Таёжный Тупик
<< Хорошо сидим... >>
Василий Песков
Попасть в Тупик на вертолете сегодня – проблема очень большая. Я ждал до осени, когда военные запустят ракету «Протон», чтобы после паденья второй ступени ее в районе обитания «троицы» взять пробы – не выпадает ли ядовитый гептил? Если перед этим в нужный район полетит еще один вертолет, у меня есть шансы добраться сюда, а с военными специалистами через день-другой выбраться.
Сказали, что первый вертолет полетит из Абакана. Добираюсь туда (ночь без сна!), но на месте выясняется: вертолет полетит, но из Горно-Алтайска. Это от Абакана – 1400 километров! С директором нового заповедника Лыковская заимка Геннадием Девяткиным решаем немедленно ехать на автомобиле. Управлять машиной Геннадий еще только учится, и тяжесть спешного одоленья полутора тысяч километров ложится на шофера Ивана Федоровича Сурова, заботливого, как пушкинский Савельич.
Выезжаем мы рано утром, едем день, ночь и к рассвету прибываем в Горно-Алтайск. Милый «Савельич» все выдержал, только в Сростках, где родился и жил Василий Шукшин, попросил ночью полчаса сна.
В дороге мы еще останавливались что-нибудь пожевать и покормить кур (везли в подарок Агафье), которые за сутки сиденья в картонных коробках снесли по яичку.
В первый день по прибытии в Горно-Алтайск по причине плохой погоды в горах вертолет не мог полететь. Мы отоспались, успели купить козу и кое-какие припасы, если в Саянских горах засидимся. Наконец летим и благополучно приземляемся в хорошо мне знакомом местечке, стиснутом горами с быстро текущей меж ними речкой.
Утром, еще затемно, слышим привычный грохот – Гу! Гу! Гу! Ракета из Байконура пошла на орбиту, о чем Агафья уведомляет нас, боясь, что мы проспали и не слышали грома. «Агафья, а какой нынче год по твоим исчисленьям?» Не моргнув глазом, заслуженный хроникер в семье Лыковых отвечает: «7508 год от сотворения мира». Вот так-то быстро дошли люди до «Протонов» и вертолетов!
Вертолет должен прилететь в «день ракеты» – брать пробы растений и грунта в районе паденья второй ступени. В урочный день мы сразу, как только выпили утренний чай, стали прислушиваться. Но по всему видно: не прилетит. День ясный, горы открыты. А Агафья вдруг говорит: «Вертолет нынче не прилетит...» Мы засмеялись: «Ты откуда же это знаешь?» – «Знаю. Бурундук рано утром кричал...».
Бурундук – милый полосатый зверек, очень похожий на белку. Для Лыковых бурундуки были исчадьем ада, поскольку почти ополовинивали урожай ржи. Но служили бурундуки робинзонам таежным и хорошую службу. В предчувствии непогоды часов за десять бурундук начинает бегать, волноваться и вскрикивать. Лыковы хорошо знали: в этот день от избушки далеко удаляться нельзя.
И в этот раз бурундук не ошибся. Через час после нашего разговора верхушки гор затуманились и укутались облаками. Пронизанная солнцем желтизна леса тускнеет, и в обед начал падать поэтичный и тихий, как в опере «Евгений Онегин», будь он неладен, снежок.
Хозяйственная Агафья живой силе простаивать не дает – всех запрягает в работу. Копаем морковку, свеклу, репу и редьку. Очистив все от ботвы и земли, складываем в неглубокие ямы, выложенные еловыми ветками. Когда выкопают картошку и снесут ее в погреба (тоже ямы, но глубокие), овощи ссыпят поверх картошки. Работа, на радость «троице», спорится. Без Ерофея нас пять человек. Пятый – художник Усик Сергей, зимовавший тут два года назад после жизненной катастрофы и теперь навестивший «лечебное место», – не прилетел, притопал пешком по горам от Телецкого озера, без палатки ночуя под кедрами. Уравновешенный, добрый и деловой, этот парень, закаленный с детства иркутской тайгой, в этой южной тайге чувствует себя как дома и пользуется уважением всех обитателей Тупика. С Геннадием после аврала на огороде они в два топора достроили начатый ранее курятник, потом взялись носить на гору к избам дрова, заготовленные Ерофеем у речки. Мне по возрасту отвели «идеологическую службу», и я по очереди и со всеми вместе беседую с «троицей».
