Таёжный Тупик
<< Страсти о Агафье >>
Василий Песков, журналист «Комсомольской правды»
Николай Савушкин, председатель Комитета леса Республики Хакасия

      Не можем оставить без ответа публикацию «После пиршества» («Труд», 2 февраля) Льва Черепанова. Пафос заметки сводится к следующему. Агафья Лыкова после огромного интереса к судьбе этой семьи оставлена теми, кто о ней писал («пировал») и есть теперь у нее-де только один покровитель-радетель – Лев Черепанов. Не будем говорить о полном отсутствии скромности у автора публикации, о неуместности напыщенного прокурорского тона. Мы знаем Черепанова уже более десяти лет. Он всегда такой.
      Невозможно перечислить все газеты (центральные – «Сельская жизнь», «Лесная промышленность», «Труд», «Народная газета», бывшая «День», разные областные газеты и даже районные), где за подписью Черепанова вот уже несколько лет прокручивается один и тот же мотив на тему о таежниках Лыковых. Все сужено до примитивных спекуляций и подтасовок. В тупик Лыковых загнала, мол, коллективизация. Геологи заразили Лыковых и те умерли. Н. Савушкин строит для Лыковых не так, как надо, снабжает не тем, чем надо. Песков писать не умеет, и пишет не так, как хотелось бы Черепанову. Непременно находится какая-нибудь очередная вина для Ерофея Седова, сделавшего для Лыковых, между прочим, столько, что проживи Черепанов еще сто лет, он и маленькой доли того не сделает. Случается, уже напечатанная заметка несется в другую газету, и, странное дело, печатают. Бывают, правда, скандалы, одна из газет с Черепановым судилась...
      Вся эта «Агафьиада» может повеселить. «Надо же человеку как-то кормиться», – сказал нам один из редакторов. Небезобидными, однако, являются откровенная ложь и клевета, которыми Черепанов пользуется, не раздумывая. Ерофея Седова, пользуясь сплетнями, он зачислил в любовники Агафьи. Чего стесняться – Агафья газет не читает, Ерофей же не вылезает из леса. А сейчас ведь чем крепче закрутишь, тем охотнее напечатают. И действительно, печатает непристойный вздор вполне серьезная газета. А у Ерофея – жена, дети, внуки.
      Савушкин, без которого не обходится почти ни одно черепановское творенье, выглядит в них форменным вредителем жизни Агафьи и место ему ну никак не иначе, как только в кутузке. А Песков «дошел до того, что показывал Лыковых в «Мире животных». (Разговор-то был в «Очевидном – невероятном»). Входя в раж, «корреспондент всея газет» договорился недавно до того, что, мол, «Комсомольская правда» опубликовала рассказ о Лыковых, чтобы их репрессировали. Так прямо и написано. Читателей «Таежного тупика» много. Есть ли среди них хоть один, кроме Черепанова, кому бы пришел в голову этот вздор?
      Ложь помельче и «посвежее» – пожалуйста! В уже упомянутой выше статье, в самом ее начале читаем: «Лыковы до осени 1980 года продолжали, как встарь, тихо-спокойно заниматься своим натуральным хозяйством, ни в чем не нуждаясь». Черепанов так закрутился, что сам уже забыл, где и что писал. А нуждались Лыковы во всем: в обувке, в одежде, картофельный хлеб их был черен, как сапожная вакса, были годы, когда отчаянно голодали, «кору и болотную траву ели», – рассказывает Агафья. Обманывает читателей Черепанов, когда говорит все в той же статье, что «третий год (конечно, по вине Савушкина!) Агафья зимует в курятнике. «Курятник» – это маленькая избушка охотника, в которой Агафья с отцом собирались селиться. И не кто иной, как Савушкин, предложил им построить избу попросторнее. Построили. Но отчасти из-за спешки, отчасти по вине самих Лыковых – отказались от пакли («неможно!»), а мху достаточно не заготовили – при высыхании бревен избушка плохо стала держать тепло, и Агафья на время перебралась в избушку маленькую, где перед этим держала кур. Все это давно выяснено, поправлено. Но Черепанов крутит и крутит свою шарманку.

      Поскольку писатель часто публикуется и в «Труде», мы решили, «не кланяясь на каждый чих», хотя бы раз высказать все о том, что зашло достаточно далеко. В заметке «После пиршества» читатели и редакция, мягко говоря, вводятся в заблуждение. С самого начала самую большую помощь Лыковым оказали геологи и лесники. Но мы ни разу не слышали, чтобы Черепанов сказал доброе слово об этих людях. Только оскорбительная хула. Дело дошло до того, что геологи стали просить: защитите от Черепанова! Сегодня геологов, к которым Агафья обращалась при всяком затруднении, нет. И не надо объяснять, почему и как кончился этот «пир» – предприятие, как и многие другие сейчас, ликвидировалось. Жизнь Агафьи от этого потруднела. Но осталась ли она беспризорной? Нет, не осталась. Для нее построены две избушки. Ей привезли коз, кур и все самое необходимое для несложного ее хозяйства. Агафья в просьбах сдержанна, но если они были – все удовлетворялись. Ей переправили железную печку, сложили недавно в новой избе кирпичную. По мере возможности забрасывали вертолетами корм для коз, хотя в последние два года делать это стало чрезвычайно трудно. К текущей зиме Агафье помогли убрать огород, переправили семь мешков с крупой, мукой и пшеницей, три десятка килограммов мороженой рыбы, мед. Сделано это на средства Комитета леса Хакасии, на средства книжки, изданной «Комсомольской правдой» в пользу Агафьи и на наши личные скромные средства. Никто нас к этому не обязывал. Делали и делаем это, руководствуясь человеческой совестью и милосердием. И потому считаем оскорбительными беспардонные поучения и прокурорский тон кого бы то ни было.
