Таёжный Тупик
<< Экспедиция к Агафье, 2011 >>
Евгений Собецкий
Студенческие поездки к Агафье Лыковой начались в 2011 году. В первой поездке на Еринат участвовали студенты МГУПП (Московский государственный университет пищевых производств). Это рассказ о заключительном этапе движения по реке Абакан на моторных лодках, который в общей сложности занял у группы четыре дня.
День четвертый, 7 июля
Начинаем продвижение к Агафье. Это самый волнительный участок всего путешествия. Встали в 7 часов. Наташа и Маша приготовили завтрак – макароны с тушенкой и, само собой, чай. Есть и кофе. По выбору. А к чаю – печенье и шоколад.
Через полтора часа – погрузка в лодки. Лодочники предупредили, что взять с собой надо только самое необходимое – небольшой запас продуктов, спальники, коврики, туалетные принадлежности, ну, и подарки Агафье и Ерофею.
Ерофей Седов, как оказалось, никуда не уезжал с Ерината. Ранее В.Песков писал, что он поссорился с Агафьей и намерен покинуть эти места. Будто бы сын приискивает ему дом, куда старик-отец и должен перебраться. Но Дед сказал, что он и не думал этого делать.
Когда ребята подошли к лодкам и стали укладывать свои вещи, выяснилось, что взяли с собой больше, чем потребуется, в том числе и палатки. А Дед сказал, что они не нужны, поскольку на Лыковской заимке есть два гостевых домика. Но – взяли. Лодочники лишь улыбались, глядя на эти приготовления. А потом сказали: ну, ладно берите, но все лишнее все равно на кордоне бросите.
Поехали. До кордона - 7 километров. Их преодолели быстро. На кордоне наши водометы поставили на стоянку, чтобы дальше следовать на лодке с подвесным мотором. Взять она могла лишь четверых да минимум вещей. Решили, что поедут самые легкие – Маша, Оксана, Андрей Викторович и автор этих заметок. Дед заметил, что надо посмотреть, какая в данный момент обстановка на верхнем участке реки, и потом уж думать, как забрасывать остальных ребят.
В 12 часов начали движение от кордона вверх по Большому Абакану. С собой взяли только видео- и фотоаппараты, спальники, еду и подарки. И началось – перекат за перекатом, а то и заломы из паводкового хлама, которые перегораживают путь лодке. Все эти препятствия обходили, благодаря мастерству нашего нового рулевого – егеря заповедника Сергея Хлебникова. Дед и Иваныч теперь в другой роли – они сидят ближе к носу лодки наготове с шестами в руках и при необходимости пускают их в ход. Как только лодка останавливается на перекате, который в этих местах выглядит как каменная горка, по которой надо умудриться вскарабкаться, они бросаются на нос и работают шестами что есть силы. Иногда это помогало, но пошли чаще такие перекаты, которые лодка может преодолеть с минимумом груза, и тогда в ней оставались только Сергей и Иваныч.
С берега наблюдаем, как Сергей заводит лодку на малых оборотах движка на едва заметную струйку воды – здесь глубина чуточку больше, Иваныч пока еще сидит на корточках где-то в середине судна. Как только лодка с ревом взбирается на перекат, он пулей перебегает в нос и толкается, толкается шестом, помогая мотору протолкнуть лодку навверх переката. Иногда это удавалось, но случалось, что лодка застревала, и тогда к Иванычу и Сергею присоединяется Дед, который выходит на берег вместе с нами, но в острый момент бежит по воде и помогает мужикам. Втроем они умудряются сдвинуть застрявшую посудину с места, и она по сантиметру ползет по перекату дальше и дальше, пока не выбирается на свободную воду.
Мы снова садимся, лодка некоторое время идет под мотором и упирается в очередную каменную горку. Тогда уже и мы с А.В. включаемся в работу, и все пятеро тащим лодку волоком.
А некоторые участки реки лодка преодолевает только с Сергеем и Иванычем, а мы идем берегом. Переходы по берегу были и короткие, и длинные. На одном из них Дед, который шел впереди, неожиданно вспугнул детеныша кабарги. «Чуть не наступил на него», - скажет он позже. Кабаржонок бросился удирать от людей и упал с берега в воду. Показалось, что утонул, но он вылез на берег чуть ниже нас и убежал в спасительную глушь тайги. Такое можно увидеть только в таких местах, как это, поскольку здесь – заповедная зона.