Вертолета между тем нет уже третий день. И быть не может: стрелка барометра у Надежды в избе – в левом положении до упора. Полный и теплый штиль. К желтизне гор прибавляется живописная седина снега. Глаз отвести невозможно. Но лучше бы улететь. Прислушиваемся ко всем звукам... «Нет, это речка...»
На четвертый день начинаем понимать, что можем застрять тут на зиму. Предвидя такую возможность, редактору «Комсомолки» я оставил записку: «Если к середине октября не вернусь, звоните Аману Тулееву, он – человек надежный, вытащит».
Мы, однако, не унываем. Когда иссяк запас анекдотов, каждодневными стали вечерние посиделки в избушке у Ерофея. В один из вечеров Агафья рассказывала, как жили семьей: «В последние годы голодали все время. Ели траву, из-под березовой бересты выскребали мякоть. Хлеб был картофельный, черный, вон как сапог Ерофея...»
В местной библиотеке, кроме книжки по пчеловодству, книги воспоминаний Тулеева (подарок Агафье) и нелепого в этих местах журнала «За рулем», ничего нет. Чтобы скоротать время, ребята носят и носят дрова, потом мы совершаем экскурсии вверх и вниз по реке. Внизу наблюдаем, как Агафья с Надеждой чистят решетку запруды от плывущих осенних листьев, как кидают из сетей и ловушек харьюсков размером с ложку. А двигаясь вверх по реке, доходим до «щек» – отвесных каменных берегов. Возле «залома» – затора из упавших деревьев – в пенном водотоке обнаруживаем ребристую загогулину из металла. Это малая часть того, что падает тут в тайге от взорвавшейся второй ступени «Протонов». Сколько этого добра лежит по тайге, можно только гадать. По снимкам знаю: охотники обнаруживают баки величиною с избу Агафьи...
Вертолета по-прежнему нет. Агафья, как всегда, отказавшись от «мирской еды», нам приносит местное угощенье – недавно пойманных рыб, десяток яиц и, на пробу, молоко от новой козы.
Ужинаем у коптилки. Глядя на еду, Геннадий со смехом произносит знакомую фразу: «Хорошо сидим!» Но в веселых словах и тревога – сколько еще сидеть?..
Но вот замерзла ночью вода в ведерке, стоящем у входа в избушку, дрогнул барометр, и сквозь туман, как через марлю, ночью я видел звезды... Утром, однако, опять потеплело, опять стал падать тихий снежок. «Хорошо сидим!» – приветствуем друг друга за завтраком. Прикинув работу на день, расходимся снарядиться, и вдруг с топором в руке забегает в избу Сергей: «Вертолет!!!» Не верится. Прикладываю ладони к ушам – вертолет! Кто ожидал вертолет осенью в геологических, топографических, лесоустроительных экспедициях, поймут состояние наше, хотя и ждали-то мы недолго – пять дней.
Общий снимок с летчиками и учеными. Агафья впервые становится в середину, держа пальцы крестиком – оправдание перед Богом за суету. Наскоро по отдельности с каждым из остающихся прощаемся.
И летим! Награда за все – желтое море тайги с темными силуэтами кедров и елей. Кто не видел этой осенней картины в Саянах, не знает, какой красивой бывает Земля.
2000 г.
Редко появляются тут вертолеты. Каждый Агафья встречает и провожает. И неделями будет потом прислушиваться: не летит ли еще кто-нибудь?
>>