает, – грецкие орехи, арахис, крупы, одежду, оставшееся продовольствие передали в абаканский дом для престарелых. Привезли мы также яйца, мед, немного свежей непотрошеной кеты (соленый хариус хозяйка взяла для кошек и собаки), несколько мешков пшеницы и комбикорма для живности – держит Агафья шесть кур и две козы. Продукты были не только тщательно проверены работниками санэпидстанции, но и обеззаражены.
      Живет Агафья действительно в курятнике – в этом Лев Степанович прав. Почему же она перебралась сюда? Сама она объясняет тем, что изба холодная, и, зная об этом, мы привезли ей рулон добротного войлока для обивки стен, настила на пол. Но причина в другом: по словам Агафьи, ее мучает блуждающая грыжа, отсюда физическое недомогание, слабость, она боится «надсады», связанной с топкой «большой печи». Здесь она только стряпает, печет хлеб, изредка готовит варево. Аппетит неважный.
      С «надсадой» тесно связан и другой упрек Черепанова: надо-де строить баню на Еримате, а рядом с существующем избушкой срубить другую, более комфортабельную. Тогда не нужно будет ездить на Горячий Ключ, в 80 километрах от жилья Агафьи На этот родниковый источник Агафью по ее настоятельной просьбе возили летом прошлого года, лечением она осталась довольна («руки боле не можжат») и вновь просится на родник. Так вот, Лев Степанович, выдвинув свою идею, воплощение ее взвалил на... саму Агафью. Сейчас вблизи избушки находится десятка полтора очищенных от ветвей и хорошо ошкуренных хлыстов. Заготовлено и перенесено сюда и немало мха. Как пишет Агафья, «лесу на избу насочива и моху поготовила...» Не оттого ли у женщины и «пупок» блуждает, и печь топить трудно, и жить приходится в курятнике?
      Как весьма тревожное я рассматриваю заявление автора статьи о «битумной атмосфере» в избе Лыковых Сама Агафья ни мне, ни кому-либо из наших общих знакомых об этом не говорила, не жаловалась на тошноту, приступы удушья, отрыжку. Естественно, при первом же посещении подробно обо всем расспрошу и приму немедленные меры для устранения любых вредных последствий.
      Что касается обвинений в адрес Е. С. Седова, то я лично знаю его уже восемь лет как честного, порядочного и бесхитростного человека, который в практическом плане сделал столько полезного для Лыковых, как никто другой. Ерофей Седов не гнушался никакой черной работы, не считал подвигом пройти по глубокому снегу двадцать километров с рюкзаком крупы или муки, чтобы доставить ее в «укрыв». Тот же Седов, кстати, возил Агафью и на лечение.
      Что касается обвинений Седова в «кражах века», то о них писатель сообщал в свое время и в милицию, и в прокуратуру, но органы власти не обнаружили никакого криминала. Но Черепанов продолжает сигнализировать, хотя ко мне лично как к генеральному директору Хакасского ЛХО Лев Степанович никогда по этому вопросу не обращался.
      Наконец, о фонде Агафьи, о котором упоминает уважаемый писатель. Сейчас в фонде осталось более 11 тысяч рублей. Инициатором учреждения фонда, кстати, был сам Черепанов, и побудительным мотивом можно считать и его личную заинтересованность. Он привык летать в гости к Лыковым что называется, на дармовщину, используя арендуемый геологами вертолет. И вот как-то геологи, отказавшись доставлять группу Черепанова бесплатно, потребовали оплатить расходы: «кстати, чисто символические, по 15 рублей с человека. Что тут началось! Эта-то плата буквально взорвала Льва Степановича, и в адрес местных властей, прокуратуру немедленно хлынул поток жалоб на геологов...
      Видимо, Лев Степанович понял, что впредь за посещение Лыковых придется платить и платить немалые деньги – час использования вертолета МИ-8 стоит 800 рублей. Вот и брошен был клич о помощи «бедной» Агафье. Фактически же средства из фонда используются на оплату вертолетных «вояжей» уважаемого Льва Степановича.
      Полагаю, что Льву Степановичу, «десять лет положившему на постижение явления семьи Лыковых народу», позарез нужен материал для многочисленных лекций о необычной судьбе старообрядцев, с рассказами о которых отнюдь не бесплатно он выступает в аудиториях Москвы, Красноярска, Абакана.
      «Для Льва Черепанова поездка к Лыковым – одни из этапов сбора материалов для книги под условным названием “Дебри”», – писала газета «Красноярский рабочий» еще в сентябре 1983 года. Да и прибавить новый фильм к отснятым ранее тоже писателю хочется.
      Вот и ездит уважаемый Лев Степанович к Лыковым. Спору нет, дело благородное. Но разве благородно председателю опекунского совета использовать для этих целей не свои кровные средства, а пятерки и трояки, присланные пенсионерами, учащимися и другими щедрыми на добро людьми?

      27 апреля 1991 г.

>>