…Заимка Лыковых – так называется район тайги, где мы пробираемся к своей цели. Этот участок входит в состав государственного заповедника «Хакасский», образованного решением Правительства РФ в сентябре 1999 года. Кроме него, в заповеднике находятся еще 8 кластеров, которые находятся в других районах республики. Таким образом, заповедник состоит из 9 участков и расположен в 5 административных районах республики на площади 267,5 гектара. Такое географическое расположение, отмечается на сайте заповедника, обеспечивает высокое разнообразие ландшафтов, местообитаний, а также богатое разнообразие растений и животных. Общее количество видов и растений, зафиксированных в заповеднике «Хакасский», составляет 89,7% от общего количества видов и растений в Республике Хакасия, и 40,3% от общего количества видов растений и животных в Саяно-Алтайском экорегионе.
Участок «Заимка Лыковых» образован в мае 2001 года и практически не исследован. Своеобразный микроклимат межгорной долины рек Каратош и Изерла, ландшафтное разнообразие, а также малоснежье (20-30 см) по сравнению с сопредельными территориями, где высота снежного покрова достигает 1,0-1,5 м, и обильная кормовая база создают оптимальные условия для зимовки диких животных, мигрирующих с прилежащих территорий на стыке границ трех республик (Хакасия, Тува и Алтай). До настоящего времени хозяйственная деятельность на данной территории ограничивалась промысловой охотой (преимущественно добыча соболя) и незначительным сбором дикоросов (ягоды, орехи, лекарственные травы). Кроме Агафьи и Ерофея Седова, на территории участка других поселенцев нет. Участок "Заимка Лыковых" считается эталоном дикой природы Западного Саяна, имеющий важное значение в сохранении биологического разнообразия трех республик. Растительный покров исследован не в полной мере. Выделяются горно-таежный и высокогорный пояса…
Вот в таких местах нам довелось путешествовать.
Дважды пришлось останавливать лодку и выбираться на берег, но уже не из-за перекатов. В первом случае нас прихватил сильный ливень. Укрылись, чем смогли, в ход пошли обрывок полиэтилена и коврики для спанья. Но вымокли все равно чуть ли не до нитки. Хотя важнее – ощущение необычности приключения: вокруг красивейшие горы, вековая тайга, красивейшая река, а рядом – интересные спутники.
Еще один набег дождя переждали также у берега, но дождь оказался коротким, и сразу отправились в путь. Несколько раз переходили вброд небольшие речные рукавчики, девчонок через них переносили наши мужики. Но все равно Маша начерпала воды в свои невысокие резиновые сапожки, а потом сушила носки на ходу. Однажды даже попробовала идти по речному берегу босиком, на что ей сказали – ноги надо беречь, чтобы не повредить их ненароком. Больше Маша не снимала сапоги.
Путь к Еринату становился все сложнее. Было ясно, сколь самонадеянными мы были, когда определяли пеший маршрут экспедиции. Вдали-то все казалось простым и выполнимым… В общем, здорово, что нам встретились Иваныч и Дед. Они не стали тратить время на живописания по поводу трудностей, которые ожидают в тайге пеших туристов, а просто сделали все от них зависящее, что позволило группе выполнить задачу – достичь Ерината в полном составе, побывать у отшельников и пообщаться с ними.
Очередной береговой участок нашего пути оказался предпоследним перед общим финалом. Когда мы подошли к лодкам, они уже были причалены к берегу, а точнее к огромным валунам, лежащим на берегу. Дальше лодкам не пройти, а нам оставались еще около двух километров до заимки Лыковых. Наши лодочники приготовили на одном из валунов небольшой перекус – хлеб и сало, который оказался весьма кстати. Время было послеполуденным - около 16 часов, а завтракали рано. Правда, перед лодочной парковкой мы поели немного таежной ягоды – жимолости. Она еще не дозрела до оптимальной кондиции, но все равно была вкусной.
