Таёжный Тупик
<< Шестая экспедиция >>
МИРЭА вновь у Агафьи Лыковой, теперь – ранней весной
Евгений Собецкий

Медали – студентам!
      6-9 марта 2018 года волонтеры МИРЭА провели у знаменитой старообрядческой отшельницы Агафьи Лыковой. Это шестая по счету студенческая экспедиции на таежную заимку на юге Восточной Сибири, которая всему миру известна под названием Таежный тупик. Ее основная задача – вывезти из лесного массива на противоположном берегу реки Еринат четыре большие поленницы дров, заготовленные студентами МИРЭА еще в августе 2016 года, и складировать их непосредственно у жилья. Важность работы связана с тем, что к моменту приезда волонтеров на заимку запас сухих дров был здесь на исходе, а сибирские холода, как известно, не заканчиваются с календарным завершением зимы. К тому же дрова из-за реки можно вывезти только по зимнику, и не сделай этого волонтеры МИРЭА сейчас, значит, они остались бы там еще на неопределенное время. Сама отшельница забрать их оттуда и перевезти к жилью не в силах. С поставленной задачей ребята справились блестяще.
      Новая студенческая экспедиция МИРЭА, как и все предыдущие, проходила под патронажем губернатора Кемеровской области А.Г. Тулеева, который сам на протяжении двадцати лет оказывает Агафье Лыковой гуманитарную поддержку. Высоко оценив добровольный трудовой порыв ребят, глава Кузбасса своим постановлением наградил студентов МИРЭА Николая Щербакова, Максима Сафонова, Константина Шлякова и Антона Тарасова медалями «За веру и добро», еще двое участников экспедиции – руководитель группы А.В. Горбатюк и советник ректора МИРЭА Е.М. Собецкий награждены от имени губернатора Тулеева ценными подарками. Медаль «За веру и добро» вручается в Кемеровской области за активную благотворительную и общественную деятельность. Награды участникам экспедиции вручил глава Таштагольского района Кемеровской области В.Н. Макута. Вертолет аэрокомпании «Кузбасс» с волонтерами МИРЭА на борту вылетал в Таежный тупик из Таштагольского аэропорта, сюда же они и вернулись, а Владимир Николаевич Макута и глава городской администрации Таштагола Алексей Анатольевич Путинцев сопровождали ребят в полете до заимки и обратно.
     
      В первых числах марта 2018 года, точнее – 6 марта, волонтерская экспедиция МИРЭА вновь, в шестой раз высадилась на берегу таежной речки Еринат, где находится знаменитый Таежный тупик с его столь же знаменитой хозяйкой – старообрядческой отшельницей Агафьей Лыковой. Это была та самая экспедиция, к которой волонтеры нашего вуза шли несколько лет и к которой начали готовиться задолго. Да и сама Агафья Карповна, как выяснилось, остро нуждалась именно в зимней поддержке своих друзей-помощников.
      Мы будем говорить все же о зимней экспедиции, хотя строго говоря (и это видно из даты прибытия в Таежный тупик студенческого десанта) она была весенней. Но по смыслу и содержанию – зимняя.
      Итак, наша давняя задумка побывать зимой в сердце Западного Саяна, который экологи по справедливости считают эталоном дикой природы, наконец-то реализовалась. Задумывая этот молодежный проект, мы исходили из двух вариантов его воплощения – наземного и воздушного. Наземный, в свою очередь, тоже делится на два варианта, если говорить о его исходных точках. Одна находится в Хакасии, другая – в Горном Алтае. В Хакасии движение к верховьям Абакана можно начинать из горняцкого городка Абазы, расположенного на берегу этой реки. С алтайской стороны следовало добираться до деревни, от которой обычно стартуют все любители путешествий на снегоходах, направляющиеся на Горячий Ключ в Хакасии (от него до Таежного тупика около 60 километров).
      Если первый маршрут еще хоть как-то просматривался, то над вторым висела тьма неизвестности. Хотя кое-что все-таки было известно. К примеру, расстояние от той деревушки до берега Абакана – около 40 километров. От точки выхода на берег предстояло двигаться еще около 200 километров по зимнему руслу реки или вдоль него, если лед окажется сильно торосистым или вовсе его не будет.
      Абазинское направление с точки зрения конкретных деталей было более определенным, нежели алтайское, его можно было, что называется, потрогать, пощупать. Здесь нам готовы были оказать содействие наши друзья из государственного заповедника «Хакасский», с которыми мы начинали «покорение» Сибири. При удачном стечении обстоятельств они могли бы доставить нашу группу до границы заповедника, от которой простирается участок под названием «Заимка Лыковых». Этими обстоятельствами являются погода и состояние льда на реке. Погода – это значит не очень сильные холода, потому что предстояло двигаться на снегоходах. А поскольку двигаться на снегоходах, то состояние ледового маршрута играло решающее значение. Торосы и большие полыньи делают труднопроходимым путь к намеченной цели.
      Но вот беда – на снегоходах много не увезешь ни людей, ни грузов, только самый минимум, а это резко снижает привлекательность ледового похода, если исходить из КПД экспедиции. Была еще возможность увеличить тот самый КПД – катер на воздушной подушке. Он и пассажиров может взять больше, и груза, в числе которого предполагалась мотособака для перевозки дров. Но с ним свои сложности. Катер с пропеллером очень хорош на ровной глади какого-нибудь водохранилища, да и на реке он летом не имеет конкурентов, но если путь ему то и дело преграждают торосы или открытая вода, тогда его возможности резко снижаются – при движении по льду он не может сбросить скорость в экстренных случаях, и тогда неизбежно столкновение со скалой или торосом, а это – авария, что случалось в практике зимнего использования подобных катеров в этих местах. Широкие полыньи создают другую неприятность – обледенение пропеллера, когда на него садится поднятая воздушным потоком водяная пыль. Сразу снижается управляемость катера, а, кроме того, возникает опасность поломки движителя. Словом, не все так просто, как иной раз видится в кабинетной тиши. Хотя справедливости ради следует сказать, что наиболее красивые волонтерские авантюрные проекты свои первые ростки давали именно там – в кабинетах.
      Но, предположим, все срослось, и мы поехали. Хотя бы на снегоходах. Что бы нас ожидало впереди?
      Гадать не будем, у нас есть точное описание поджидавших нас приключений. За две недели до нашего нынешнего прилета в Таежный тупик здесь побывали два журналиста РИА «Новости». Они-то как раз проехали по ледовому руслу на снегоходах с абазинской стороны. С ними были два опытнейших сотрудника заповедника «Хакасский» – знакомый нам по предыдущим нашим посещениям Агафьи Лыковой Сергей Хлебников и Леонид Майманаков. Оба непревзойденные таежники. Иначе говоря, лучших проводников, а главное – людей, готовых ради чьего-то, пусть даже профессионального любопытства оставить свои дела и отправиться в нелегкий путь, в Абазе не сыскать. Эта группа потратила на дорогу в оба конца восемь дней, более 60 километров она прошла на лыжах, преодолевая вброд открытые участки реки. Вот некоторые отрывки из репортажа:
      «Река ощетинилась торосами – это снесенный ветром ниже по течению и замерзший лед. Снегоход объезжает их по невидимой кривой. Местами сквозь прозрачную воду видны камни. То тут, то там шумит река, пар поднимается над широкими промоинами».
      «Упираемся в поток по-весеннему бегущей воды. Объезда нет, кто-то проскочивший здесь до нас проломил лед тяжелым снегоходом с гружеными нартами. Сергей и Леонид, участковые инспекторы заповедника, наши проводники, решают «биться» через тайгу.
      Пробиваться – здесь так и говорят. Дороги нет, есть возможность проехать между широкоствольными пихтами, кедрой, березами и кустарником. Тропа заканчивается крутым обрывом, и снегоходы прыгают.
      – Под старость лет с таких высот сиганул, – Леонид Алексеевич возмущается, пока поправляет оборванные после прыжка крепления нарт.
      Вдоль берега снегоход тяжело идет по камням».
      «Ну что, смертнички, поехали, – Леонид Алексеевич ведет снегоход по широкой дуге, чтобы набрать нужную скорость и проскочить несколько десятков метров наледи. Мы идем вторыми и видим, как проседает под предыдущей машиной лед. Проскочили, спешим и гонимся за пока не осевшей дорогой. Температура не может определиться и гуляет от минус тридцати до плюс двух».
      «За два дня мы проезжаем чуть больше 170 километров и упираемся в открытую воду. Дальше путь можно продолжить только на лыжах. Вещи, рюкзаки, теплую экипировку оставляем в одной из переходных изб, рядом и снегоходы».
      «Езда на лыжах, подбитых лошадиным камусом – занятие медитативное. Хрум-хрум – хрустит снег, правая-левая – передвигаются ноги. И тишина. Лишь изредка свистит рябчик, шумит на перекатах вода, трещит лес».
      Проделав такой нелегкий путь (конечно же, ребята и их проводники заслуживают за свой труд большого уважения и даже восхищения), они пробыли на заимке вместе с ночевкой менее суток. Нетрудно прикинуть, сколько времени было у московских гостей Таежного тупика на общение с отшельницей, ради которого они предприняли столь рискованное путешествие. А сколько же времени на волонтерскую работу было бы у нас, избери мы для своей экспедиции наземный вариант движения? Ответ, думается, очевиден. По окончании похода на снегоходах и лыжах у нас тоже появились бы интересные впечатления, классные фото и видео, но и только. Тот объем помощи, который необходим отшельнице для благополучного завершения таежной зимовки, и тот результат, на который рассчитывали мы сами, были бы просто недостижимы. Пришли, поговорили, передали подарки, перетащили ближе к жилью небольшое количество дров, поснимали и ушли восвояси. Нет, это не подходит.
      Оставался воздушный вариант. А здесь свои трудности. И первая из них – кто оплатит аренду вертолета, которому надо выполнить два рейса – сначала забросить группу, а затем забрать ее. Летом-то мы использовали оказию, когда в Горной Шории (Кемеровская область) в пожароопасный период обследовали с воздуха горно-таежную местность. Студенческую группу тогда забрасывали на Еринат вертолетом, что называется, попутным грузом. Так же, кстати, отшельнице доставляются мука, крупы, комбикорм для домашней животины.
      Но теперь-то надо было оплачивать полет самим. Это вузу-то? Которому денежки на такие цели вовсе не даны...
      Искали, изучали, стучались в разные двери... Где-то отказывали сразу, где-то соглашались, но выставляли такие условия!.. И все же настойчивость руководителей МИРЭА принесла свои плоды. Мир, как говорится, не без добрых людей... Несмотря на непреодолимые, казалось бы, обстоятельства, удалось организовать перелет нашей волонтерской группы из Таштагола (административный центр Горной Шории) до Ерината и обратно.
      Но на этом логистические проблемы для нас не закончились. Погода! Вот какой фактор оказалось невозможным подстроить под себя. Мы планировали вылететь из Таштагола пятого марта. И все к тому и шло – группа прибыла самолетом из Москвы в Новокузнецк в 5.30, а уже в 10.30 находилась в аэропорту Таштагола, где ее поджидал вертолет. В 11.00 можно было вылетать на Еринат. Но за полчаса до вылета погодная обстановка изменилась, и метеослужба не разрешила вылет. Причем изменилась не в Таштаголе, где безмятежно сияло и по-весеннему пригревало солнце, а где-то в районе Телецкого озера, вблизи которого пролегал маршрут к Еринату. Немного подождали, надеясь на милость небесной канцелярии, но, увы...
      Улетели шестого марта.
