Как сношались наши предки
или
Что бы позаимствовать


Бывает и так, что мнишь из себя всякое. А приходит время — пылаешь страстью и рождаешь по-дедовски. По-дедовски и не иначе. Выдумываешь всякое, изобретаешь — и еще пуще прежнего хочется заглянуть в старину. Как там по-старинке? И у них ребенок обычно появлялся после зачатия и из лона матери, и у них взаимоотношения были различными. И половой акт, должно быть, у них редко происходил иначе. Но ведь были находки? С кем наши пращуры ими делились? Однажды наша беседа с доктором Чи Жэнем коснулась и этого вопроса. Назавтра он уезжал в свою страну. Но это завтра. Сегодня же мы сидели в гостиной, пили чай и разговаривали.

— Секс неизменно присутствует во всех культурах, временах, народах, людях, — говорил доктор Чи Жэнь. — И более того, сексуальный опыт имеет и накапливает вся природа, вся вселенная, весь мир. Всё это является щедрым и общим достоянием, которым каждый может воспользоваться через самого себя.

— Ну а все же, если быть поближе к возможностям и насущным потребностям нынешнего человека?

— Ценности мужского и женского начал универсальны. Взгляни на человека. Отбрось все мысли и просто взгляни. Если он предстанет в естественной наготе, что прежде привлекает глаз и спереди и сзади?

— Смотря как расположить тело и осветить его.

— Ровно и равномерно.

— Тогда прежде бросается в глаза его срединная область — половые органы, потом — верхние части ног, затем — ягодицы.

— А почему ягодицы? Пышны или упруги — что в них?

— Наверное, тоже чем-то важны и существенны.

— Ладно. А куда смотрим дальше?

— Дальше живот, спина, грудь, шея, плечи, а потом лицо.

— Вот и славненько. Детородные органы — верхние части ног — ягодицы — живот — спина — грудь — шея — плечи — лицо. Непредубежденная цепочка естественных характерных особенностей любого человека. И именно их изображения, лицезрения и движения доставляют человеку наибольшее эстетическое удовольствие. Не удивительно, что ключом к познанью человека являются особенности его половой конституции, половой жизни, полового мировоззрения. Отношение к сексу будет первичнее и полнее характеризовать людей, общности, народы, цивилизации. Вначале это — а потом и все остальное наследие: художественное, интеллектуальное, душевное, духовное.

— Сексуальная конституция и формирует все остальное?

— Да, если под этой конституцией понимать не только анатомические специфичности, но и также осознанное внутреннее состояние, стереотипы и достигнутые установки поведения. Гибкость, динамичность, подвижность — и осознанность. То есть человек не только все глубже разбирает и понимает свой внешний и внутренний мир, но и осознанно предчувствует целесообразность того или иного действия, поступка в контексте и развитии своей жизни.

— Иными словами, что это значит?

— То есть, если человек находит удовлетворение в отшельничестве, к чему его винить в уклонении от супружеской жизни? В своем развитии он выполняет иную задачу, от которой ему никуда не уйти.

— А если человек насильник, его тоже нельзя винить в этом? Ведь, выходит, он просто мессия своей задачи.

— Темный мессия. Через свою сексуальность мы познаем и раскрываем мир, духовный свет, радость. Мгновенные слова — и долгий путь. Приносим то, что принесли, и пожинаем плоды своих деяний.

— Да, это интересная мысль — не осуждать другого, но понять его. Ведь со своим деянием он приносит и воздаяние себе.

— Ты сказал, что мысль для тебя «интересна». То есть, иначе говоря, она для тебя сексуально привлекательна.

— Да что Вы?

— Не горячись. Взгляни сам. Мысль для тебя стала интересной и сексуально привлекательной, потому что она в тебе вдруг что-то зацепила, прошла насквозь, пробудила.

— Возбуждение, что ли?

— Опять горячишься. Просто интересная мысль зацепила в тебе твою неизменную сущность, прошла насквозь то, что закрывает твое осознание от этой сущности, пробудила в тебе ощущение связи с этим неизменным исконно твоим и всего мира. Но это лишь проблеск. Проблески метеоритами бомбардируют твое существо и пробуждают пробоинами предвкушение нечто куда более светлого, радостного и большего, чем ты из себя пока есть. Но проблески проблесками, они лишь напоминают тебе о тебе. Связь осознанную и сущностную ты восстанавливаешь в этом мире сам, поддерживаешь и расширяешь своим собственным кропотливым трудом.

— Целиком осознанным?

— Да, ты осознаешь движение свое, его результаты и то, что весь мир, внешний и внутренний, соучаствует тебе. Ты сотрудничаешь с ним в его радости, всеобщности и свете сознательно. Ты — гражданин вселенной, а не нынешней твоей костной системы координат, нынешних плоти, волос и крови.