Хлеб и сало прикончены, Иваныч, Дед и Сергей взяли наши самые тяжелые вещи – запас еды для группы, продукты для Ерофея, подарки для Агафьи и пошли вперед. И вновь приходится идти вброд, только проточки пошире, течение посильнее, а глубина их побольше. Девчонок переправляют на спинах Дед, Иваныч и А.В. Так добрались до точки, где Еринат вливается в Большой Абакан. Он впадает с левой стороны, а с правой у Б.Абакана еще один приток – Кокяжам. Это если по карте, а Ерофей Седов уже потом расскажет, что у этого притока не одно, а три названия – Пельтыр, Курумчуг и Септизек, об официальном он почему-то не упомнил, им, видимо, здесь не пользуются. Множественность названий связаны с какими-то конкретными событиями и дошли до нас, передаваемые из уст в уста охотниками и аборигенами.
Кстати, рассказывая об этой реке, Ерофей Сазонтьевич поведал совершенно конспирологическую историю о том, что именно в данных местах, возможно, и хранится до сих пор золото Колчака. Данная версия базируется на отрывочных сведениях о том, будто бы на исходе гражданской войны на Пельтыре появился хорошо оснащенный по военным понятиям большой отряд колчаковцев – всего около 200 человек. Он якобы стоял в одном из ущелий и был настолько необычным, что свидетели его пребывания стали постепенно исчезать. Получается, что кому-то важно было сузить круг людей, имеющих информацию об этом отряде. Самому Ерофею об этой истории поведал один из его знакомцев-охотников.
Можно, конечно, поиронизировать над такой версией злоключений царского золота, но когда сам находишься в местах, где можно ненароком встретить на своем пути кабаржонка и космические обломки, на секунду поверишь любой байке. А охотники, которые месяцами живут вдалеке от своих поселений, горазды на выдумки…
Приближаемся к конечной точке путешествия. Об этом говорят и ровные поленницы дров, которые выстроились вдоль берега как на параде. Кто-то работает над подготовкой заимки к зиме. Этим «кто-то» оказался сын Ерофея Сазонтьевича – Николай. Он вместе со своим 15-летним сыном Никитой уже месяц живет на Еринате и понемногу готовит запас топлива для двух стариков. С ними мы и увиделись, завершив двухкилометровый марш-бросок.
Николай – колоритного вида сибирский мужик, небольшая русая бородка, крепкое рукопожатие, голова повязана банданой светлого цвета. Никита – молчаливый подросток с живыми пытливыми глазами, внимательно слушает, о чем взрослые говорят, сам не встревает в разговор, но всегда готов ответить на обращенный к нему вопрос.
Николай встретился нам на подходе к заимке, там же находится лабаз для мешков с комбикормом и навес, под которым он сам и Никита, а также все, кто появлялся и появляется на заимке, включая и Василия Михайловича Пескова, трапезничают, общаются. Мы как-то расслабились, увидев первых людей на Еринате, а между тем Дед и Иваныч торопят нас – им надо представить нас Ерофею и Агафье и отправляться в обратный путь. А путь-то, мы знаем, не простой. Позже мы узнали, что наша ударная троица благополучно добралась до кордона за два часа, потом смоталась до базового лагеря, забрала оставшихся пятерых ребят, перевезла их опять же на кордон, там все остались ночевать и баниться, чтобы на следующий день сделать бросок к Еринату.
Идем по тропинке вдоль берега к первым двум избам. Они стоят в 3-4 метрах от берега, между самими избами полтора метра, их соединяет общий навес от дождя и снега. В дверном проеме дальнего от берега домика, держась за косяк, стоит Ерофей Сазонтьевич и всех приветствует: «Каким ветром, добрые люди, вас сюда занесло?». Но это – шутка, потому что с нашими проводниками он знаком давно, а с Дедом в начале 80-х еще и вместе работал в геологоразведочной партии на Волковском месторождении железных руд, что в 20 километрах отсюда. Мы поздоровались, коротко поговорили и пошли к другим избам, которые расположены на верхней террасе. Путь к ним идет по извилистой тропке, огороженной перилами.
На взгорке – три домика, один из них слева от тропы, в этом доме и проживали раньше старик Лыков и Агафья. А потом появились еще два – в одном живет Агафья, другой предназначен для таких пришельцев, как мы. Сейчас там ночуют Николай с Никитой. А раньше жили упоминающиеся в повести «Таежный тупик» москвичка Надежда и художник-любитель с Украины Сергей.