      А погодные сюрпризы продолжались. Наше пребывание у Агафьи Карповны было рассчитано до десятого марта, но пришлось сократить его на сутки и улететь обратно, в Таштагол, девятого. Именно на пятницу выпало погодное «окно», благоприятное для перелета. Не используй его – оставаться бы нам в Таежном тупике до 13 марта, лишь к этому времени могли появиться условия для эвакуации группы. Слов нет, хорошо провести у Агафьи Карповны дополнительные денечки, но обратные билеты из Новокузнецка в Москву на 10-е, опять же учеба у студентов. В итоге пробыли на заимке четыре дня вместо шести. Но зато провели их в таком трудовом ритме, что волонтерский результат можно оценивать в самых превосходных красках. Достаточно сказать, что четверо студентов впервые в истории МИРЭА стали кавалерами медали «За веру и добро» – так оценил губернатор Кузбасса Аман Тулеев их заботу об отшельнице Агафье Лыковой. Эта награда, пусть и региональная, но государственная. Быть может, для ребят это первая в их жизни государственная награда, и сразу с таким символическим названием!
      А еще одна награда, пожалуй, самая дорогая, могла бы остаться нам неизвестной, не скажи отец Гурий, помощник Агафьи Карповны, о ее реакции, когда она увидела, кто прилетел к ней в Таежный тупик. «Ее лицо просияло», – сказал он. Просияло! И это относится к человеку, который скуп на эмоции, но знает цену дружбы.
     
Жизнь на заимке зимой
      Конечно, трудная. Это даже не зимняя жизнь в деревне, которая все же отличается от городской. Это нечто иное не столько по стилистике (быт, хозяйство и т.д.), сколько по внутреннему содержанию и целям. Нам удалось лишь чуточку прикоснуться к ней, и то стало ясно, что мы побывали на другой планете, где все, с одной стороны, просто, а с другой – непостижимо и загадочно. Загадочность в людях. Какие они, если способны не просто выживать в условиях дикой природы, но еще и оставаться такими, что к ним тянется мир. Тянется для того, чтобы открыть для себя какую-то тайну. Тайну истинной человеческой красоты, наверное. Не той гламурной, которая агрессивно прет изо всех щелей, навязчива и подчиняет себе всё и вся, а другой красоты – тихой, радостной, светлой...
      Нынешняя зима в Таежном тупике устроила серьезный экзамен ее обитателям – самой Агафье Карповне и ее новому помощнику иноку Гурию. По благословению митрополита Корнилия, предстоятеля Русской православной старообрядческой церкви, отец Гурий прибыл на заимку в конце августа минувшего года тем вертолетом, которым мы улетали из Таежного тупика на Большую землю. Тогда нам по понятным причинам не удалось с ним пообщаться. Запомнилось лишь, что отец Гурий был сосредоточен и молчалив. Еще бы! А какими бы выглядели мы с вами, если бы нам предстояло порвать с привычным укладом жизни и бросить себя в неизвестность... Вот и отец Гурий наверняка переживал в те минуты сложную гамму чувств. Но при этом вел себя очень рационально. Познакомившись с Агафьей Карповной и пройдя к избе, в которой ему предстояло обитать, как сообщалось в письме владыки Корнилия, до декабря, он минут двадцать разговаривал с Георгием, который покидал заимку после без малого трех лет жизни на ней. Затем поговорил накоротке с Агафьей Карповной и Николаем Седовым, крестником отшельницы, и далее просто наблюдал за происходящим на заимке. В той суматохе, которая обычно поднимается здесь с появлением гостей, отец Гурий был посторонним.
      Выглядел он, надо прямо сказать, неважно. По всему заметно было, что не с курорта приехал. Но ведь и не на курорт! И каково же было встретить через полгода жизнерадостного, улыбающегося, помолодевшего, бодрого человека! Куда делись признаки определенного неблагополучия, заметные в нем минувшим августом? Можно сказать, это был не отец Гурий, а кто-то другой. Ну, как говорится, и слава Богу... Выходит, жизнь на заимке, пусть суровая и даже жестокая, пошла, как это ни парадоксально, отцу Гурию на пользу. В скобках заметим – пошла-то пошла, но и все же отметины свои оставила...
      Главная трудность минувшей зимы – холода. Если предыдущая оказалась непривычно теплой, хотя по-своему тоже неприятной из-за декабрьского наводнения, то нынешняя отметилась по-настоящему сибирскими морозами. Морозы стояли и перед Крещением, и после. Даже ключик, который бьет из скалы и из которого Агафья Карповна берет воду для питья, перемерз, хотя раньше он ни разу не замерзал, жил и действовал по апрель включительно, затем на короткое время замирал и оживал с наступлением тепла. Теперь вот и он не выдержал, сдался...
      А в морозы главная выручка – дрова. Дров в Таежном тупике много. За рекой три поленницы ждут своего часа с 2016 года. Вдоль берега стоят несколько свежих поленниц, а также те, что наготовлены еще с прошлых лет. В глубине береговых зарослей – тоже немало дров, их волонтеры МИРЭА накололи прошлым летом. И наконец, те дрова, что приготовил под косогором Сергей Хлебников, а наши ребята повытаскали их ближе к жилью. Если другие лежат далековато и к ним надо идти по глубокому снегу, то эти-то вот – рядом, бери и клади в печурку...
      И оказалось, что при изобилии топлива, Агафья Карповна у себя в избе натуральным образом замерзала. Это удивительно, но вместе с ней в большой кастрюле на полу замерзла вода. Лед в кастрюле сверху поднялся бугром, а по внутренним краям принял форму емкости. Отец Гурий вынес на улицу это вещественное подтверждение стоического поведения отшельницы в промерзшей избе. Там, в сугробе, мы его потом и видели, правда, за месяц с лишним он истончился, а один край, когда его вытаскивали наружу, обломился.
      Отчего же замерзала, если дрова рядом – протяни руку и возьми?.. Рядом-то рядом, да сырые, не горят... А если горят, то не дают жару, чуточку проглядел, и вообще печка заглохла. Словом, толку от таких дров мало. Прежний запас сухих дров, как и те дрова, что остались от Георгия, отшельница издержала за морозы, а те, что рядом – Серегины, им еще сохнуть надо пару лет. Они, во-первых, из низины, то есть сырые сами по себе, а во-вторых, всю осень шли дожди, которые еще добавили им влажности. Те же, что подходящие, находятся далеко – за рекой и в лесу, идти к ним требуется по глубокому снегу. Да и можно было бы сходить, только вот как, если правая нога у отшельницы перестала слушаться. Мало сходить за реку, надо еще в горку к избам с ношей подняться, а это 70 ступенек по извилистому подъему. Идти по ним, значит, делать упор на больную ногу... Легко представить себе, в какую пытку для Агафьи Карповны превращался этот подъем. Можно бы, конечно, и на козе немного дров привезти, как это она делала раньше, но, похоже, пожалела животинку. А что отец Гурий? Он, к сожалению, к тому времени тоже оказался неспособен носить тяжести, хотя поначалу выполнял всю мужскую работу по хозяйству. Так и оказались обитатели Таежного тупика без дров, но с дровами.
      Приезд волонтеров МИРЭА к ним не просто оказался очень кстати, но был во всех отношениях спасительным. И это должны знать те добрые люди, что оплатили стоимость нашего полета на Еринат.
      Вторая по важности проблема – нехватка сена. Живности, употребляющей сено, в хозяйстве много – шесть коз, а его-то минувшим летом заготовлено мало. Мы были на заимке во второй половине августа, когда основная пора сенокоса должна быть закончена и наступает другая стадия сельскохозяйственного года – уборка огорода. Но сена к этому времени в запасе было не просто мало, а катастрофически мало. Мы, со своей стороны, сделали все возможное, что можно было сделать на заготовке травы за тот короткий срок, что отведен был нашей команде. Но и этого запаса сена хватило ненадолго. К началу года он иссяк окончательно, и козам грозила мучительная голодовка. Помереть им Агафья Карповна не дала бы, все равно нашла бы чем их подкормить, но о приплоде и последующем получении молока от коз можно было забыть.
      Но на Рождество на заимку на небольшом вертолете прилетел друг алтайского бизнесмена Анатолия Банных – москвич Николай. Анатолий сам много раз бывал у отшельницы, привозил ей коз, куриц, корма, для них, продукты Агафье Карповне. Подарил ей как-то верблюжье одеяло. Под этим одеялом она коротает летние ночи в своем насквозь продуваемом балагашке. Год назад Анатолий трагически погиб в авиационной катастрофе над Телецким озером. Агафья Карповна нет-нет да вспомнит его в своих разговорах с нами. Николай, узнав о грозящей бескормице, пообещал привезти сена и сдержал слово. На Благовещение с Алтая прилетел вертолет Ми-8 и привез два больших тюка.
      Козы для отшельницы и жизненное подспорье, и большая забота. С одной стороны, такого количества голов, как сейчас, и не нужно бы – кормить-то всех сложно хоть зимой, хоть летом, когда нужно постоянно уходить далеко от заимки за ветками. Можно было бы летом дать им волю, как это делается в российских деревнях и селах, чтобы кормились сами на свежей травке, но их хозяйка боится – заболеть могут, да и медведя, глядишь, приманят, он такой – учует добычу за версту. Так и кормит их, что называется, с ложечки круглый год.
      В настоящий момент одна из коз суягная, то есть готовится дать приплод. И у Агафьи Карповны появилась другая обязанность – следить за тем, чтобы эта коза по неосторожности не скинула, иначе она и отец Гурий останутся не только без молока на лето и осень, но и без сушеного творога на новую зиму, как это произошло сейчас. А что означает – следить? Ухаживать, проверять, словом, делать для козы все, чтобы ее плод сохранился. А ведь сейчас Великий пост, и большую часть суток отшельница проводит в молитвах. Казалось бы, ну и что – выйди в стайку, убедись, что с суягной козой все нормально и возвращайся к молитве. Ан нет! Это мы, специалисты делать по два-три дела одновременно, можем рассуждать и поступать так, только не великая молитвенница Агафья Карповна. Молитва – это для христианина особое состояние души, это – разговор с Богом. Когда молишься, нельзя рыскать мыслями туда-сюда. Это – грех. Его и имеют в виду, когда говорят – не поминай имени Господа всуе. Мы-то думаем, что нельзя только в пустых разговорах и никчемных фразах, к месту и не к месту вспоминать Бога, не тот у Него масштаб и значение для человечества, чтобы делать упоминание о Нем обычной фигурой речи. И это действительно так, но не всё, что надо знать о выражении – не поминай Бога всуе. Поэтому Агафья Карповна вполне обоснованно беспокоится о том, как бы коза не скинула...
      Вообще жизнь таежной заимки в зимовку столь же насыщенна, как и летняя, хотя летом, понятно, набор работ шире – есть река и можно рыбки добыть, есть лес с грибами, ягодой и орехом, есть сбор лекарственных трав, ну и т.д. В зимовку, которая не ограничивается календарными зимними месяцами, основные усилия направлены на поддержание человеческой жизни. Размер этих усилий вдвойне, а может, и втройне возрастает, если учесть, что на него приходятся Рождественский и Великий посты, когда христианин ест практически один раз в сутки, столь же редко и пьет воду. Физической работы много, а сил для ее выполнения, наоборот, мало. Но вы никогда не догадаетесь, что это так, глядя на улыбчивые лица Агафьи Карповны и отца Гурия.
