Таёжный Тупик
<< Из одного места, да разные вести >>
Лев Черепанов
Возвращаясь к напечатанному
12 марта сего года в нашей газете под рубрикой «Чуткость по долгу службы» была опубликована статья писателя Л. Черепанова «Суждено Агафье бедовать», в которой рассказывалось о трудном житье-бытье всем известной Агафьи Лыковой.
27 апреля в статье «Так ли уж бедует Агафья» под рубрикой «Альтернативная точка зрения» генеральный директор Хакасского лесохозяйственного объединения Н. Саввушкин вступил в полемику с Л. Черепановым и, по мнению последнего, в ходе этой полемики нанес ущерб его чести и достоинству. Л. Черепанов обратился в редакцию с просьбой дать ему возможность публично возразить оппоненту.
Мы предоставляем ему эту возможность и предупреждаем обе стороны, что этим ставим точку в данном споре.
Примечательно, что статья Н. Саввушкина «Так ли уж бедствует Агафья» появилась, когда Агафья, сбежав из избы. построенной в подарок Лыковым, жила в курятнике, что Н. Саввушкин подтвердил в названной статье («Живет Агафья действительно в курятнике – в этом Лев Степанович прав»). Как будто, жизнь А. Лыковой в курятнике не являлась бедствием, едва не окончившимся ее гибелью.
Н. Саввушкин летал к Агафье на Усть-Еринат после памятного происшествия, виделся с А. Лыковой 14 февраля и 29 марта 1991 года, но не поспешил ничего предпринять, чтобы Агафья начала жить по-человечески, не в курятнике при жестяной печурке. Неопровержимый факт – обратно в избу A. Лыкова переселилась из курятника только 19 августа 1991 года.
Я вместе со спасателями B. Жбанова на Усть-Еринате у А. Лыковой, когда надо было А. Лыковой подготовиться к зиме, как заявил Н. Саввушкин, «по две-три недели предпочитал наслаждаться покоем, рисовать этюды», то есть я, будучи председателем опекунского совета для А. Лыковой, обязанный помочь ей, бездельничал (не проконопатил стены избы – по сообщению Н. Саввушкина). потому А. Лыкова была вынуждена в первый же январский мороз 1991 года искать спасение в обществе куриц.
Как обойти и то, что Н. Саввушкин не указал, когда произошел порочащий меня факт, не назвал очевидцев моего явно преступного безделья, не привел никаких доказательств, что оно, так сказать, имело место.
Н. Саввушкину принадлежат слова о том, что я подтолкнул А. Лыкову «рядом с существующей избушкой срубить другую, более комфортабельную», «воплощение» своей идеи заняться строительством «взвалил на саму Агафью». Потому ей стало «печь топить трудно, и жить приходится в курятинке».
Вышло, что я, а не Н. Саввушкин виновен в том, что Агафья чуть не погибла, если бы не воспользовалась радиобуем. оттого, что мне пришла в голову губительная для Лыковой идея.
Аргументам, оспаривающим утверждение Н. Саввушкина, а именно письму А. Лыковой, магнитофонной записи беседы с нею («Нузда заставила меня рубить новую избу») Н. Саввушкин ничего убедительного не может противопоставить.
«Органы власти не обнаружили никакого криминала» в том, что Седов совершил «кражу века» (закавыченные слова Н. Саввушкина). На самом деле Таштыпский РОВД после изучения документов Таштыпского мехлесхоза установил, что на строительство избы для Лыковых были выписаны две двери и две рамы. Н. Саввушкин не отрицает, что стройматериалы Таштыпского мехлесхоза в результате самоуправского перераспределения были использованы на строительство охотничьей избы для Седова, что предопределило строительство избы для Лыковых в урезанном виде, без теплого тамбура, а также без вторых рам. А заместитель начальника УВД Красноярского крайисполкома В. Метеля упрекнул местные власти за то, что они не придали «должного значения нарушениям морали», в том числе Седовым – «честным, порядочным и бесхитростным человеком», по аттестации Н. Саввушкина.
Явно осудительные действии Седова Н. Саввушкин «оправдал» тем, что Седов ранее «сделал столько полезного для Лыковых», а меня в этом случае представил без каких-либо доказательств клеветником.
Разговор о моей оплате полета от участка Волковского до Таштыпа Н. Саввушкин начал с того, что я учредил субсчет А. Лыковой, чтобы оплачивать свои полеты к ней для создании книги под условным названием «Дебри». В качестве доказательства он привел интервью с нашей экспедицией в «Красноярском рабочем». Но субсчет А. Лыковой был открыт после выхода моей книги, в 1990 году.
От участка Волковского до Таштыпа я летел не на вертолете, а на попутном транспортном самолете Ан-2 (девятиместном), стоимость его полета в несколько раз меньше, чем вертолета, тем более Ми-8.
Я не получал авиабилета. Мне была выдана квитанция на 60 рублей, а Н. Саввушкин утверждает, что всего 15 рублей.
Ни он, ни кто другой с его стороны тогда на участке Волковского не был. Н. Саввушкин лжет и в том, сколько летело со мной тех, кто безвозмездно помогал А. Лыковой. Мой расход в этом полете (60 рублей) не разделил ни один человек, пусть Н. Саввушкин докажет обратное.
«Разве благородно председателю опекунского совета использовать на эти цели (на полеты к А. Лыковой. – Л. Ч.) не свои кровные средства., а пятерки и трояки, присланные пенсионерами, учащимися и другими щедрыми на добро людьми?» – слова Н. Саввушкина.
Из шести полетов к А. Лыковой я участвовал только в трех в связи с чрезвычайной необходимостью. Завозил А. Лыковой продукты, дважды устанавливал у нее, на Усть-Еринате, радиобуй. Деньги на эти цели расходовались Советского фонда милосердия и здоровья.
Налицо, мягко говоря, неточности Н. Саввушкина, пожелавшего нанести ущерб моей чести и достоинству.
17 декабря 1991 г.
>>