Стоим, осматриваемся. Дед, Иваныч и Сергей пошли за хозяйкой. А вот и она – маленькая, сухонькая. Заулыбалась, заговорила, словно, давно знала нас и ждала, что вот-вот появимся. Понять ее, правда, поначалу трудно – многие слова она произносит на свой манер, и к нему надо еще приспособиться…
Познакомив нас с хозяйкой, наши проводники заспешили назад.
А у нас началось общение со знаменитой отшельницей. Агафья Карповна, словно намолчавшись за зиму, все говорила и говорила без умолку. Слушать ее было интересно, но, признаться, непривычно. Каждую историю она разворачивает неспешно, в самых мелких подробностях. И надо бы кое-что уточнить, переспросить, а не хочется перебивать, может быть, что-то важное не услышишь из-за этого. И все же перебивали или невпопад вставляли словечко, но старались при этом особенно не мешать рассказчице.
Так весь первый вечер и проговорили с ней. В этот день по религиозному календарю был праздник Иоанна Предтечи. И надо же было так совпасть – на иконке, которую А.В. подарил Агафье от имени студенческой группы, кроме Спасителя, изображены Иоанн Предтеча и Богородица. Иконка специально приобретена для нашей хозяйки в Старообрядческом храме близ метро «Белорусская». Ее изготовление датируется второй половиной XVIII века. Агафья Карповна с благодарностью приняла этот дар, и новая иконка тут же была установлена в красном углу избы, там, где уже находились самые дорогие ее реликвии – иконы и книги. Иконы Спасителя, Святителя Николы, Богородична. Книги – «Евангелие» (от дедушки Иосифа еще – тятиного отца), «Семидесятник», «Триоди», «Минея», «Страсти Христовы», «Златоуст», «Пролог зимний».
Мы тоже были приглашены в избу. Когда читаешь первые части «Таежного тупика», то встречаешь описание хижины, в которой Лыковы жили в момент их обнаружения геологами. От того жилища нынешняя изба отличается как небоскреб от простой многоэтажки. Изба небольшая, в ней русская печь, под печью клеть для маленьких козлят, слева от двери деревянный топчан, весь заваленный какими-то тряпками. Видно, что на нем сейчас никто не спит. И действительно, по словам Агафьи, ночует она сейчас не в домике, а в небольшом балагане, расположенном в трех метрах от домика. Глядя на этот балаган, не скажешь, что в нем кто-то живет, слишком он хлипкий, да весь в дырах. Но Агафья, тем не менее, тут и обитает с несколькими котятами. Объяснила так: «Стала валиться с ног, боюсь, не поднимусь в доме-то, а как скотина-то? Будет реветь, кто ее накормит?»…
То есть ее волнует судьба тех, кто может остаться без ее попечения, если с ней что-то случится…
Правее кровати в домике – небольшой стол, на котором лежат книги, рядом с ним маленькая скамейка. Над столом – в красном углу – иконы, их поверхность темновата от копоти от свечей. В этом углу два окна, одно – под иконами, выходит на огород, другое – в соседней стене, из него также виден краешек огорода. Вообще в избе 5 окон, на каждом подоконнике берестяные туески – с цветами и рассадой. В одном туеске – десятка два крупных куриных яиц. Вдоль стены, которая находится напротив входа в избу, длинная лавка, повыше – полки, заставленные разными предметами. Перед ними печь-буржуйка.
Справа от входа в дом напротив русской печи – кухонный уголок из простенького стола и столь же простого посудного шкафчика, здесь у Агафьи кастрюли, миски, ведерки, словом, домашняя утварь. Здесь она изредка готовит себе, печет хлеб, сушит творог из козьего молока, делает другие продовольственные запасы на зиму.
Под ногами у входа – дорожка, вытканная хозяйкой. Первые впечатления от созерцания убранства дома – смешанные. С одной стороны, режет глаз антисанитария, а с другой – понимаешь, что это реальная жизнь, подчиненная интересам выживания, и тут что называется не до жиру… Здесь повсюду царит дух стоицизма и жертвенности. Время от времени в домике раздается тоненькое блеяние козлят. Эти звуки, похожие на детские голоса, невольно заставляют подумать, что в домике есть дети, и отсюда некоторая сюрреалистичность всей картины восприятия.