      Зимнее время частично направлено на подготовку к летней страде. Отец Гурий задумал построить на Еринате маленький энергоузел. И уже смастерил деревянную турбину – этакий аналог мельничного колеса. Николай Седов привез ему, когда прилетал с нами на Еринат, соответствующие комплектующие детали. Этот энергоузел, по словам отца Гурия, будет многофункциональным, «три в одном», поскольку с его помощью он собирается получать электрическую энергию, качать из реки воду к жилью и молоть на муку пшеницу.
      А еще он придумал, как застраховать заездок от утраты, чтобы не повторилась прошлогодняя неприятная история, когда с превеликим трудом установленная рыбацкая перегородка не продержалась и трех недель и была сорвана с места осенним наводнением, разорвана в клочья и унесена вниз по течению. И рыбы на зиму не добыли, и заездок потеряли, теперь надо восстанавливать его.
     
Незримый свет добра
      Почему же отшельницу Агафью Лыкову люди не забывают, хотя живет она незаметно, несенсационно, что по нынешним временам даже как-то и непонятно, ведь все сейчас норовят в одночасье стать известными и знаменитыми, благо информационные возможности на этот счет беспредельны? Не забывают и, более того, при первой возможности стремятся оказать ей свою поддержку...
      Ответов может быть множество. Каждый, кто хоть что-нибудь знает об отшельнице или, на худой конец, слышал какую-то байку о ней, найдет что сказать. И у каждого будет своя правота. Но вот есть один человек, который ближе всех нас приблизился к истинному пониманию феномена Агафьи Лыковой и чье мнение, как наиболее компетентного эксперта в этой области, нам многое прояснит.
      Этот человек – инок Гурий, который последние полгода провел на заимке в молитвах и совместных с отшельницей послушаниях. Будучи сам весьма продвинутым в духовном отношении, он, в отличие от нас, верхоглядов в вопросах веры, знает доподлинно, чем притягивает к себе Таежный тупик. Как сказал бы о нас новопрославленный святой Паисий Святогорец, мы в духовных тонкостях – первоклассники, которые приходят поговорить с профессором. И что тогда отвечать профессору? Что один плюс один равняется двум? Так святой объяснял трудности, с которыми он сам сталкивался при общении с духовными новичками. И хоть приезжаем мы к Агафье Карповне не первый раз, и вроде бы уже знаем, что в духовной жизни один плюс один может быть и пять, и пять тысяч, и даже миллион, но все равно обладаем лишь поверхностным представлением об особенностях Таежного тупика, того тупика, который, по выражению отца Гурия, давно уже не тупик, а духовный свет, луч, который должен светить и будет светить, на что есть Промысел Божий. И если, пользуясь терминологией святого, Агафья Лыкова – профессор, может, даже академик, то и отец Гурий тоже профессор – с соседнего и родственного факультета.
      И вот что он говорит. Но прежде сделаем ссылку на фильм МИРЭА «10 дней в Святой Руси», в котором рассказывается о некоторых сторонах отшельнической жизни Агафьи Карповны. В нем есть кадры, где митрополит Корнилий произносит такие слова: «На сегодняшний день Агафья – это знаковый человек, который как подвижники во все времена... Вот как спрашивали в первые христианские времена, почему Господь не разгневается и мир не уничтожит в грехах, а святой говорит – потому что два или три человека молятся за весь мир, и Господь слышит их молитву, идет им навстречу и помогает людям, чтобы они совсем не погибли. Я думаю, что один из таких людей сегодня – это Агафья Лыкова. Она наша в какой-то мере охранница этой молитвой, которую она (совершает) за себя, за род человеческий, за нашу церковь, за всех крещенных людей, православных...»
      Мы спросили отца Гурия, который, повторяемся, ближе всех – и ближе самого владыки Корнилия, пусть не покажется кому-то это замечание некорректным, постиг духовную премудрость Таежного тупика, можно ли так говорить об Агафье Лыковой. Ну да, ответил он, есть такое выражение – удерживающие, это те, кто сдерживает мир от сползания к катастрофе. А относится ли к ним отшельница Агафья Лыкова? «Да, она относится к тому разряду людей, молитву которых Господь слышит в первую очередь», – подтвердил отец Гурий. А много ли в России таких людей, не унимаемся мы? «Я боюсь, что нету сейчас, – через паузу произнес он. – Но если и есть, то, может быть, на руке пальцев хватит, чтобы сосчитать...»
      После таких слов хочется надолго замолчать, чтобы вникнуть в суть новой информации о человеке, с которым мы давно знакомы и которого почитаем, но о подлинном значении которого могли лишь догадываться. Хочется заново осмыслить все, что накоплено в путешествиях в Таежный тупик...
      Мы еще вернемся к словам отца Гурия, которые поясняют, чем же Агафьюшка, как он ее называет, когда обращается к ней самой и когда говорит о ней с нами, так угодила Господу Богу, а пока вернемся к людям, которые не забывают об отшельнице и при первой возможности спешат ей помочь, чем могут...
      Когда осматриваешься в избе Агафьи Карповны, то из обилия хозяйственных и бытовых артефактов глаз непременно выхватит коробки с характерными признаками посылочных ящиков. Это и есть посылки. Они уже несколько лет приходят в Таежный тупик из Томска от пенсионера Андрея Максимовича Коркишко. Их путь, как и путь писем с разных концов земли на Еринат лежит через центральный офис заповедника «Хакасский» в Абакане. Сначала посылки и письма попадают сюда, а потом с оказией переезжают в глухую тайгу, где и находят своего получателя – Агафью Карповну. Три года назад нашей экспедиции тоже довелось доставить на Еринат две таких посылки из Томска. Посылает Андрей Максимович самое разное – бывает, что и совсем ненужное в тайге, например, растворимый сок «Юпи». Обнаружив в ящике неведомый ей продукт, Агафья Карповна тут же переправила его нашим ребятам, а те, понятное дело, не отказались от редкого по таежным реалиям угощения. Но чаще в посылках бывают полезные и нужные вещи – предметы одежды, лекарство, семена овощей и т.д. Все это отшельница принимает с благодарностью к незнакомому человеку. По данным заповедника, в общей сложности от Коркишко поступило более десятка посылок. Своеобразный Посылторг...
      О Николае из Москвы, друге Анатолия Банных, который прилетал в Таежный тупик в начале января, мы уже упоминали. Ни фамилии его, ни кто он по роду занятий Агафья Карповна не знает. Просто Николай из Москвы, вот и все подробности о нем. Этот человек пообещал прислать сена, узнав о бедственном положении Агафьиных коз. И прислал два огромных круглых тюка. Их привезла женщина. Как ее звать, Агафья Карповна не знает. Так и говорит про нее – женщина. Но зато из других деталей вырисовывается очень даже симпатичный облик незнакомой гостьи. Знала она о болячках отшельницы или нет, но привезенное ею лекарство оказалось в Таежном тупике востребованным. Лекарство это – трава под названием «красная щетка». Растет только на Алтае, оттуда и вертолет был, и растет только высоко в горах. А женщина эта – альпинистка, значит, молодая по возрасту, поскольку сама ходила в горы и сама собирала эту траву. По виду трава несколько схожа с зубной щеткой – отсюда и название. Обладает такими свойствами, что может поднять на ноги даже старика, так, во всяком случае, гласит приложенная к ней инструкция. Жаль только, что траву нужно настаивать на водке, а Агафья Карповна спиртное не жалует, ну, разве только кагор, как церковное вино. Но ничего, она сказала, что будет готовить отвар из «красной щетки» на кипятке.
      Еще один пакетик с чудо-травой привез Николай Седов, который сопровождал нас на Еринат, видимо, ему стало известно о ней из телефонного разговора с Агафьей Карповной, которые иногда случаются. По его словам, этот пакетик оказался единственным в аптеках Таштагола, может, и впрямь «красная щетка» из того разряда снадобий, которые поднимают на ноги даже увядших людей. Его отшельница передала отцу Гурию, хотя он к расслабленным далеко не относится...
      Коля Седов, крестник Агафьи Карповны, но с Еринатом у него не только духовная связь, здесь у него отцовская изба, оставшаяся ему после смерти Ерофея Сазонтьевича. Отец, будучи инвалидом из-за ампутации ноги, прожил в ней почти два десятка лет.
      Поэтому Коля на Еринате, можно сказать, по праву наследования. Хотя, казалось бы, какое это наследство – таежная хибарка, но наследование в другом – Ерофей Седов ведь оставался рядом с Лыковыми с самого первого дня их «явления» миру. Он – постоянный спутник Василия Михайловича Пескова в его приездах в Таежный тупик. Он же, пока был в силах, помогал отцу и дочери Лыковым в решении практических вопросов по таежному бытию. Так что сын его – Николай – продолжает дело отца. Вот и на сей раз, будучи не в состоянии из-за недавно перенесенной болезни поучаствовать в волонтерских делах нашей экспедиции, он, тем не менее, сделал многое как для самой экспедиции, так и для обитателей Таежного тупика.
      Вера и Илья – журналисты из РИА «Новости» – во второй половине февраля пришли на заимку пешком. Дорога была длинной и утомительной. Ясно, что никакого серьезного груза принести они не могли. Но, тем не менее, Вера, опять же, видимо, по наитию прихватила с собою настойку из 39 трав под названием «Долгожитель». Небольшая такая бутылочка, всего-то может 250 миллилитров в ней, и тоже из целебных природных даров Алтая. Надо же, сами ребята приехали из Москвы, а лекарство привезли сибирское. Его Агафья Карповна по воробьиному глоточку уже выпила. Нам показывала пустой пузырек. Показывала, конечно, со смыслом. Она никогда впрямую ничего не просит, так, намекнет только, словно тренинг по доброделанию проводит – если догадаетесь – молодцы, значит, душа ваша идет в верном направлении...
      Сергей Хлебников, инспектор заповедника, когда дежурит на кордоне, который находится в тридцати километрах от заимки, всегда ищет возможность побывать у Агафьи Карповны. Не каждый раз это получается, горная тайга все-таки умеет создавать для людей преграды, но, появившись, тут же принимается за какое-нибудь горячее дело. Как правило, это дрова. Пока московские журналисты Вера и Илья, которым Сергей на пару с другим инспектором заповедника помогал путешествовать по зимней сибирской тайге, занимались своими творческими делами, он таскал к жилью дрова из дальних поленниц. И все, что нужно отшельнице, он делает, когда появляется на заимке, – дрова колет, сено косит, огород к посадке готовит, какой-нибудь ремонт небольшой ладит... Такой же и Андрей Гришаков, кинорежиссер из Красноярска. Его мы ни разу не встречали на заимке, зато слышали от Агафьи Карповны его имя много раз. Что за парень такой! И ведь наверняка не ищет ни славы, ни выгоды от поездок на Еринат. Он даже умудрился попроведовать отшельницу, когда та две зимы назад попала в Таштагольскую больницу из-за сильного обострения остеохондроза. И пробыла-то под опекой медиков, можно сказать, совсем ничего – один миг, а он успел примчаться из Красноярска, чтобы услышать от нее что-то важное для себя.
      Владимир Николаевич Макута и Анатолий Алексеевич Путинцев, первый – глава Таштагольской районной администрации, второй – глава муниципальной администрации Таштагола. Оба – давние почитатели Агафьиного подвижничества. Двадцать лет летают на Еринат, привозя отшельнице необходимый ей для зимования набор продуктов и кормов для коз и куриц. То ли они изначально такими были, то ли общение с Агафьей оказало благотворное влияние, но их жизненный почерк сегодня – это такое же подвижничество, которое выражается в предельной самоотдаче в служении общему делу. Именно в служении, работой такую линию жизни не назовешь. Не случайно Председатель Правительства РФ Медведев на одном большом совещании недавно поставил в пример всей России маленький Таштагол, как активно развивающийся город. А почему он такой? А потому что люди здесь не дают жизни стоять на месте.
