Таёжный Тупик
<< Весна в Киленске >>
Встречи с Агафьей Лыковой
Тигрий Дулькейт

      Имя краеведа Тигрия Дулькейта знакомо читателям «Литературной России». Его статья «Правда о жизни Лыковых», опубликованная в № 1 за 1991 год, вызвала большой интерес. Свидетельство тому – десятки писем, пришедших в адрес редакции. Напомним: речь в статье шла о семействе Лыковых. Были в ней и неизвестные доселе факты, и полемика с «главным лыкововедом» Василием Михайловичем Песковым. Опубликовали мы и ответ В. М. Пескова («ЛР», № 6, 1991 г.). И вот – совместная экспедиция, которую предприняли Тигрий Георгиевич и Василий Михайлович. Рассказ о ней Т. Дулькейта мы и предлагаем вашему вниманию сегодня.

Агафью Лыкову и Тигрия Дулькейта сфотографировал В. Песков.

      В поселке этом собрались старообрядцы, выселенные в печально известные тридцатые годы с заимок и небольших, в 3–5-дворовых поселков – с верховий Абакана и других мест, где суровые законы того времени не позволяли жить так, как хотелось бы жить этим вольным таежным людям.
      Старожилы рассказывают, что поселку около семидесяти лет. В конце двадцатых годов облюбовал это место старообрядец Килин, по фамилии первого поселенца и назвали поселок Килинск.
      Меня давно интересовали места, где собрались жители с реки Абакан, многих я знал очно и по рассказам. Всех их объединяет одно – верность старой вере, верность древним, истинно русским обычаям и укладу жизни. Несмотря на страшные преследования, постоянные гонения и даже физическое уничтожение, выстояли эти мужественные люди и сохранили в целости все, чем жили в далекие допетровские времена: сохранили обряды, сохранили обычаи, язык, сохранили умение вести хозяйство, свои национальные блюда, сохранили все, чем жили и что принимали в разные времена в свою культуру в процессе истории.
      Незадолго до Пасхи Агафья прислала в Килинск своему родственнику Анисиму Никоновичу Тропину письмо, в котором сообщала, что сильно болеет и если помощи не будет, то до Пасхи не доживет. Обеспокоенный ее состоянием, Анисим Тропин узнал о полетах вертолетов в тех местах и очередным патрульным рейсом улетел к Агафье в Таежный тупик. Здесь он попытался в который уже раз уговорить Агафью переселиться в поселок, что для Агафьи было бы самым лучшим выходом из положения. Но Агафья от переезда вновь отказалась, а вот погостить некоторое время согласилась с удовольствием.
      ...И вот мы в поселке в доме гостеприимного Анисима Никоновича Тропина, у которого в гостях – Агафья Лыкова.
      Агафья бледная, болезненная, и диву даешься, как слабая женщина живет одна в глухой, дремучей горной тайге, где все нужно делать самой, где все таит массу неожиданностей – и животные, и природные явления, да и несчастный случай может произойти в любой момент. Эта женщина противопоставила себя суровой природе. Но если быть объективным, не ее это вина, что она ничего не знает, кроме как «спасаться «в пустыни» и ни в коем случае не уходить в мир».
      Два дня мы провели в доме Тропиных. За это время многое удалось узнать у Агафьи и жителей Килинска. Надо сказать, что Агафья обладает прекрасной памятью. Она помнит все, что рассказывали родители о своей жизни, о жизни единоверцев. живущих в верховьях рек Большой Абакан, Лебедь и других местах. Помнит названия заимок, поселков, помнит десятки фамилий, имена людей, которых она никогда не видела. И. конечно, хорошо помнит из рассказов родителей, когда и каким образом Лыковы оказались на Абакане.
      Дед Агафьи Осип Ефимович Лыков перебрался на Алтай из Ялутуровского уезда соседней Тобольской губернии еще до царствования Николая II. Проехав Бийск, Осип Лыков углубился в тайгу и остановился на заимке Карагайка Успенской волости. Здесь же поселился другой единоверец – Василий Золотяев. Позднее они переселились на реку Абакан. Их путь пролегал вначале несколько вниз по Бии, далее вверх по ее правому притоку реке Лебедь, и с верховий которой, перевалив Абаканский хребет, они спустились по долине реки Бежа к реке Большой Абакан и оказались в том месте, которое старообрядцы прозвали «Тиши».