Агафья Карповна все время что-то рассказывала нам, от обилия впечатлений уже трудно было уследить за нитью ее рассказов, они вскоре слились в один общий – о жизни этой женщины в столь необычных для нас условиях.
Может быть, время пришло к молитве, а, может, Агафья Карповна имела другую какую-то мысль, но, стоя перед образами, она нараспев стала читать один из канонов, словно показывая нам, как это делается, когда она одна-одинешенька. У Агафьи – мелодичный, напевный голос (это подтвердится и на следующий день, когда у костра в окружении более чем десятка человек, она пропоет нам молитву к Богородице. Эту молитву для нее, малышки, пела мама в качестве колыбельной песни. Пение было приятным).
Во время чтения молитвы Агафья двумя перстами осеняла себя крестами и кланялась. Поклоны давались ей с некоторым трудом. Наклоняя корпус, она сгибалась не плавно, а как будто роняла его вниз. Что поделаешь – как-никак 67-й год с 3 апреля идет. К тому же минувшей зимой, как она нам рассказывала, «здоровье пошатнулось»: стало давать о себе знать сердце, левая рука иногда отказывалась работать, на одну из ног она не может присаживаться до сих пор. Зима выдалась морозной и многоснежной, а все дрова остались за рекой. Приходилось ходить за ними постоянно. И все, что она с таким трудом притаскивала на себе, отдавала Ерофею – он вообще никуда не мог выбраться, на костылях-то, какие тут заготовки…
Сама Агафья оставалась без дров, для себя их принести уже не было сил, да и времени – еще ведь надо службы отправлять. И коротала она длинные зимние ночи в нетопленной избе.
(Позже наш руководитель и по совместительству врач И.О. скажет, что Агафья Карповна ему ни на что не жаловалась. Только сказала, что мучают боли в позвоночнике и пояснице. И.О. оставил ей большой тюбик с «Долгит-кремом», в котором содержится обезболиваюшее лекарство ибупрофен).
Понимая, что отняли у нашей гостеприимной хозяйки очень много времени и наверняка утомили ее своим присутствием, мы под благовидным предлогом оставили ее одну. А она тут же принесла нам в гостевой домик выпеченный ею самой хлеб. Мы попробовали – нормальный, съедобный хлеб, на другой день мы ели его за завтраком.
Теперь уже Агафья выпекает хлеб не из какой-то непонятной мешанины, о которой упоминал В.Песков, а из нормальной муки, которую ей на вертолете изредка доставляют от губернатора Кемеровской области Тулеева (кроме муки, еще привозят комбикорм и солому для коз).
Мы стали готовиться к ночлегу, а Агафья, как выяснилось, потом еще провела вечернюю службу, которая закончилась уже после 12-ти ночи. Об этом рассказал А.В., который присутствовал на службе. После молитвы Агафья подоила коз и покормила их. А чтобы размешать комбикорм, сходила на реку за водой. Спать мы с А.В. легли после часу ночи. К тому времени Маша и Оксана, Николай и Никита видели уже не первый сон.
День пятый, 8 июля
Итак, находимся на заимке Лыковых. Высота над уровнем моря одна тысяча метров, утренняя температура воздуха – 16 градусов.
Встали ближе к 8 утра. Николай сготовил перловую кашу с тушенкой, правда, не абаканской, но каша все равно получилась вкусной. Наш кашевар - человек бывалый, консервную банку он открывает играючи… топором, все равно как ножом.
Позавтракали, поговорили о том, что видели накануне. Через пару часов встретились с Агафьей. Она продолжила рассказывать нам о житье-бытье на заимке, хлопотах по хозяйству, но больше все о духовном. Об этой стороне своей жизни она говорила даже у костра вечером. Когда вокруг была орава из двадцати человек, и все оживленно переговаривались и много смеялись, она сидела рядом с Сергеем Хлебниковым и говорила о чем-то религиозном. И Сергей внимательно слушал.
Подумалось: вот впервые за долгие месяцы одиночества старушку посетила такая большая группа гостей, и как же интересно, наверное, потолковать с теми, кто только что находился в иной жизни, просто понаблюдать за ними. Вот они, московские ребята-студенты – у костра, новосибирские рыбаки – чуть поодаль (среди них – и наш знакомый, выпускник МГУПП, он тоже здесь, на заимке), за столиком – еще несколько человек. Но она не участвует в общем разговоре. Сидя на краю лавочки и слегка пригнувшись, она тихонько что-то говорит Сергею. И – улыбалась.