      Когда наша экспедиция возвращалась в Таштагол, Макута и Путинцев были с нами. Попрощавшись, Владимир Николаевич из аэропорта отправился в горнолыжный центр в Шерегеше, где проходили крупные соревнования, ему надо было успеть на заседание судейской коллегии. Перед отъездом он рассказал, какое внимание уделяется развитию спорта в Таштагольском районе. Достаточно сказать, что все молодые люди, у кого есть тяга к спорту и к горным лыжам в частности, имеют возможность бесплатно пользоваться подъемником, инвентарем, спортивными тренажерами и т.д. Одним словом, вектор предпочтений здесь очерчен зримо.
      На следующий день Макута и его ближайшие помощники отправились на снегоходах в отдаленный поселок, который находится в двухстах километрах от райцентра. Для чего? Прокатиться? Но так они катаются каждые субботу и воскресенье, можно было бы уже и накататься.
      А дело в том, что Владимир Николаевич и его команда в этих поездках решают конкретные социальные вопросы в интересах коренного населения – шорцев. Горная Шория – это ведь не только прекрасно развитые Таштагол и его ближайшие соседи, но и те ее участки, где нет подходящих дорог, их не только сложно сюда провести, но еще сложнее содержать. В некоторые поселения вообще можно только по воздуху добраться. И сюда периодически летает вертолет аэрокомпании «Кузбасс». Жители дальних деревень пользуются им, когда надо побывать в городе по делам. Местный бюджет идет им навстречу, оплачивая львиную долю проезда. Если, к примеру, билет стоит одну тысячу рублей, то пассажир платит за него только сто пятьдесят.
      Вылазки на снегоходах дают Макуте возможность держать, что называется, руку на пульсе. Во время этих поездок он получает информацию о том, как живут люди, в чем они нуждаются. А кроме того, он и его помощники привозят людям продукты, лекарство и другие полезные вещи, купленные на деньги благотворителей. Иначе говоря, бескорыстно помогая много лет отшельнице Агафье Лыковой, они не обходят подобным вниманием и своих земляков, которые, как и Агафья Карповна, зависят от такой помощи. И вот так всю зиму колесит на снегоходе по районной глубинке глава местной власти, выполняя роль своеобразного Деда Мороза.
      Подобная, прямо скажем, симпатичная нестандартность свойственна всему Кузбассу. Его глава Аман Гумирович Тулеев тоже давний друг и помощник Агафьи Лыковой. Собственно, это по движению его души образовался мост жизни из Таштагола на Еринат, где и находится Таежный тупик. Все двадцать лет, что возглавляет крупнейший российский регион, он не упускает из виду нужды отшельницы, которой и надо-то немного муки, крупы да корма для животины. И никто не обязывал его этим заниматься. Да, собственно, такие вещи по чьей-либо указке и не делаются. Они делаются по другим основаниям. Одно из них такое – возлюби ближнего, как себя самого...
      Все предыдущие волонтерские экспедиции МИРЭА добирались в Таежный тупик с его помощью. Как уж у него это получалось, нам неизвестно, но факт остается фактом – без непосредственной поддержки Амана Гумировича студенческие поездки к Агафье Лыковой, которые некоторое время выполнялись по реке на лодках, неминуемо заглохли бы, уж очень сложными по организации они оказались. А главное даже не в путевых трудностях – непосредственно на общение с отшельницей и на практическую помощь ей, ради чего, собственно, и предпринимались вылазки из Москвы, из общего объема экспедиционного времени оставалось всего ничего.
      Наша зимняя экспедиция в силу ряда обстоятельств прибыла на Еринат самостоятельно, без подключения возможностей главы Кузбасса. Но он и на сей раз не остался в стороне от наших дел. Во-первых, используя оказию, Тулеев через своих помощников Макуту и Путинцева переправил на Еринат сено, о дефиците которого горевала Агафья Карповна, а также продукты для нее и отца Гурия. А во-вторых, в череде своих дел он не забыл поблагодарить членов экспедиции за проявление доброй воли, готовность принести в жертву личные интересы ради того, кто в твоей помощи нуждается. Все студенты, участники зимней поездки на Еринат, награждены медалями «За веру и добро». Казалось бы, ну что ему какие-то ребята, которые и лямку волонтерскую тянули не в самой Кемеровской области, а в соседней Хакасии, где географически и расположен Таежный тупик. Ан нет! Как рассказывал нам Макута, он сказал простую фразу – эти ребята делают добро, они заслужили...
      И действительно, ребята заслужили. Причем все без исключения, хотя у каждого свой послужной добровольческий список. Если Максим на Еринате третий раз, а Коля – вообще старожил, он здесь в четвертой поездке, то Антон и Костя – впервые. Но все парни, независимо от того, кто и сколько раз появился на Еринате, чтобы помочь отшельнице в ее подвижническом служении сделали максимально возможное. И каждый отправился из Москвы в далекую сибирскую глубинку исключительно по доброй воле. И это очень важно...
      Между прочим, наша история про награды подобна той, что апостол Матфей изложил в притче про хозяина, который нанимал работников в виноградник. Одних хозяин нанял рано поутру, других около третьего, шестого и девятого часа, последних – уже около одиннадцатого часа. Со всеми договорился о плате – по динарию на день. «Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых», – читаем у евангелиста. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но и они получили по динарию. И стали роптать на хозяина, говоря: эти последние работали один час, а их хозяин сравнял с нами, перенесшими тягость дня и зной.
      И хозяин отвечал одному из них: «Друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?» После этих слов следует вывод – «так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, но мало избранных».
      В притче показывается, как награждаются в Царстве Божием (здесь оно подобно хозяину виноградника) люди, ставшие добродетельными в разное время своей жизни. Иоанн Златоуст советует понимать ее так: те, кто уже живет добродетельно, не должны возноситься, а те, кто только вступил на это поприще, должны знать, что и в короткое время можно приобрести все качества, которые отвечают евангельским заповедям.
      Так, пустынница Агафья Лыкова оказалась своего рода хозяином виноградника из притчи, вокруг которого объединяются самые разные – и малые, и великие – люди, делающие добро. И совершенно неважно, когда и кто включился в это важную работу. Важно другое, что именно здесь, в Таежном тупике, ребята наиболее отчетливо и явно выявляют свои добрые качества, здесь эти качества делаются заметнее, чем в иной, городской, жизни, где они (добрые качества) подчас загнаны в «подполье».
      Да и Агафья Карповна действует так, чтобы в полной мере соответствовать второй, важнейшей заповеди – возлюби ближнего... Наиболее показательный пример – это ее забота о семейной паре Михеевых из России, волею судьбы заброшенной в Боливию. Уже давно между Таежным тупиком и Боливией идет переписка. А как технически она осуществляется, нам известно, так что трудно ожидать оперативности в решении проблемы, которая возникла перед русскими боливийцами. А проблема в том, что они, узнав об Агафье Лыковой, как и все мы, через публикации Пескова, воспылали желанием поселиться в Таежном тупике, объяснив его стремлением приобщиться к старообрядческой вере. Не будем вдаваться в подробности самой истории, это другая тема, но Агафья Карповна, всерьез поверив в намерения боливийских русских, уже два года высаживает на отдельной пашенке картошку для них – приедут, будет чем кормиться. И собирает урожай, который ей совершенно не нужен. А те не едут... Но Агафья Карповна продолжает думать о их судьбе, то и дело возвращаясь к ним в наших с ней разговорах, и нынешней весной вновь собирается высаживать для них картошку...
      Вот он, незримый свет добра. Чему этот пример учит? Конечно, деланию добра. Но как сейчас преподносится любое, воплощенное в конкретику, благое дело, мы хорошо знаем. Не успел отличиться – бац! – и уже все в интернете... А инструкция на этот счет давно известна: «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою...» Пусть твоя левая рука не знает, что делает правая. Но как, спросите вы, добиться, чтобы никто не видел, как ты идешь, к примеру, в больницу, чтобы навестить больного, или направляешься в темницу, чтобы поддержать несчастного, ведь это невозможно, когда кругом столько глаз? Это так. Но есть, говорят святые отцы, способ, через который легко решается и эта задачка. Способ этот – делать добро невидимым для себя. Ты его делаешь, но так, как будто дышишь, то есть автоматически. Это сложно, но возможно, как показывает пример пустынницы Агафьи Лыковой. Ну да, опять скажете вы, Агафья Карповна – евангельский человек, ей так положено, а вот каково это в обычной жизни...
      И в обычной жизни такое возможно. Вот еще один пример, причем из той еще жизни, советской, которую называют атеистической.
      Рассказывает писатель Евгений Воробьев. Случай, о котором он вспоминает, произошел с писателем Константином Симоновым в один из послевоенных годов:
      «Нас пригласили выступить в Смоленске, поднимавшемся из руин. Симонов меня тактично попросил говорить короче, потому что у него вечером было неотложное дело. Встречу мы довольно быстро завершили, и Симонов куда-то уехал. Вернулся в гостиницу поздно вечером. Он многое мне доверял, но в тот вечер молчал, и я, естественно, не любопытствовал. С тех пор прошло много лет. В прошлом (1984-м – прим.) году вышел сборник воспоминаний о Симонове. И тогда-то я узнал, куда отлучался писатель в тот вечер в Смоленске. Об этом рассказал в книге американский переводчик Бернард Котен, который несколько раз работал с Симоновым, когда тот приезжал в Америку. Котен написал, что на гонорар и премию за повесть «Дни и ночи» Симонов приобрел в США для детского дома в Смоленске учебное и медицинское оборудование, одежду, обувь для школьников (а еще огромное количество постельного белья для детей – прим.) и даже санитарный автобус. И никогда ни одним словом не обмолвился об этом даже близким друзьям!»
      Вот вам, пожалуйста... Константин Симонов не был верующим человеком. Слово «Бог» в сочинениях всегда писал строчными буквами. А между тем в своих действиях по факту оказался по-настоящему православным человеком. Этот пример лишний раз говорит, что наша русская, а в более широком плане – общероссийская культура пронизана христианскими ценностями, да, собственно, и соткана на их основе. И не важно – верующий ты или нет, и какой политической партии ты приверженец, пусть делаемое тобою добро обладает незримым светом... Незримым светом добра проникнута вся зимняя экспедиция МИРЭА в Таежный тупик.
     
Великий пост в Таежном тупике
      Волонтеры МИРЭА находились на заимке, когда у православных верующих шел Великий пост. Великий пост – это особая пора в жизни христиан. Он такой же продолжительный, как и некоторые другие, только еще более строгий. И у него своя миссия. Для христианина любой пост – это время, когда он выкладывается до предела. А Великий пост в этом смысле поднимает перед ним еще более высокую планку нравственных задач в виде сфокусированного зеркала евангельских идеалов. Смотрясь в это зеркало, человек должен рассмотреть в нем свои очертания, чтобы определить, насколько он сам этим идеалам не соответствует. Именно «не соответствует», а не наоборот.
      Великий пост предшествует Пасхе. Для христианина Пасха – событие вселенского масштаба: Бог стал частью нашего, сотворенного Им же Самим мира, и, соединившись с этим миром, радикальным образом его изменил. И, конечно, вполне естественно, что верующий человек должен на это событие как-то отозваться, с чем-то к нему прийти. Желание быть причастным к торжеству всей Вселенной приводит его к необходимости работы над ошибками в себе, которая становится своеобразной ревизией всей предыдущей жизни. Смотрясь в зеркало евангельских идеалов, он должен увидеть направления этой работы, чтобы реальными поступками доказать свою готовность измениться к лучшему.