      Здесь река Большой Абакан течет настолько тихо, что течение едва заметное, отсюда и название «Тиши». В этом живописном месте на берегу Б. Абакана они остановились основательно – на жительство, примкнув к уже живущим здесь старообрядцам.
      Место богатое. Благодатная земля, прекрасные покосы, в тайге – орех, много дикого зверя, пушных животных, в реке и пойменных озерах масса рыбы, хорошее место и для пасек.
      Здесь появился на свет отец Агафьи Карп Лыков, приблизительно в 1902 году. Он был третьим ребенком в семье. Старше его были Степан и Дарья. А всего у Осипа Ефимовича было девять детей. По возрасту примерно так: Дарья, Степан, Карп, Анна, Евдоким, Настасья, Александра, Феоктиста и Хиония. Последние четверо умерли детьми от разных болезней.
      Поселок постепенно увеличивался. Селились не только в нем, но и везде в округе по долинам притоков Б. Абакана, отвоевывая у тайги крохотные участки для огородов, посевов и покосов.
      Так и жили относительно спокойно до начала двадцатых годов, когда появились первые слухи о том, что будут создаваться артели и у людей будет все общее.
      Подолгу совещались старообрядцы, обсуждая подобные слухи. Верили – и не верили. И вновь, в который уже раз, предлагали уйти подальше, чтоб не связывать себя с антихристовыми бумагами и печатью. Большая часть не желала уходить с насиженных мест, но некоторые твердо стояли на своем: спасение – уйти в бега, «в пустынь».
      Тогда-то и образовался в устье речки Каир, при впадении ее в Большой Абакан, еще один поселок, который называли «Верхняя заимка». Сюда ушли все Лыковы и еще несколько семей. Поддерживали постоянную связь не только между собой, но и с другими заимками на Алтае, которые многие из них покинули.
      Карп Лыков, в очередной раз побывав на Алтае, выбрал себе невестушку в зажиточной семье старовера Дайбова. Акулина Карповна Дайбова стала женой Карпа Лыкова.
      В поселке на Каире прожили до 1934 года, то есть до того времени, когда администрация заповедника официально предложила жителям покинуть его пределы. За это время умерли своей смертью старики Лыковы, и непонятно от какой болезни – за короткий промежуток времени – скончалось еще несколько человек, в том числе брат Карпа – Степан, отец Дарьиного мужа Галактион, дед Назарий. Болели, но перенесли болезнь еще несколько человек, в том числе и Карп Осипович.
      Болезнь заключалась в том, что люди теряли рассудок, сильно бредили, сходили с ума и умирали в муках. Как рассказала Агафья, болезнь эту принес пришедший в гости с реки Лебедь Никифор Ярославцев. Заболели сразу после его ухода.
      Собравшись на совет, порешили старообрядцы послать кого-нибудь на Лебедь «унести болезнь». С этой миссией отправился один из жителей, после чего болезнь отступила.
      Получив предупреждение «от заповедника», жители покинули верхнюю заимку; остался один Евдоким с семьей. У меня были сведения, что и Карп Осипович с семьей остался, но оказалось, что Карп увел семью в верховья реки Лебедь, где в 1935 году родилась Наталья. Карп Осипович вернулся на «Верхнюю заимку» один осенью 1935 года помочь Евдокиму с уборкой огорода и вывезти семью. В это время Евдокима и убили. Я слышал о подробностях убийства Евдокима наблюдателями заповедника более того – со слов тех, кто его убил. И вот здесь в поселке, мы услышали подробности убийства Евдокима от пострадавшей стороны. На мой вопрос, знают ли они того, кто совершил убийство, мне назвали фамилию – Русаков. Все верно.
      Евдоким был тяжело ранен и спрятался в тайнике, где через несколько часов умер. Русаков стрелял в него, убегавшего к своему дому, чтобы защитить семью. Стрелял в спину.