Невозможно пересказать в простом изложении все то, что мы услышали от этой удивительной женщины. Да и как передать весь колорит ее речи, все нюансы пережитого ею, к примеру, в истории с медведем, терроризировавшем заимку несколько лет! Поэтому далее будем обращаться к диктофонным записям, хотя, надо сказать, в них не просто разобраться, слишком фрагментарен рассказ отшельницы, а кое-что вообще трудно разобрать из-за помех при записи и особенностей звучания некоторых звуков. Эти рассказы мы помещаем на отдельной странице спецвыпуска.
Более часа продолжался первый монолог Агафьи Карповны, было видно, что она готова вести его и дальше, но мы попросили показать хозяйство, чтобы дать ей немного передохнуть. Первым делом повела она к загону, огороженному редким заборчиком с наброшенной на него сеткой. В левой части загона – стайка, в ней живут куры. Это они дают такие крупные яйца, которые мы видели в лукошке в Агафьиной избе. Вечером наша хозяйка угостит ими гостей.
Есть еще две стайки для коз, одна из них находится под общей крышей с курятником. В своем повествовании о таежном житье-бытье про ту стайку, которая ближе к дому, Агафья упоминала будто бы ненароком несколько раз – «козы в ней стоят под самым потолком». Было понятно – это просьба о помощи, высказанная в деликатной форме. Можно было бы, конечно, и проще: давайте, мол, ребятушки, разомнитесь... И было бы правильно. Ведь для того, собственно, и приехали, а сами вот уже несколько часов только и делаем, что слушаем необыкновенную рассказчицу. Но тонкость момента в том, что слушать-то ее безумно интересно, а впрямую высказать вполне закономерную просьбу она не может – не позволяет ее природная деликатность.
Попросили инструмент – вилы. Вилы нашлись, и даже двое – но без черенков, тут же подыскали для них и черенки, а чуть позже Николай, используя свой богатый практический опыт, приведет их в рабочее состояние. Стайкой займемся во второй половине дня. Мы с А.В. очистим половину, а другая половина достанется на долю ребят, которые появились на заимке к вечеру.
Особенность этой работы в том, что в стайке скопился навоз, главная часть которого – ветки. Агафья не выводит коз из помещения круглый год. Зимой, понятно, им делать на улице нечего, а летом можно было бы попастись животным на зеленой травке, да хозяйка боится, что козы объедятся зелени. Вот и кормит она сейчас свою живность ветками. Походит по окрестностям, нарубит охапку веток и бросит их своим питомцам. Те листочки объедят, а голые прутики затопчут. И так день за днем. А если вспомнить, что мы первые, кто за долгое время появился на заимке и кто в состоянии выбросить из стайки навоз, можно себе представить, сколько его там накопилось.
Самой хозяйке с ее-то больными руками такая работа не под силу – разрывать слежавшиеся мокрые прутья и вытаскивать их на улицу. Да и нам, мужикам, она не показалась легкой. Но как бы там ни было – стайка очищена, а козы, которых на время работы переводили в другую стайку, возвращены на привычное им место. А неподалеку от очищенного загона выросла очень даже приличная куча навоза, которая, перепрев, позже станет хорошим удобрением.
Днем помогали Агафье по огороду. Огород у нее большой. Когда лет двадцать назад Карп Иосифович и Агафья возвращались на Еринат, то она вручную валила на горном склоне деревья, распиливала их самодельной пилой на отдельные части и уносила подальше. Так отвоевала она у тайги площадь в полгектара. Теперь здесь грядки с овощами и несколько делян с картофельными посадками. И все это надо периодически поливать, чтобы не дать растениям засохнуть, иначе останешься зимой без запасов продовольствия. А вода – только из речки, а к ней надо спуститься с верхней террасы, а потом по крутой тропинке подняться с полными ведрами.
Когда знакомились с хозяйством, заметили, что грядка со свеклой заросла сорняками. Взялись полоть. Мы думали, что Агафья в это время пойдет по другим делам, а она, с ее-то больными косточками, наклонилась над грядкой и принялась рвать траву вместе с нами. При этом она не теряла времени и продолжала просвещать нас. Потом пропололи картошку.