      Вот такую работу над ошибками нам посчастливилось видеть в Таежном тупике, хотя мы, к сожалению, мало понимали ее внутренний ход. Да это, впрочем, и сложно, если реально представлять себе масштаб личности человека с более чем 70-летним стажем пустынничества. Надо ли говорить, что Агафьина работа над ошибками и наша – это две разные величины. И потому быть рядом с подвижницей именно в этот момент не только интересно, но и поучительно.
      Таежный тупик, как удаленная от людских поселений географическая точка, на языке православия – это пустынь, а вот окружающая его бескрайняя тайга – это, в определенном смысле, действительно пустыня. А именно в пустыню после крещения в водах Иордана для искушения от диавола – врага рода человеческого – был возведен Иисус Христос, где проходил Его сорокадневный пост. Выражение «от искушения» указывает на исключительность цели, с которой Христос оказался в пустыне. Борьба с искушениями – это ведь и про нас... И с какой эффективностью проходит такая борьба, пусть решает для себя каждый...
      У Агафьи Карповны в ее-то глухомани как будто искушений вовсе нет – нет ни телевизора, ни магазинов с их фейерверком соблазнов, ни каких-либо других факторов повседневной жизни большого города, которые порой выступают серьезными испытаниями нравственных основ человека. Но это не так, и у нее имеются свои болевые точки. Объяснения им мы находим у старца Паисия Святогорца, ныне новопрославленного святого. Очень важно для нас, что он был нашим современником, хорошо знал реалии нынешнего мироустройства.
      Пока человек борется, говорил он духовным чадам, у него будут искушения и трудности. И чем больше он старается избежать искушений, тем сильнее восстает на него диавол. Причем искушения не обязательно должны быть по типу «супер», напротив, они иногда совсем не такие. «Тангалашка (так Старец уничижительно называл диавола) старается вывести подвижника из строя с помощью мелочей, когда видит, что не может навредить ему иначе, – наставлял он слушателя. – Но знай, что бывают и маленькие тангалашки, которые приносят, однако, немалый вред. Как-то спросили одного маленького тангалашку: «Ну а что же можешь сделать ты?» – «Что могу сделать я? – переспросил тот. – Я хожу к портнихам, к сапожникам – путаю им нитки и вывожу их из себя!» Величайшие соблазны происходят от пустяков и не только между нами, но иногда и между государствами (старец тут словно про историю с отравлением бывшего полковника ГРУ Скрипаля и его дочери в Великобритании говорит и о последовавшей за ней дипломатической войной между Соединенным Королевством и Россией – прим.). В людях духовных нет серьезных поводов для соблазнов, и тогда диавол в качестве поводов использует мелочи. Он душевно ломает человека на глупостях, на детскостях, диавол делает человеческое сердце таким, как хочет он, а человек после этого становится бесчувственным и стоит на месте как пенек».
      Старца спросили: «А почему, установив распорядок, чин своей духовной жизни и имея расположение подвизаться, я быстро теряю над собой контроль и возвращаюсь к старому?»
      Он отвечал: «Тангалашка будучи извещен о том, что мы работаем духовно, «переключает» нашу «программу» на другую. Установив для себя какой-то порядок, начав двигаться по одной колее, мы оказываемся в другой. И при недостатке внимания мы понимаем это лишь по прошествии дней. Вот почему подвижник (в нашем случае Агафья – прим.) должен во всем идти наперекор диаволу (с рассуждением, конечно) и (кроме того) за ним должен наблюдать опытный духовник».
      У Агафьи Карповны есть духовник – священноиреей Владимир Гошкодеря, но он живет в Оренбургской области, у него там паства, и он не имеет возможности часто бывать в Таежном тупике, чтобы при первой необходимости оказать отшельнице духовную помощь. И это, конечно, определенный минус для ее духовного стояния, но в то же время есть же и беспрецедентный опыт пустынничества, который сын ошибок трудных...
      Духовная борьба в Таежном тупике – это особый род борьбы с искушениями. Вновь послушаем старца Паисия. «Люди с тонкой душой, со многим любочестием и чувствительные должны быть внимательны, – предупреждал он, – потому что диавол крутит своим хвостом и делает их еще более чувствительными, так что они могут дойти до уныния или даже, Боже упаси, до самоубийства». А самоубийство – это уже крайняя степень вторжения в права Божественные. Не только не убивай, говорит Господь, даже не унижай себя гневом, не оскорбляй ближнего словом, не терзай его как безумного, лишенного образа Божия. Если так осторожно, почтительно должно обращаться с ближними, как же можно унижать себя самого до лишения себя жизни? Только Господь Бог есть Владыка смерти человека, а грех самоубийства не прощается.
      Дойти до уныния в Таежном тупике – это дважды два (что и бывало с некоторыми его временными обитателями). Здесь столько всяких трудностей бытия, что уже на третьей, а уж тем более на пятой или десятой ты неминуемо потеряешь равновесие. А диавол тут как тут. Нерадивого, говорит Старец, он делает еще более нерадивым, он успокаивает его таким помыслом: «У тебя болит голова, ты плохо себя чувствуешь, ничего страшного, если ты не поднимешься на молитву». Благоговейного диавол делает еще более благоговейным, чтобы низринуть его в гордость, или подзуживает его на превышающий его силы подвиг, чтобы прежде усердный подвижник выбился из сил, сложил впоследствии все свое духовное оружие и сдался.
      А ведь мы знаем, что здоровьем Агафья Карповна не блещет и что поводов загрустить у нее больше, чем у кого-либо еще. И диавол тут наверняка поблизости крутится, чтобы подлить масла в огонь. Но что мы видим? Полный контроль над собой, безмятежность во взоре и постоянную улыбку на лице. Все это говорит о полнейшем духовном здоровье. А путь к нему – молитва.
      Уже в первый день пребывания на заимке нам удалось видеть, с каким тщанием и самоотдачей молилась Агафья Карповна.
      Молится она ежедневно по несколько часов утром и вечером у себя в избе. Как и требует того покаянная стилистика Великого поста, поверх повседневного платка накидывает на голову еще один – темный. Отец Гурий молится в своей келье, которая находится в соседней избе и где пребывает главное богатство отшельницы – старинные иконы и книги. По воскресеньям и праздничным дням у них – совместная служба. В тот день, когда в Таежный тупик прибыли посланцы Большой земли, Агафья Карповна не успела довершить утреннее моление как раз из-за нашего появления. В состав великопостного молитвенного служения входит Псалтирь, молитва Ефрема Сирина, молитва Господня, которая широко известна как «Отче наш», а также некоторые богослужебные тексты, читаемые по ежедневному кругу. В общем, получается достаточно объемный цикл духовных текстов, чтение которых сопровождается многочисленными поясными и земными поклонами. Ну и, конечно, знаменитым двуперстным крестным знамением.
      Несколько слов о месте, где Агафья Карповна проводит молясь долгие часы. Его организация попирает все известные нам принципы эргономики, как сферы деятельности, связанной с обеспечением благополучия человека и оптимизацией системы его обитания. Вместо понятной любому из нас заботы хоть о каких-либо мало-мальски сносных удобствах во время работы (а моление – это многотрудная духовная работа) мы видим здесь полное пренебрежение ими. Читая Псалтирь, Агафья Карповна сидит на импровизированном стульчике – перевернутой эмалированной кастрюле, накрытой обрезком доски, поверх которой постелена плохонькая дерюжка. Сидит в наклон к книге, которая лежит перед ней на лавке, пристроенной вдоль стены и являющейся за отсутствием мебельного шкафа хранилищем различных предметов и вещей, в том числе и книг. Здесь же, на лавке, у Агафьи Карповны и письменный стол, на котором неспешным пером выводит она старославянским шрифтом (на котором изданы старые книги, в том числе дораскольное Евангелие) свои послания за пределы Таежного тупика. Днем довольствуется скупым светом, который пробивается в избу через два маленьких оконца вверху и слева. Вечером зажигает восковую свечку, ставит ее на полке перед иконами и при таком освещении умудряется распознавать текст в книге. Периодически, когда зрение дает сбой, включает маленький налобный фонарик. Так же изредка, в наиболее ответственные моменты, надевает очки.
      Сидит рядом с железной печуркой, которая почти всегда при нас оставалась практически холодной, хотя это единственный очаг тепла в избе. Есть здесь еще русская печь, но она топится только при выпечке хлеба, а в эти дни Агафья Карповна хлеб не заводила – некогда было. Так что только буржуйка. Топит ее Агафья Карповна очень редко и всего одним полешком, и потому в избе прохладно. Вывод: и организацией моленного места, и температурным режимом помещения она как бы подчеркивает бренность нашего земного существования, и, наоборот, на главенствующие позиции выводит все остальное, что ведет ее к молитвенному общению с Творцом.
      История православия знает много примеров подвижничества во имя Господа. Сразу вспоминается преподобный Серафим Саровский, который тысячу дней и ночей провел в молитвенном стоянии на камне, отрываясь только для краткого отдыха и приема пищи. Один из камней (большой и гранитный) находился на полпути между монастырем и кельей старца. Здесь по ночам, стоя или склоняясь на колени с воздетыми к небу руками, он взывал непрестанно: «Боже, милостив буди мне грешному!» А другой камень преподобный втащил в свою келью и там молился днем, чтобы не видели его люди. Кости ноют от стужи, читаем мы в его житии, а он не может, не имеет права сойти с покаянного камня... Сон, усталость охватывают все его существо, замерзающему всегда хочется спать, а подвижник вопреки зову своего естества продолжает молиться – «Боже, милостив буди мне грешному!»
      Устроив свой походный быт, остаток дня и кусочек ночи мы провели в избе отшельницы и могли воочию видеть ход великопостного действа.
      Это действительно надо видеть, потому что пересказать словами то, что происходит в такие минуты, невозможно. «Царство Небесное силою берется и употребляющие усилия восхищают его», – говорил Иисус народу, когда говорил об Иоанне Крестителе. Под силой подразумеваются кротость и энергия, искренность желания и стремление тех, кто последовал за Иоанном. Выражение «силою берется» означает также, что от всех, кто рассчитывает достичь неба, требуется ревность и усердие. Все это в реальности присутствовало в маленькой избе на берегу горной речушки Еринат за сотни километров от ближайшего человеческого поселения. Именно здесь мы видели мало кому доступную картину реального движения к небу. И в том, что это движение происходило на наших глазах, и есть главная особенность Таежного тупика. Агафью Карповну сложно воспринимать, когда она что-нибудь рассказывает, тем более новичку. Это объясняется как специфическими характеристиками ее речи, так и глубоким содержанием ее мыслей. И если она не может так толково и доходчиво, как старец Паисий Святогорец в своих беседах с духовными чадами, по которым составлены пять томов духовных наставлений, объяснять тонкости подъема по нравственной лестнице, то это не значит, что общение с нею малополезно. Напротив, главное в этом общении – возможность видеть, какая она. На нее надо смотреть, хотя и слушать тоже, запоминать все детали, которые поначалу могут казаться незначительными, а в действительности – очень информативны.