— Все это очень здорово, но я не могу понять, чем так сексуально привлекательны, а главное — связаны между собой детородные члены, верхние части ног, ягодицы, живот, спина, грудь, шея, плечи, лицо. Их объединяет что ли секс, впрочем, различный в своих проявлениях: генитальный, анальный, маммональный, оральный?

— Сеже есть секс. Все его разновидности бывают важны и сами по себе, и в составлении единого в движении полноценного полового акта. Ведь и развития не бывает без согласованности всех самодостаточных движений. То же существенно и для всего тела при половом сношении.

— А зачем единое согласованное движение? С кем согласованное? С партнером? С сексологом? С постановлением? А! тыкнул, кончил — и пошел себе гулять на улицу дальше. Это, что ли?

— Движения всех частей согласовывают тело с оргазмом, вечным явлением живой природы. В нем познают, творят, черпают силы, чистоту, связь для познания и творения своего собственного существа и существа любимого: супруга, ребенка, которого готовятся зачать, всякого живого создания. И оргазм скорее, не для того, чтобы в нем кончить, отключиться или трепыхаться беспомощно на крючке эякуляции. Он для того, чтобы свободно входить в него и выходить из него, и погружаться в стихию его вновь и вновь, пока не насытимся силой и радостью. Силой и радостью не опустошенности выжатого лимона, но от обогащения познанием, силой и от умения сохранять в себе богатство открытий надолго, а не лишь на те мгновения, когда извергаются семя и оргазм.

— И это все-таки достижимо?

— Как с партнером, так и самостоятельно. Любовь открывает свои тайны и познания чаще, когда ты наедине с собой. Открывает глаза не только полюбить сущностного себя и мир внутри-вокруг, но и делает способным искренне найти и полюбить другого.

— Но ведь люди и без онанизма живут и находят любимых счастливо, гармонично, в любви.

— У каждого все случается по-разному. Но это не исключает того, что сексуальный опыт мастурбации позволяет достигать гармонии и в личной жизни, и, в неменьшей степени, — в супружестве.

— А если супруги однополые?

— Дело не в поле, а в искренности любви живых существ. Существ, непреходящие ценности которых раскрываются и познаются в сексуальности и через сексуальность. А сексуальность двойственна одновременно — и мужское, и женское сплетено в одно и то же время в одном и том же существе. То эти начала мы выражаем, выявляем одновременно, то акцентируем какое-то одно из них. Мы динамичны, когда не свыкаемся с прежними соотношениями мужского и женского начал в своих проявлениях. Мы живы, потому что живо движение начал, потому что не устает изменяться их соотношение в нас. Не утомляться в творчестве, как и они сами по себе никогда не утомляются, заряжаться их неутомимостью – для этого мы и научаем себя в животворящей стихии оргазма быть самими же собой, непреходящими и искренними осознанно.

— То есть, оргазм — это и есть вечно живое и играющее сплетение активного и пассивного начал? И он же — наша истинная сексуальность? А сексуальность — это и есть живая связь с тем извечным, что в нас, во всяком живом творении и зиждит наш мир внешний и внутренний? А связь эта затем, чтобы сознательно сотрудничать с исконным дитем-сыном божьим — с самим же исконным собой?

— М-да, быстры слова — но долог путь. Так пусть же такая уверенность делает и путь твой к себе радостнее, обширнее, светлее.

— Но не понимаю, а как быть с «сексами» мануальным, генитальным, анальным, маммональным, оральным и так далее? Ими жить всеми, и они равны?

— Если обогащают радостью и познанием тебя и другого. Или же если скуден ты, несамостоятелен и любопытен.

— А плохо ли анальное сношение?

— Нет, коль приятно после сношения брать пенис в рот. И первому — тебе же. А приятно тебе — приятно ли партнеру?

— А если просто тычут куда ни попадя — значит и это нужно?

— Значит, вожделеют больше возбуждения — чем оргазма; опустошенности — чем радости силы и роста; страсти — чем любви; беспомощности — чем познания.

— Так что, не надо вообще возбуждаться?

— Возбуждение просит путешествия в оргазме и любви. А что ему взамен? Тычут им как орудием разрушения, насилия и духовной немощи. Не знают его искренности и не ведают, что творят. Ведь это не орудие-то, не таран, не затычка, не дубье — а живой организм, из множества источников проводящий и сосредотачивающий в себе силы творения, любви, света, добра, тепла и духовной мощи.

— Разве разрушение — это не созидание?

— Они сплетены, живы, дополняют друг друга не к взаимному ущербу, а к жизни.

