С одним Митей, чем взрослее мы становились, я виделся всё реже, всё сложнее находил взаимопонимание, всё дальше бывал от него, а другой неизменным ребёнком всё ближе и больше оказывался рядом со мной и как отпечаток, естество, признание и призвание мальчишества – неуёмного, неусидчивого, жизнерадостного, озорного, юморного, цельного, непринуждённого и совершенно раскрепощённого – открывался всегда как Друг и Учитель в любом человеке, очень часто в пожилом, но живее всех живых он бывает в ребёнке и, особенно – в самом мальчишке. Митины черты, внешние и внутренние, есть во всех людях, существах, явлениях, во всей природе.