      Весь вечер Агафья Карповна провела за чтением Псалтиря, сидя на своем кастрюльном стульчике. При этом нисколько не тяготилась нашим присутствием. Псалмы перемежала другими молитвами, в том числе молитвой Ефрема Сирина, которая читается весь Великий пост. Эта молитва хотя и кратко, но вместе с тем емко и выразительно отображает те наиболее важные прошения, с которыми христианин, осознавая свою духовную нищету, обращается к Господу и Владыке живота (жизни) своего. Именно в дни Великого поста, когда верующий готовит себя к празднику Воскресения Христова, он и должен обращать особое внимание на свою жизнь, на свои грехи, на свои нравственные недостатки.
      Ну и что, спрашивается, Агафья Карповна будет нам, залетным гостям, объяснять, что она имеет в виду, когда произносит: «Ей, Господи, Царю, даруй мне зрети моя прегрешения»? Да нет, конечно. Но в то же время надо понимать, если уж у нее, великой подвижницы, есть эти самые прегрешения, которые она сама может так не оценивать, но в действительности они имеются и отдаляют ее от спасения, то какие же мы в этом смысле? Если уж она при всей продвинутости в духовном возрастании нуждается в подсказке, чтобы ликвидировать даже намеки на какие-то свои нестроения, то мы-то, заскорузлые в страстях и пороках, и подавно нуждаемся в таких подсказках. Вот она и дает их нам, обращаясь к Господу с просьбой: «Дух же целомудрия, терпения и любве даруй ми...»
      И сопровождает молитву земными поклонами. Эти поклоны делает, хотя и с трудом из-за больных косточек, но как-то даже азартно и с некоторой долей изящества, которое и должно показать нам, молодым и здоровым, сколь мало она думает о своих болячках. А ведь болячки-то серьезные, если еще не так давно дело доходило до срочной госпитализации...
      Дух целомудрия, терпения и любви даруй мне... Что значит это для пустынницы, казалось бы, насквозь пропитанной евангельской мудростью? Далеко из избы ходить не нужно, чтобы получить зримое представление о нравственной высоте, которую она достигла в своем движении к небу. И помогут нам увидеть эту важную деталь кошки. Да-да, те самые кошки, которые летом живут с хозяйкой под открытым небом – в балагашке, а зимой – в полупротопленной избе.
      Агафья Карповна уже несколько часов, согнувшись в три погибели, сидит над книгой с псалмами, подсвечивая фонариком, читает нараспев, встает, крестится, делает земные поклоны. И тут же две-три кошки, они крутятся возле нее, будто давно не имели возможность выразить свою привязанность, одна подбирается сзади, поднимается на задние лапки, вначале просто цепляется за лопатину коготочками, будто проверяет, будет ли хозяйка как-нибудь реагировать на нее, а потом взбирается на ее согбенную спину. Та поначалу на такую вольность не обращает никакого внимания, и только когда кошка устраивается на склоненной шее и сидит там несколько секунд, Агафья Карповна, прервав молитвенное чтение и певуче произнеся – «это се такое...», шевельнув плечами, мягко сгоняет ее с себя. Эту кошку звать Платочка, она любимица у своей хозяйки, хотя то же самое можно сказать и про остальных.
      Платочка же, словно ей и предписано так, через некоторое время вновь взбирается на хозяйкину шею.
      Что здесь такого, что может дать нам пищу для размышления? О-о, тут целая бездна важной информации...
      Мы уже отмечали, что молящемуся нельзя рыскать мыслями, отвлекаться на какие-то внешние факторы. А кошки с их надоедливостью и есть такой фактор, тем более взгромоздившаяся на хозяйкину спину Платочка, она-то и вынуждает пустынницу отвлечься от молитвы. Но заметьте, до тех пор, пока Платочка совсем уж не садится на шею Агафье Карповне, та никак не реагирует на ее проказы и продолжает молиться.
      То же самое произошло со старцем Зосимой шестнадцать столетий назад. Так же в Великий пост он шел по пустыне, в которую братия его монастыря удалялась ежегодно на время святой Четыредесятницы. Шел уже двадцать дней, и однажды, когда пел псалмы шестого часа и творил обычные молитвы, справа от него показалась как бы тень человеческого тела. Старец ужаснулся, думая, что видит бесовское привидение, но, перекрестившись, поборол страх, а окончив молитву, обратился в сторону идущего по пустыне обнаженного человека, тело которого почернело от солнечного зноя, а выгоревшие волосы побелели. То была святая Мария Египетская. Но мы сейчас не о ней, а о том, как старец повел себя, когда, молясь, увидел мелькнувшую рядом тень. Тень эта могла быть только от живого существа, поскольку в той пустыне на многие километры вокруг ни единого деревца или кустарниковой заросли, способных создать подобный эффект. Легко представить себе собственную реакцию на аналогичную ситуацию. А вот авва Зосима не поддался искушению хотя бы краешком глаза взглянуть на тень святой Марии. Взглянул на нее, когда закончил молитву. И обрадовался, поскольку за три недели не видел ни одного живого существа, и тотчас направился в ее сторону.
      И пустынница Агафья, молясь, не обращает внимания на кошек, устроивших возле нее не ко времени свою возню, и на нас с нашими видеокамерами и приборами освещения тоже, пусть и не очень, но все же нарушающих атмосферу благоговейной тишины. А уж когда ее питомцы совсем выходили за рамки, тогда приструнивала их, словно расшалившихся детей – смиренно и с улыбкой. Правильнее даже сказать – с любовью. Вспомним, что говорил о ней отец Гурий, наблюдающий ее жизнь последние полгода. А говорил он как раз о том, что Агафья Карповна всех любит – и кошек, и нас, ее помощников и учеников, любого другого человека, который хоть раз оказался в пределах Таежного тупика, всех... Он и Таежный тупик переиначил в Таежный пятачок, на который сходятся люди и разговаривают...
      Любовь – христианскую, братскую – называет живой ниточкой, то есть чем-то таким, что существует незримо, но в то же время являет собой вполне материальную субстанцию. «Если у людей она присутствует, она является связуемой... Без нее мы просто как ледяшки... Если человек имеет любовь, то любая другая добродетель достигается легко, просто легко», – говорил он нам поздно вечером в своей келье. К примеру, если человеку надо смириться, то, любя, он смиряется. Если надо уступить, он уступает. Если надо пожертвовать, то он жертвует...
      Высказывания эти отец Гурий проиллюстрировал стихотворением. Своим собственным... Оказывается, уже несколько лет он пишет стихи. Вот оно:
         Любовь нельзя похитить, любовь нельзя купить,
         Любовь нельзя обидеть, любовь нельзя забыть.
         Любовь не раздражает, любовь не может брать,
         Любовь не только любит, любовь спешит (любить).
         Любовь не может лгать, любовь все понимает, все простит,
         Любовь стяжает, любовь раздать спешит...
      Расшифровка стихов сделана с диктофонной записи, в ней в одном месте голос автора звучит не очень внятно, получалась оборванная строфа – «любовь спешит...», а уточнить уже нет возможности, пришлось восполнить пропущенное слово по-своему разумению, и вышло – «любовь спешит любить». Может, отец Гурий и поправил бы, но, кажется, эта версия не сильно нарушает его авторский замысел. А потом он же сам говорит: если надо уступить, любящий человек уступает... Так и видится, что он понимающе улыбнулся, слушая это объяснение...
      Прочтя стих про любовь, а потом еще несколько других на ту же тему, отец Гурий заключил: «Вот такая ситуация обстоит здесь, в нашем Таежном тупике, который превратился в таежный свет, в луч, который должен светить и будет светить, на то есть промысел Божий... Такой любовью обладает Агафьюшка, она готова за нас положить голову на плаху».
      Не правда ли, это удивительно – человек десятилетиями живет в экстремальных условиях и сохраняет при этом душевный лад?.. Почему же?
      А все просто. Христос не только Спаситель человечества, Он – Врач, врачующий измученные повседневными искушениями людские души. Вот почему церковь справедливо называют духовной лечебницей. Так что Таежный тупик, можно сказать, духовный курорт, хотя в мирском понимании жизнь здесь – это что-то невыносимое для обычных человеческих сил. Зато мы, живя в больших и малых городах, где уровень житейского комфорта имеет космический масштаб в сравнении с Таежным тупиком, являем другую картину. Ее узнаваемо описывает старец Паисий Святогорец, который, напомним, хорошо знал современную жизнь. «Сколько же людей, одни от впечатлительности, другие от расшатанных нер-вов изводятся от бессонницы, глотают таблетки или без пользы мучаются по больницам! Сегодня редко увидишь человека уравновешенного. Люди стали аккумуляторами, большинство словно наэлектризовано... У немногих мирный взгляд, будь то юноши, девушки или пожилые люди», – так говорил он духовным чадам совсем недавно. И называл такое душевное состояние беснованием. А беснование, по его словам, это когда невозможно прийти ко взаимному пониманию с людьми.
      Именно к таким несчастным, что называется, адресно направлены слова Иисуса о любви: «Если заповеди Мои соблюдаете, пребудете в любви Моей». Его любовь, судя по умиротворенному облику Агафьи Карповны, постоянно присутствует в Таежном тупике, о чем и говорит лишь на первый взгляд малозначительная сценка с кошками. Важно добавить, что к моменту, когда Платочка то и дело взбиралась на плечи своей хозяйки, сбивая ей молитвенный ритм, та еще ни разу за день не ела и не пила, хотя день-то давно закончился. А ведь известно – голодный человек переживает сильный стресс, голод создает дискомфорт в ощущениях, мешает сосредоточиться на важных делах, наконец, просто делает его раздражительным. Если бы это было так в случае с пустынницей Агафьей, можно представить, как бы она отнеслась к Платочке, когда та в очередной раз утвердилась на ее шее, мешая делать главное дело – молиться.
      Самоограничение в еде – еще одна составляющая Великого поста, наступление которого продвинутые верующие воспринимают как праздник. Они даже поздравляют друг друга – «С Постом!», разумея великую Четыредесятницу как важную ступень к самосовершенствованию. Помимо самоограничения в еде, пост предполагает ограничение в развлечениях, в одежде, во всем... Понятно, что в Таежном тупике несложно ограничить себя в развлечениях, к примеру, совсем нетрудно не смотреть телевизор и не сидеть часами в интернете, поскольку ничего такого здесь нет, но питаться-то нужно, иначе долго не протянешь. Много лет назад умерла голодной смертью мама Агафьи Карповны – Акулина Карповна. Поэтому без еды никак нельзя, но и возводить ее в культ тоже ни к чему, это греховная страсть, называемая чревоугодием.
      Поела или, по выражению самой отшельницы, пообедала она в тот день, когда мы могли это наблюдать, где-то около 21 часа. Трапеза состояла из небольшого количества отварного гороха. Того гороха, который волонтеры МИРЭА убирали вместе с Агафьей Карповной в минувшем августе. Еще днем, когда кто-то из гостей поинтересовался, чем отшельница питается, она достала из кастрюли несколько ложек отваренного накануне гороха, положила его на обратную сторону крышки и дала каждому из нас попробовать. Горох вкусный, плотный, может служить отличным подспорьем в пищевом раскладе, но чтобы за весь день съесть его всего лишь несколько ложек и жить на этом!.. И где, спрашивается, брать энергию на хозяйственные хлопоты, на общение с гостями, на многочасовое молитвенное бдение...