— Так и в жизни ведь: один разрушает — другой строит, разрушающий созидает место для строителя, а строитель — место для бойни.

— И это тоже так. Отчуждение от света любви.

— А возбуждение, пожалуй, всегда неплохо. Возьмем супругов. Жена холодна, а кипятильник мужа аж трещит от перенапряжения. И что же, муженек и без ласк имеет счастье стать отцом за один заход.

— И это ли искренность любви? Взаимной любви к взаимному телесному, душевному, духовному познанию и удовлетворению? Шпарящий кипятильник выражает скорее необузданность страсти. Разве так поступает мастер?

— А как?

— Он зрел к творческому созиданию тогда, когда зрелым становится для этого и мир вокруг и внутри него. Мастер не сгорает и не тлеет от преполняющих его сил, не способных плодотворнейше реализоваться. Он входит в искреннее сотрудничество с этим миром и терпеливо, но настойчиво созревает с этим миром. То же и в любви. Какая ведь это дисгармония — мужчина пылает, а женщина как лед!

— Что же делать?

— Онанировать каждый день и в онанизме учить себя все более умело, уверенно, раскрепощение, свободно играть и обогащать себя в оргазме. И за гранью эякуляции не хлопать форточкой, не стопориться и не брать повышенных колебательных обязательств, которые тело не способно выполнить. Но уметь вольно предотвращать эякуляцию, контролировать ее двери, выходить за их пределы и гулять на просторах оргастических сколько угодно и когда угодно.

— С юных и еще незамужне-неженатых лет?

— А это кому как бог на душу положит. Но вначале пусть люди поймут самих себя, свои реакции и возможности, а значит и такие же реакции и возможности другого, прежде чем через свое супружество непосредственно познавать другого, да еще любимого. А ведь иначе от чего они отталкиваются в своем познании другого? От взятых извне стереотипов поведения и от собственной же неудовлетворенности в ограниченности познания. И при всем при этом другой ли даст им раскрепощенность и свободу?

— Сексуальную? Бесчисленные партнеры и долгие, запутанные танцы?

— Раскрепощенность и свободу в оргазме, в познании, которые своим светом исключают распущенность и безнравственность, потому что требуют любимого партнера. А его-то и предстоит встретить, найти — для искренности и полноты в любви.

— А если к одному партнеру охладевают и встречают второго, затем третьего?

— Это обычно. Что ж, и так, бывает, зреет чувство искренней потребности и любви.

— Ладно. В онанизме партнеры учатся созревать для секса одновременно и обнаруживают в общих вопросах взаимную чуткость. Но не бывает ли так, что они решили заняться сексом и всё равно обое холодны? Обычно, при скором мужском вожделении хотя бы мужчина пытается заразить страстью и любимую. А теперь-то, что им обоюдно бесстрастным делать?

— Секс требует настойчивости в постоянстве, как и гимнастика, и работа, и прием пищи. Чтобы не чахнуть творчески, телесно, душевно, духовно. Выдался славный часок — а супруги уставшие или ничто не стоит? Это вполне естественно и не повод откладывать секс на завтра — а там на неделю, на месяц и насовсем.

— Но что тут можно предпринять?

— Тем более творить из своих здоровых мерзлых бревен жарких любовников. В онанизме они научились чувствовать и предчувствовать по себе реакции друг друга, научились переживать оргазм без эякуляции, которую, здоровую, они теперь всегда могут допустить или избежать. Мужчина и женщина приручили, обнаружив, свои способности к эякуляции и теперь ведают, как зиждить себя и друг друга потенцией уда неиссякаемого в сотрудничестве с неиссякаемой женской потенцией.

— И к чему такое знание приведет?

— Из сберегаемой в каждом искры сексуальности возникает светлый мир любви.

— Трутся, пока не воспламенятся?

— Что ж, и так тоже. Или мастурбация рядышком великолепно подготавливает их к восхитительному наслаждению друг с другом. Или, вначале холодные, они играются и ласково борются — и одновременно небезучастными распаляются оба. Небезучастность во время движений любимого и нежная, взаимочуткая игра, разнообразнейшая и удивительная, — вот дальнейшая судьба искренних сердец.

— И сколько остается здравствовать этой счастливой судьбе?

— Раз за разом приходящая оргастическая волна становится все более продолжительной, требует все меньших усилий, чтобы оставаться на ней. Практика мастурбации и приводит к тому, что контроль над эякуляцией доверяется все больше интуитивному чутью, и тогда сама выработанная и раскрытая в своей естественности привычка тела способна решать и с честью стоять за тебя. И теперь осознание может все больше отдавать себя восхищающему познанию в оргазме, и любящие с удивлением обнаруживают, что лишь где-то ко второму часу наслаждения игрой гениталий и фаллоса они начинают переживать и вовсе небывалое для себя прежде по сладости познание.