      Сам Черепанов ко всей перечисленной «прозе жизни» отношения не имеет. Он непонятно по какому праву присвоил себе роль наблюдающего и выговаривающего: не так сделано, не то привезли, не туда положили. Свою же помощь он облекает в проекты эффектные и говорит о них не иначе, как в возвышенном тоне усталого благодетеля.
      Одна из его затей состоит в том, что задумано было подселить к Агафье жильцов. Благое дело, экспериментировал бы писатель тихонько. Нет, во всесоюзной когда-то газете обнародовано было, что нужно-де провести некий конкурс-отбор на право житья в Тупике. Нетрудно было увидеть опасность такого дела. Во-первых, не счесть по стране проходимцев, любящих приключения, и просто «тронутых» людей. Во-вторых, и добрый человек чаще всего не уживается с другим человеком в условиях экстремальных (а тут еще тонкости веры). Трагические случаи, на полярных зимовках хорошо известны. И наконец, кто будет снабжать поселенцев? Даже одной Агафье помогать сегодня до крайности сложно. О неразумности, и опасности такого экспериментаторства мы предупредили публично. Прислушался Черепанов? Где там! Повез в тайгу из Подмосковья какую-то страдалицу от нынешней жизни. Она оказалась больной, да еще и, как выражается Агафья, «в уме неутвержденной». Почти сразу же начались ссоры, перешедшие во вражду. Пришлось новосела Черепанову срочно эвакуировать. Это чего-нибудь стоило? Объяснения излишни. Но ведь Черепанов ничего из своего кармана не достает. Он либо берет за горло местную власть, либо, спекулируя на жалости людей, просит денег «для Агафьи».
      Еще одна эффектна идея Черепановым реализована. И где только он об этом не написал! Половина вышеупомянутой статьи в «Труде» тоже посвящена этому. Речь идет о «радиобуе», как в обиходе называют приборчик, с помощью которого можно подать сигнал бедствии через спутник. Система эта сегодня хорошо известна. И мы, признаемся, тщательно обсуждали, не снабдить ли приборчиком хижину в Тупике? Но взвесив все «за» и «против», пришли к выводу, что будет от этого больше вреда, чем пользы. Во-первых, «буй» породит у Агафьи иллюзию скорой помощи – дернул за веревочку, и вертолет прилетел, во-вторых, приборчик, как показал опыт, может и отказать. И самое главное: кто в нынешних условиях будет платить за вылеты по сигналам?
      Черепанов такими комплексами не страдает. Он просто с придыханием описывает, как добывал «буй», как «выбивал» деньги на перевозку его. Знал ли он при этом, что у местной власти нет сейчас средств даже на недальний санитарный вылет к больному ребенку. Опытный, не мог не знать. Но ему дела нет до того, кто и что в этой непростой ситуаций будет предпринимать.

      Агафья же – взрослый ребенок. Она сама определила время, когда надо «дернуть за веревочку». Вертолет прилетел. Прибыли обеспокоенные люди – милиционер, врач. «Что случилось?» Оказалось, заболела спина, дров не может напилить. Кто упрекнет дитя тайги? Напилили прилетевшие дров, дали какие-то таблетки. И улетели.
      Дальше с неизбежностью нынешнего времени встал вопрос: кому оплачивать этот рейс? Чтобы разрядить ситуацию (ропоту было много – «с одной возятся, а остальные – пусть помирают»), Комитет по лесу Хакасии оплатил этот рейс. «Не из своего кармана», – ухмыляется в статье Черепанов. Куда как удобная позиция, создав нешуточную проблему, со стороны поучать, требовать, выставляя себя радетелем.
      Между тем полет по маршруту Абакан – река Еринат и обратно стоит сегодня шесть миллионов рублей (один час полета вертолета МИ-8 – миллион двести тысяч!). Лесному ведомству таких расходов никто, естественно, не планирует. Выход? Черепанов свою «Агафьиаду» теперь снабжает призывами жертвовать деньги и «шапку» для этого держит возле своего московского дома – дает по радио домашний свой телефон. На вопрос собеседницы в интервью – когда, по его мнению, Агафья подаст сигнал бедствия? – отвечает, что где-нибудь в марте, когда у нее возникнет авитаминоз. Что хочешь, то и думай по поводу таких заявлений.