      А выбор продуктов в Таежном тупике небогатый. Есть еще картошка, ее, слава Богу, достаточно, а вот капуста, лук и все остальное, что входит в обычный овощной набор любой семьи на Большой земле, это только когда кто-нибудь из гостей привезет с собой. Есть мясо – от козла, которого пришлось заколоть пару недель назад, но употреблять его в пищу самой Агафье Карповне нельзя во время поста, а иноку Гурию – вообще нельзя. А рыбы нет вовсе, ее не удалось запасти из-за осеннего паводка на реке Еринат, который разрушил с большим трудом устроенный заездок. А была бы, тоже не больно-то пригодилась бы – употреблять ее в пищу во время Великого поста можно только дважды, в Благовещение и Вербное воскресенье. Понятно, что позже, по окончании поста, рыба стала бы большим подспорьем для обитателей Таежного тупика, но тут ничего не поделаешь, ограничительный режим поста будет продолжен на неопределенное время. Потому что и тогда мясо есть Агафье Карповне не придется – коли нельзя иноку Гурию, то и ей нельзя, чтобы не искушаться ему помыслами о мясной пище, которые могут посетить, когда он ненароком окажется свидетелем приготовления или употребления чего-нибудь мясного. О том, как разрушительны такие помыслы, известно из уст святой Марии Египетской.
      «Верь мне, авва Зосима, – отвечала она старцу, который спросил, чем питалась она сорок семь лет в пустыне, не болела ли, не подвергалась ли каким искушениям и соблазнам, – семнадцать лет (а именно столько времени отдала она блудному греху – прим.) провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями, борясь со своими помыслами... Когда я начинала вкушать пищу (засохший хлеб – прим.), тотчас приходил помысл о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух. Плача и бия себя в грудь, я вспоминала тогда обеты, которые давала, идя в пустыню, пред иконой Святой Богородицы, Поручницы моей, и плакала, моля отогнать терзавшие душу помыслы».
      Жития святых даны нам не случайно, именно на их опыте можно увидеть и понять тонкости духовной работы над собой. Опыт же борьбы со страстями великой в прошлом грешницы помогает понять мотивы Агафьи Карповны, стремящейся оградить инока Гурия от ненужных искушений.
      Трапезу она начала с обязательной молитвы, ею же окончила, а миску с горохом перед его вкушением перекрестила.
      Запила еду настойкой из репейника, знакомого нам по народному названию – лопух. Оказывается, эта настойка – лечебная. Ну, и дай Бог...
      После трапезы мы еще долго разговаривали о разном. Вернее, мы слушали, о чем говорила Агафья Карповна. Проговорили допоздна. Когда отправились к себе, отшельница собиралась идти кормить коз. К тому времени наступили новые сутки. Можно было бы и раньше дать им корму, чтобы раньше самой прилечь отдохнуть от дневных забот, но тогда козы, по словам их хозяйки, не выдержат без подкормки до девяти утра, когда наступит время очередного кормления. Кроме того, требовалось и суягную козу посмотреть, в порядке ли она... Когда Агафья Карповна легла спать, неизвестно.
      В половине седьмого утра в окнах кельи отца Гурия уже горел свет, значит, он молился. В соседней избе света еще не было видно, но нет никаких сомнений, что и там набирал свой ход новый день Великого поста. Почему? Ответ поищем в понятии «аскеза».
     
Аскеза – добровольное мученичество
      А сомнений нет потому, что мы уже знаем – Царство Небесное силою берется, но молитва и делание добра, необходимые для восхождения по духовной лестнице, это не единственные инструменты самосовершенствования. Есть и еще... Наиболее отважные христианские личности, как пустынница Агафья Лыкова, берут на себя дополнительную нагрузку в виде добровольного мученичества. Это – аскеза, то есть своеобразные упражнения в самодисциплине, самоограничении, самоотвержении, исполнении трудных обетов. Но сказать об аскетике только эти слова, значит, не сказать главного. Дело в том, что сама по себе аскеза, по словам патриарха Кирилла, вовсе не жизнь в пещере и постоянный пост, а в большей степени регулирование своих инстинктов. Она не является целью, она – средство, проявление человеческой свободы и разумности на пути к стяжанию Божией благодати. И очень важно при этом, что волевое действие человека поддерживается действием Творца, Который желает внутреннего преображения и изменения человека, помогает ему. Иначе бы человек не выдержал испытаний, на которые добровольно порой обрекает себя.
      Однажды Агафья Карповна так сформулировала смысл своей жизни: «Жизнь свою надо Богу отдать, Богу послужить, с покаянием, с добрыми делами, а потом – в Царствие Небесное. В Златоусте есть – «Обратися ко Мне, Я обращусь к вам»». Эти слова она произнесла, держа в руках доставленное волонтерами МИРЭА письмо молодого человека из Шлиссельбурга. В нем-то и содержался вопрос – в чем смысл жизни... И ответ отшельницы абсолютно правильный с точки зрения святоотеческих наставлений. Но звучит несколько академически, что ли. В нем не сразу поймешь, что к чему, а пока поймешь – и жизнь пройдет. В то же время пример самой Агафьи Карповны дает много информации, позволяющей разобраться в тонкостях работы над собой.
      Зимняя жизнь Агафьи Карповны в избе по стилю и содержанию мало чем отличается от летней в балагане (балагашке, как называет его сама отшельница). Разве только тем, что стены да крыша попрочнее, чем у балагана, который прикрыт полиэтиленовой пленкой лишь с двух сторон. А так – все та же картина бытия, та же стилистика самоограничения. Едва войдя в избу, ты уже чувствуешь эту стилистику по температуре, которая абсолютно не располагает к лености. Кстати, входить можно и нужно только с разрешения хозяйки, а оно испрашивается перед входной дверью произнесением Иисусовой молитвы – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня». Войти можно, услышав в ответ – «Аминь».
      Тепло в избе дает металлическая печь-буржуйка, стоящая у противоположной от входа стены. Топится она редко и скупо. Здесь же, возле печки на полу Агафья Карповна спит ночью. Она показала нам, как выглядит на практике ее постель. На пол кладется хорошо знакомая всем по туристическим походам пенка. На нее – козья шкура, по размерам она наполовину короче коврика. Поверх шкуры – лопатина, так у старообрядцев называется верхняя одежда. И на эту «перину» Агафья Карповна укладывается, свернувшись калачиком, укладывается, разумеется, не раздеваясь. Укрывается самосшитым одеялом. В нем один слой – шаль, другой – платок, затем еще какой-то платок, все вместе это лишь отдаленно напоминает ватное или пуховое одеяло. Им и накрывается, когда устраивается на ночь. Для дополнительного обогрева берет под одеяло кошек. Случается, что в их живом тепле отшельница отогревает окостеневшие за ночь от холода пальцы рук, чтобы перекреститься перед тем, как вставать из постели.
      В самые трескучие морозы спит на «прилавке» – высокой лавке возле русской печи. Сейчас там небольшой склад разных предметов, среди них та самая лопатина, на которой отшельница будет лежать во время сна, верблюжье одеяло, используемое в балагашке, какие-то другие вещи... «Прилавок» короткий, по размерам печной стенки, находиться на нем можно, лишь сильно подогнув ноги. Да и на полу тоже не растянешься – размеры одеяла не позволяют. А уж холод, идущий снизу от пола, и вовсе не располагает к долгому сну. И так ни день, ни два, ни неделю, а всегда. Такое ограничение себя в комфорте, как и ограничение в пище, помогает Агафье Карповне накапливать духовную энергию.
      В избе, на первый взгляд, большой беспорядок, все здесь, и мешки с их содержимым, ведра, кастрюли, и прочие предметы быта, как может показаться, брошены как попало. Но такая оценка исходит от человека, не знакомого с философией аскезы. На самом деле – все здесь на своих местах, и хозяйка знает, где и что находится, а если и ищет необходимую вещь, то ищет именно в том квадрате, где она и должна находиться. Но главное в другом – этот уровень «порядка» в избе есть своеобразный измеритель ее и наших, мирских, оценок человеческого порядка и успеха. Вовсе не стремясь к этому, даже опасаясь какого-либо менторства со своей стороны, она, тем не менее, дает наглядное представление о том, где с точки зрения духовного здоровья и благополучия находится она, живущая в глухой тайге, и где – мы, пользователи неслыханных технологических и технических возможностей.
      Ну конечно, есть в этом явном пренебрежении житейского комфорта некий перехлест. Но такова логика аскезы, и не случайно святые отцы, следуя путем аскетического подвига, и вовсе на себе власяницы и вериги носили. Ими они добивались совершенного умерщвления плоти и страстей, покорения их духу. А Серафим Саровский, как мы уже отмечали, много времени провел в молитвах, стоя днем и ночью на камне. Зато они – святые, они – в Царствии Небесном. Тот же преподобный Серафим, по словам инокини Дивеевской обители, был еще при жизни, как когда-то и апостол Павел, восхищен в небесные обители. Только не знаю, говорил он, с телом или без тела, а о той радости и сладости, которую вынес оттуда, сказать невозможно. В другой беседе преподобный был конкретнее: «Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на небеси, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением. Если бы самая эта келья наша была полна червей и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно бы на это согласиться».
      Агафья Карповна, как мы видим, согласилась. И ведь то, что мы видим в Таежном тупике, что у нас перед глазами, это всего лишь часть аскетичного образа жизни Агафьи Карповны. О чем-то другом мы попросту не можем и не должны знать. Это и есть то, что апостол Павел рекомендовал братьям по вере в одном из своих посланий: «И не сообразуйтесь с веком сим...», то есть нечего уподобляться тем, кто торопится вкусить благ мирских.
      Во всем, что касается ее аскетичной жизни, виден глубинный смысл. И не случайно, находясь в таежной обители, уже через короткое время перестаешь обращать внимание на все эти внешние детали определенной житейской дисгармонии. И он, смысл этот, более понятен именно в дни Великого поста, когда на первый план выходит осознание понесенной Спасителем на Голгофе жертвы для человечества.
      В одном из духовных песнопений, исполняемых в храмах в дни Великого поста, есть строчки: «Поклоняемся страстем Твоим, Христе, и Святому Воскресению». Речь идет о страстях, которые Сын Человеческий перенес на кресте. Много разных способов умерщвления придумал человек за свою историю, но казнь на кресте – самая ужасная и самая мучительная. И самая позорная, не случайно в Иудее ей предавали самых отпетых разбойников. Именно с такими разбойниками и оказался по соседству на Голгофе Спаситель. Что чувствовал Он, обнаженный, распластанный и пригвожденный, никто не знает. Можно лишь догадываться, хотя казнь эта описана еще за много веков ранее. Описана псалмопевцем царем Давидом, из рода которого и произошел Сын Человеческий. Царь Давид, будучи Богом помазанным царем и пророком, прообразовал собою высшего Царя и Пророка – Христа. Им же предвосхищена и казнь Спасителя. И вот какими образами подаются страдания Христа на кресте: «Я истек как вода, мои кости уже обнажились. Мое сердце расплавилось и растекается воском. Моя сила иссохла, как в печке засохшая глина. Мой прилипший к гортани язык усыхает и плосок. Я в преддверии смерти – меня ожидает могила».
      В стихах, с которыми псалмопевец обращался к Богу, отражен процесс умирания всего его тела. Повторяем, эти строки написаны за девять веков до событий на Голгофе, но они предельно точно передают суть человеческих страданий на кресте. Наибольшую пронзительность содержит образ истекшей воды. Действительно, что еще может оказаться ниже воды, которая пролилась на землю? Что может быть более утратившим свою слитность, чем пролитая на землю и впитавшаяся в нее вода?
      Несомненно, Страсти Христовы мы должны почитать и поклоняться им. И отшельница Агафья, равной которой по духовной силе трудно найти во всей России, поклоняется им всей своей супераскетичной жизнью.