      Похоронив Евдокима, Карл Осипович отправил его семью в Тиши и ушел к семье на реку Лебедь.
      В 1937 году, когда был разгул репрессий, Карп Осипович забрал семью и вновь ушел в верховья Б. Абакана и обосновался выше поселка на реке Каир. С тех пор и исчезла из поля зрения семья Лыковых. Позднее Лыков объяснял, что ушел именно туда как бы в знак протеста, что они тогда с братом хотели «уйти с добра», а раз начали с лиха и убили брата, теперь совсем оттуда не уйдет.
      Много интересного рассказали нам старообрядцы о тех временах, когда приходилось постоянно уходить с места на место, спасаясь от преследования в страшные тридцатые годы.
      Но о чем бы мы ни говорили, разговор так или иначе сводился к дальнейшей судьбе Агафьи Лыковой, к тому, где и как жить дальше. Сложный этот вопрос требует деликатного подхода. Нужно быть крайне осторожным в разговорах, чтоб никоим образом не обидеть, не сказать лишнего.
      Естественно, мы прилагали все усилия к тому, чтобы убедить Агафью переселиться в Килинск, к людям, где она могла бы спокойно прожить оставшиеся годы. Такого мнения были все без исключения старообрядцы этой общины. Все они много и мудро убеждали Агафью, что надо смириться, переехать. Агафья отвечала, что ее спасение только в «пустыни», а в миру ей жите «не можно».
      К сожалению, уговорить Агафью так и не удалось. Обсуждая преимущества житья около людей, мы пытались просто и толково изложить все доводы, однако Агафья выставляла массу малозначащих аргументов. То здесь картошка плохая, то воздух нечистый, то «здесь в больницах лечатся». И даже выставляла такой аргумент: кто-то ей сказал, что над тем местом, где пролетит самолет, огурцы сохнут, газ опускается и дышать трудно. Но главные ее аргументы были: «Тятенька благославения не давал» и другой, который она чаще других употребляла, это совет врача о том, что около людей, а в ее понятии – «в миру», она умрет. Вот как она сама говорит: «Врач сказал, что там любая болезнь к тебе прильнет, и ты не вылечишься... тебе нельзя уезжать, ты там умрешь от гриппа, и если кто-то рядом закашляет, то сразу уходи».
      Я не знаю этого врача, но хотелось бы сказать, что в такой обстановке, в разговорах, тем более в советах, нужно быть предельно осторожным с какими-либо выводами и знать, что за пациент перед тобой.
      В печати можно найти и суждения о подселении к Агафье кого-нибудь, чтобы, так сказать, облегчить ее одиночество. Но решение подселить к ней единоверцев или кого-либо другого никогда не дадут положительного результата. Выход из этого положения может быть только один – это переселение к родственникам. Там на Эринате, где живет Агафья, она погибнет, а если кто-либо и решит подселиться к ней, то это на 1,5 – 2 месяца. Многие не понимают простой вещи: в уединении, да тем более в такой необычной обстановке, в которой, кроме Агафьи, никто не бывал, совмещение быть не может. Рано или поздно терпимость и сдержанность не удержат своих позиций, и произойдет взрыв. Такое бывало не раз...
      Только переселение к родственникам продлит жизнь Агафье, и никакой насильственной коллективизации здесь нет, и не может быть даже речи о ней. Ведь подселение к Агафье можно также назвать насильственной коллективизацией.
      В заключение необходимо сказать, что винить Агафью в том, что она упрямо придерживается своего мнения, не приходится. С молоком матери Агафья впитала в себя постоянный страх преследования. Вечные гонения и жестокости по отношению к ним сделали их, старообрядцев, таковыми. И всегда они находили спасение «в бегах», там, где нет людей, то есть «в пустыни».
      Никто не будет спарить, что лучший вариант – это остаться Агафье на месте, если б была возможность запросто в любое время бывать у нее и оказывать помощь.
      Не буду утверждать, но, как мне показалось по ее виду и мимоходом сказанным ею словам, здоровье Агафьи внушает серьезные опасения.
      Вот почему и мы с В. М. Песковым тоже настаивали на этом переселении...
      21 июня 1991 г.

>>