— То есть два часа только тем и заняты, что шпарят фалл туды и назад?

— Что ж, фалл из себя большой проводник в неизведанные творческие возможности и дали прозревания мира. Однако и ему время от времени требуются короткие технические передышки, перерывы отдохновения. Еще вернее, эти перерывы нужны самим любящим, чтобы плодотворнее усваивать плоды щедрых и новых сил, приходящих в оргастическом потоке наслаждения и познания творческих возможностей и мира в любви. Впрочем, любящие сами чувствуют, когда следует на пару, несколько мгновений, минут забыться, а когда продолжать и двигаться дальше.

— Что касается рта, то какую роль он играет в создании единого оргастического акта?

— Ломимо всего прочего, он обильно выделает слюну — естественную и всегда доступную смазку для щедрого и продолжительного генитального акта.

— И все же, какими в жизни и в постели предстают искренне любящие? Как бы это выразить наиболее просто?

— Что в мужчине и в женщине прежде всего выпирает наружу?

— У мужчины пенис с яичками, у женщины груди.

— Отцовство и материнство, зачин и вскармливание, твердость и податливость — это и есть то, что мужчина и женина вынашивают, раскрывают в себе и выражают так или иначе в любом приложении своей деятельности. Любящие способны быть гармоничными и развивают в себе то, что им ближе и чего им недостает. Ведь им ближе всего целостность, но ее же и недостает. Точно так и в постели. Мудрено ли, что мужчина бывает вначале так горяч, а женщина холодна, потом же — наоборот? Им ли нужно усугублять своим поведением то, что у них и так в избытке и приходить к дисгармонии, в первую очередь, со своей природой, с самим собой?

— Но ведь тем-то дисгармония и хороша, что приводит к движению и развитию.

— К движению и развитию к чему? К целостности, силам, радости, творчеству? Или в надломе душевном стремимся к боли, чтобы в первозданности потом и обнаружить в себе способность возвращаться к целостности?

— А что касается постели?

— Удовлетворение мужчины и женщины зависит от их изначальных усилий обрести гармоничное и творческое движение. Если он как пламень, а она как ледяная примочка — пусть вначале будет активной женщина, чуткой в своей смелости и смелой в своей чуткости. Мужчина пусть ощутит, также чутко и смело, радость и наслаждение от естественного и раскрепощенного обладания ею им.

— Вот-вот, невеста умыкает жениха в глухую ночь и там властно ложится на него покорного только оттого, что она фригидна, а он слишком возбужден?

— Да, что и говорить, дефлорация, которую производит себе любимая девушка, сидя на любимом муже, гораздо проще для них обоих и безболезненнее. Возбужденный огонь — снизу, нагреваемая вода — сверху, мужчина — кверху, женщина — книзу, муж — внизу, жена — вверху.

— Всегда только так? По единому шаблону поведения?

— Нет, любимые действуют оба, как подсказывает и желает их живая, искренняя любовь. Тем более, когда разгорелись, достигли оргазма и взрастили из эрегированного члена животворящий фаллос. «Хуй» приходит лишь за гранью контролируемой эякуляции, и его сохраняешь лишь в чутких движениях на волнах оргазма. Потом он уходит. А ты, если сумеешь, оставляешь принесенные им силы и достижения с собой. Тогда ты зрел всегда — всегда и фаллос к тебе приходит в гости.

— Приходит фалл — приходит и время его доить? Чем?

— Именно поддаивать его — оргастическими мышцами. Не извергать семя и силы вон — а пахтать, снимать сливки оргазма. Фалл движется вперед – мышцы расслаблены, потянулся назад – оргастические мышцы легонько и чутко сжимаются и ласково вынимают, выжимают, отжимают энергетический улов. Мужчина и женщина при этом чувствует, как силы, безболезненно для фалла, с журчанием вливаются в их сплетенные существа и тела. Неторопливо — по ходу фалла назад и на его конечной задней остановке — перетекли — и приутихло журчание. И вновь фалл подвигнулся на радостный труд, движется за заслуженной добычей и наградой вперед. И по ходу вперед, а особенно на конечной передней точке движения набирает сладостей, счастья, тепла и света столько, сколько способен вынести, перенести и усвоить, не извергнувшись при этом рыганьем эякуляции. И — вновь потянулся назад... Как мехи в кузнице и в гармошке.

— Любовь для гармонии?

— Любовь для гармонии. Она же — радость, сила, вдохновение, творчество. Но чтобы заслужить ее стихии, надо изменяться и измениться самому и самому же осознать, чего тебе не хватает для своего светлого этого.

— И чего же?

— Своего первого шага навстречу.