      Еще один любопытный факт. Плохое здоровье Агафьи – не новость. Позапрошлым летом, откликаясь на жалобы, мы помогли ей слетать (бесплатно, с попутными вертолетами) на таежные горячие ключи. Черепанов в своих писаниях сейчас же взялся «клеймить» сердобольного Ерофея Седова – подвергает-де опасности заразить Агафью гриппом. А что же мы слышим теперь? По «Маяку», по «радио России» и еще бог знает по какому радио Черепанов умоляет жертвовать деньги. Для чего же? Для полетов, не удивляйтесь, на горячие ключи. Таков радетель!
      Чтобы собрать миллионы «на вертолет», Черепанов живописует ужасы зимовки Агафьи. Мы знаем положение в Тупике не хуже Черепанова. И положение с вертолетами тоже хорошо знаем. Прошлую зиму на один час в Тупик удалось выбраться только благодаря облету стоянок охотников. А в этом году даже добытчики пушнины денег на вывоз охотников из тайги в нужном количестве наскрести не могли – часть промысловиков выбиралась из тайги своим ходом.
      О тяготах и даже трагизме житья в таежном одиночестве можно писать сколько угодно. И даже слезу читателей-слушателей можно выжать. Но что эти тяготы – неожиданны? Вряд ли есть человек, который не понимал бы драматических трудностей житья в таежном одиночестве женщины, отягощенной к тому же болезнями. И как будут развиваться дела с полетами в тайгу, тоже хорошо было видно. Единственно верным выходом из положения было бы присоединиться Агафье к родственникам-единоверцам. Ещё четыре года назад мы ездили посмотреть на их маленькую деревушку в горах. (Ни колхоза, ни телевизора!). Свозили туда и Агафью. Едва ли не на коленях родственники уговаривали ее остаться – «Не хочешь жить в деревне, построим избушку в таежной пустыни». Не согласилась, сказав, что «пустынь для нее там, где родилась».
      Сидя в хижине у Агафьи, мы часами объясняли мучительные трудности, с которыми она будет сталкиваться в одиночестве, особенно зимой. Тщетно. Агафья стояла на своем. В «Комсомольской правде» обо всем этом было подробно рассказано. Уважительно анализировались причины, по которым Агафья не хочет двинуться с родового места. И все же, мы думаем, доводы убедить Агафью поберечь себя и не создавать мучительных проблем для людей, ей сочувствующих, достигли бы цели, если бы все, кто с нею соприкасался, действовали одинаково. Но были решительные, мы бы сказали, яростные, противники переселения Агафьи к родственникам. Главный из них – Черепанов.
      О мотивах такой позиции можно только гадать. Необыкновенно много в своих газетных писаниях Черепанов говорил о пресловутой «группе научной общественности» с громкой претензией «изучать положение человека в уникальной ситуации». Со всей ответственностью заявляем: ни грана науки в этой фанаберии не было и нет! Один из доводов против присоединения Агафьи к родственникам таков: «Она умрет там от гриппа». Доводом этим сообразительная Агафья не преминула воспользоваться. И мы вместе с родственниками бессильны были что-либо сделать. И сколько же неуклюжего сарказма было вылито на наши головы. «Песков хочет околхозить Агафью!» – писал Черепанов в обычной своей манере.
      Теперь писатель почувствовал, что Агафья может погибнуть в своем одиночестве от болезней, от тягот зимы, и забегал в поисках миллионов «на вертолет». Не беремся судить, что может выйти из этой затеи. Сердобольные наши люди, делясь нищетою своей, может быть, и пришлют что-нибудь в «шапку» Черепанову. (Сомневаемся, что миллионы). Но если даже удастся слетать в Тупик, когда «у Агафьи начнется авитаминоз», или заломает ее медведь, или повалят радикулит, воспаление легких – что далее? Допустим, подлечат страдалицу. Куда Черепанов намерен ее определить? Во спасение от пресловутого гриппа опять в избушку на Еринат?..
      Во всей истории, связанной с жизнью в скиту, счастливого конца и быть не могло. Исключительность случая, взволновавшая всех нас драма людей предполагает, конечно, и исключительный к ней подход. Мы поддерживали и поддерживаем все, что во благо оказавшегося в одиночестве человека. Но без спекуляций, без вздорных претензий на «изучение Агафьи». Устройство «воздушного моста» стоимостью во многие миллионы для одного человека при нынешней бедности и неустроенности людей мы не считаем ни моральным, ни богоугодным. Как быть? По-прежнему полагаем самым благоразумным было бы Агафье Лыковой приблизиться к родственникам-единоверцам. Они ее ждут, примут с радостью, «готовы, коль пожелает, построить ей скит вблизи от деревни». Агафья не вполне понимает всех трудностей оказания ей помощи в нынешних наших условиях. Все же надо попытаться еще раз спокойно ей все объяснить. И мы просим в этом присоединиться к нам главу нынешней старообрядческой церкви.
      06 марта 1994 г.

>>