     
Смирение и креативность
      Помимо транспортировки и складирования дров, другая важная задача нашей экспедиционной группы заключалась в продолжении съемок фильма об Агафье Карповне, как евангельском человеке. Эти съемки ведутся несколько лет, и совершенно естественно было рассчитывать на помощь инока Гурия, как консультанта и спикера, поскольку в Таежном тупике он провел уже несколько месяцев и более компетентного эксперта нам просто не найти. По сложившейся в медиасфере практике мы обратились к отцу Гурию с соответствующей просьбой. Но, к нашему удивлению, он не проявил к ней мало-мальского интереса, хотя, казалось бы, что мешает? Вся интересная фильму информация для такого сведущего в духовных вопросах человека, как инок, что называется, на поверхности, где-нибудь за пределами Таежного тупика на такое предложение любой человек отреагировал бы охотно, в Москве, к примеру, только позови на ТВ – и все побегут... Но то – в миру, а здесь, в святой обители, действует другая шкала ценностей. Отец Гурий сказал, что без благословения Агафьи Карповны – Агафьюшки, как он ее называет, он не может участвовать в наших съемках. В чем тут дело? Его полуотказ был связан с опасением навредить отшельнице. Он исходил из предположения, что его комментарий для фильма может послужить почвой для развития у Агафьюшки гордости, не той гордости, которая переполняет нас с вами в связи с победами российских спортсменов на крупных международных соревнованиях или по поводу героических действий наших ребят-спецназовцев в Сирии, а той, что в христианстве является грехом.
      Но проблемка разрешилась быстро. Мы попросили у Агафьи Карповны благословения на подключение отца Гурия к нашей работе, и она, понимая, что эта работа делается для общего блага, с радостью согласилась, сказав – «Бог благословит». По всему было видно, что она по достоинству оценила интерес пользователей интернета к нашему предыдущему фильму «10 дней в Святой Руси», который рассказывает о духовной стороне жизни Таежного тупика и который вышел в свет год назад. Мы сообщили ей об этом еще в прошлый приезд. Она не говорила каких-либо специальных слов на этот счет, но в ее настроении чувствовалось одобрение тому, что мы делаем. Еще ее тронуло, что к нашему фильму большой интерес проявляет заграница. Об этом интересе можно судить по зарубежным комментариям, которые ежедневно появляются после его просмотра. Главный вопрос при этом – почему нет перевода...
      Еще два слова о благословении, как форме взаимоотношений отшельницы и инока. Перед Новым годом отцу Гурию был передан экземпляр книги «Свет таежного тупика», рассказывающей о беспримерной духовной миссии Агафьи Лыковой. Прочел ли он ее? Нет, ответил, не читал – Агафьюшка не благословила. Вот те на! Сам митрополит Корнилий написал предисловие к изданию, что уже говорит о его «благонадежности». А в чем тут дело?
      Оказывается, в книге есть детали, которые могут быть неполезны иноку Гурию. Какие? А те, что связаны с рассказом о замужестве Агафьи Карповны, точнее, надругательстве над ней под ширмой замужества. Эти детали не противоречат фактической стороне дела, но иноку могут сослужить плохую службу, вызвав определенные помыслы. Так прямо Агафья Карповна и сказала – эти помыслы ведут к искушению. И как свидетельствует житие святой Марии Египетской, к которому мы уже прибегали ранее, они могут быть разрушительными.
      Как видим, оба – и отшельница, и инок – заботятся о взаимном духовном здоровье. Это вполне в духе Священного Писания. Ведь сказал же апостол Павел: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос». Иначе говоря, надо быть очень внимательным и осторожным в своих действиях, чтобы не соорудить на ровном месте трудностей другому. Из такой позиции сам апостол Павел и исходил, говоря, что «если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего». Замените слово «мясо» любым другим понятием из человеческого обихода, и алгоритм действий духовно чуткого субъекта понятен.
      И Агафья Карповна, и отец Гурий постарались, как видим, не создавать друг другу искушений, он – искушения ей гордостью, она – искушения ему плотской страстью.
      Теперь о фильме. По сценарному замыслу для фильма требовалась реконструкция переселок. Переселки – это удивительная история, связанная с переездом отшельницы и ее отца – Карпа Иосифовича с «севера» на Еринат тридцать лет назад. Чтобы перебазироваться на новое место со всем имуществом и престарелым отцом, Агафье Карповне понадобилось проявить чудеса выносливости. По ночам она расчищала склон горы, где сейчас огород, днем – совершала двадцатикилометровые челночные переходы с семенами и прочим скарбом, всего она сделала тридцать три таких перехода. В одну сторону – двадцать километров, и в обратную...
      Мы попросили Агафью Карповну надеть лыжи, котомку за плечи и пройти хотя бы несколько сот метров по снегу, чтобы у зрителя сложилось представление о том, как это было в действительности. Она сразу согласилась нам помочь в реализации нашей творческой задумки. Готовясь к этим съемкам, мы, со своей стороны, тоже прихватили в Таежный тупик охотничьи лыжи, предполагая, что будем вести съемку с разных планов.
      Уже в самом начале движения нашей группы выяснилось, что мартовский снег не «лыжный», он прилипал к скользящей поверхности лыж, проседал под лыжником на впадинах, после чего выбраться наверх стоило больших усилий. Кончилось тем, что операторы бросили лыжи в начале тропы, а сами, проваливаясь в снег, где по колено, а где и по пояс, принялись за операторское дело.
      Агафье Карповне было тяжело идти не по «лыжному» снегу, хотя ее лыжи приспособлены к такой ходьбе, и все же она пусть и медленно, но шла вперед. Шла, даже не зная, сколько это будет продолжаться, лишь дважды присаживаясь на торчащие изпод снега коряжины, чтобы дать отдых натруженным ногам. И так бы наверняка и шла, сколько было бы нужно нам, ее невольным мучителям, но мы решили ускорить процесс съемки нужных кадров и вскоре завершили их. На обратном пути забрали у отшельницы котомку, которую она на манер рюкзака несла за плечами, как это было тридцать лет назад. И тут обнаружилось, что Агафья Карповна даже в самом незначительном для съемок элементе постаралась сохранить предельную достоверность: ее котомка по весу ничуть не уступала той, давней, наполненной картофельными семенами и прочими предметами таежной жизни. Хотя кто ей мешал набить мешок сеном, чтобы не тащить ненужные килограммы? Вопрос риторический, конечно. Просто она и мысли не допускает, чтобы хоть в чем-нибудь отступить от правды жизни. Вот такой это праведный человек...
      Предельная честность по отношению к тем, кто будет смотреть кадры нового фильма, повторилась и поздно вечером, когда на верхнем участке горного склона мы снимали сцену расчистки огорода от кустарника и деревьев. За несколько десятилетий, что огород пустовал, он основательно зарос пихтовым и березовым молодняком. Расчистку отшельница когда-то вела «по месяцу», то есть при лунном свете. На момент наших съемок луна уже шла на убыль, да и не видно было ее из-за сплошной облачности, и потому лунный свет имитировали мощные осветительные приборы. И если в этой части действительность с исторической точки зрения подретуширована, то во всем остальном историческая правда была обеспечена полностью. Агафья Карповна работала топором столько и точно так же, как и тридцать лет назад.
      А отец Гурий, поначалу как будто нерасположенный помогать в съемках, проявил вскоре удивительную, как сейчас говорят, креативность в наполнении съемочного процесса новыми красками. Он же рассказал неизвестную нам историю про то, как Агафья Карповна однажды при переселках попала в снежную бурю. Тогда она выдержала такой натиск летящего колючего снега, что вся кожа на лице к концу похода превратилась в сплошную кровавую маску. Сама же отшельница, комментируя тот эпизод, ограничилась лишь незначительными его подробностями. Но тут все ясно – вся ее жизнь соткана из подобных испытаний...
      Оба – и отшельница Агафья, и инок Гурий, аскеты, если говорить о материальной стороне Таежного тупика, но по своему внутреннему миру они чрезвычайно творческие и духовно тонкие натуры.
      В последний вечер перед отъездом волонтеров из Таежного тупика отец Гурий принес в нашу избу флешку. Здесь хранились стихи, написанные им в разные годы. Выше мы упоминали, что он пишет стихи, но тут выяснилось, что их у него уже приличное количество. Словно рояль в кустах, у наших операторов посреди глухой тайги оказался ноутбук. На него и перекочевала поэтическая подборка. При этом отец Гурий не высказал никаких пожеланий – мол, напечатайте где-нибудь... Нет, ничего такого не было. Он просто отдал их нам, и все – делайте, что хотите. Вот вам два в одном – смирение и креативность – в их органичном сочетании. Мы посчитали, что людям за пределами Таежного тупика легче оценить живительность тамошней атмосферы, если познакомить их с поэтическим творчеством инока Гурия, а потому выбрали несколько стихотворений, в том числе и те, что написаны именно здесь, и представляем читателю.
      * * *
         Меня на карте не сыскать,
         Хоть все радары повключать.
         На карте точки моей нет:
         В один конец я взял билет.
         Построил мысли к небесам –
         Там нет дороги поездам,
         Там нет часов, но есть там Он –
         Я всей душой в Него влюблен.
         Когда варю и печь топлю,
         Тихонько Бога я молю...
         Про мир забыл уже давно.
         Я кашу ем, не пью вино.
         Деревья, травы здесь растут
         И в пищу мне плоды дают.
                  Март 2015 г.
      * * *
         Жил в Содоме праведный Лот...
         Теперь в Содоме никто не живет.
         Мертвое море волнами шумит,
         Столп соляной как память стоит
         Коль убежишь – оглянуться не смей,
         Решился на шаг – иди дальше смелей!
         Вышел из мира – не думай жалеть,
         Чтоб как Содому тебе не гореть.
                  13.03.14 г.
      Крещение
         Вошел в купель, как все мы, смиренный и нагой,
         И встал на камень веры я правою ногой.
         На мне одежда тканная,
         Господь ее соткал,
         Как сыну предречённому, любовь
         Он даровал.
         И двери во вселенную мне разом отворил,
         И дал мне сердце чуткое, чтоб верил и любил,
         Дал волю мне свободную, чтоб путь сам выбирал,
         И чтоб без принуждения к Нему я прибегал.
         А мир – как речка горная – сшибает и несёт,
         И кто без веры крестится, то тот уж не встаёт:
         Ведь вера нам – как лодка, и кормчий нам – Господь...
         Отрезан я от мира, как хлебушка ломоть,
         Плыву путём коротким, пороги обхожу,
         А если мель и скалы, то Кормчего бужу.
                  15.04.15 г.
      * * *
         Я пережил разлуку и пережил любовь...
         И, как ни удивляйся, живу в горах я вновь,
         Там, где в глуши далёкой таится дикий зверь,
         И на ветру поближе небес высоких дверь...
         Там говор горной речки, таинственный кедрач,
         Здесь нет сорок и даже не виден шумный грач.
         Здесь нет путей привычных и торных нет дорог,
         И небом обозначен божественный чертог...
         Лишь лёгкая машина на камень сядет, лишь
         Прогнется шина, а ты, тайга, молчишь.
         И вновь летят недели,
         Мы слушаем метели...
         И этот мир лишь для двоих,
         Где печь гудит, ложится стих...
                  01.10.17 г.
      * * *
         Молочко от кедра и чаёк-пихтач –
         Вот он, настоящий наш таёжный врач.
         Здесь целебный воздух – докторов не надо,
         Речка так прозрачна – горнему отрада.
         Здесь тупик таёжный превратился в Путь,
         Мыслями о вечном прогоняя муть.
                  17.11.17 г.
      6-9 Марта 2018 г.

>>