Ближе к вечеру на заимке появились остальные ребята. Добрались они каким-то чудом, ведь в лодке Сергея могли поместиться только четверо без учета Деда и Иваныча, а прибыли аж восемь человек. Тут надо два рейса делать, но управились за один. Сработала организационная связка Деда с Иванычем. Они придумали, как заинтересовать новосибирских туристов, путешествующих на двух лодках, чтобы те подбросили наших ребят до устья Ерината. Так и прибыли целым отрядом к двум отшельникам, как снег на голову свалившись.
С появлением ребят и новосибирских туристов заимка, которая за всю свою историю вряд ли видела такое количество людей, загудела. Сначала московские студенты вручали подарки Агафье Кароповне, затем все занялись работой. Кто-то дочищал стайку, кто-то носил дрова поближе к домикам, косил траву...
В целом ребята сделали не так уж и много всякой работы – быстро стемнело, но, думается, для Агафьи и Ерофея не меньшее значение имела и моральная поддержка, которую группа оказала своим появлением в этих местах. Об этом говорит и подарок Агафьи Карповны – платок, который она самолично повязала Маше на голову. Вообще надо было видеть эту трогательную картину – Маша готовит на краешке стола заправку к ухе, а Агафья Карповна сидит рядышком и любуется девушкой. «Красивая», – скажет она про Машу. Наверное, ей понравилось, что Маша все время чем-то занималась – то на огороде, то у костра. И смотрела-то она на нее такими глазами, будто перед ней самый родной человек – дочь. По всему видно, что сердце ее нуждается в любви, а ведь совсем недавно на вопрос «А не жалеете, что у вас не было детей?» она ответила – «Не этого ради живем?». А ради чего, Агафья Карповна? По смыслу речей выходило – для духа, для веры ...
Затем был костер, ужин. День заканчивался. Ребята стали готовиться к ночевке, поскольку утром предстоял ранний подъем и обратный путь, который опять же обещал быть непростым. На ночлег можно было определяться в двух домиках, из которых в одном требовалось подмести полы и протопить печь. В итоге несколько парней и девушки заночевали в домиках, а остальные легли у костра. Так, кстати, сделали наши проводники и новосибирские коллеги.
Но для Агафьи день не закончился. Была еще ночная служба. На нее пришли и мы. Агафья стояла перед иконами, сбросив коротенькие резиновые сапожки, держала в руках книгу и, изредка заглядывая в нее, нараспев произносила какой-то канон. Комната была скупо освещена одной свечой, горевшей перед иконой. Вскоре она догорела, и теперь единственным источником света были фонарики. Один – в руках Агафьи, другие – у нас. Вспомнилось, глядя на эту иллюминацию, как днем она демонстрировала процесс добывания огня без спичек. Положила на столик клочок ваты, поскоблила над ним кусочек чаги (грибной нарост на березе), выбрала из небольшого мешочка два кремня, ударила ими несколько раз друг от друга так, чтобы искры упали на порошок из чаги, и отошла к печи. Спустя полминуты из комочка ваты потянулась тоненькая струйка дыма. Агафья подошла к столу, наклонилась над ним и стала раздувать еще невидимый огонек. Потом выбрала щепочку, поднесла к вате, еще подула и – вот тебе и огонь.
Об Агафьином умении добывать огонь практически из ничего нам днем рассказывал и Николай. По его словам, она может найти в уже потухшем костре уголек, который способен еще возродить пламя огня, «а ведь не каждый уголек может сгодиться для этого».
Служба шла долго и закончилась ближе к 2 часам ночи. Пока стояли, ноги затекли, корпус одеревенел... Хотелось спать... И если бы не любопытство, если бы не сила примера Агафьи Карповны в ее ночном бдении, уже давно бы спали. А она, хоть у нее и выдался хлопотный денек из-за нас, нежданных гостей, и тоже наверняка устала, продолжает молитву. И более того, открывает очередную книгу, находит нужную страницу и, подсвечивая себе фонариком, читает новый канон.
И подумалось: а вот именно в этом – в постоянном и тяжком труде, который длится с утра до позднего вечера, таится секрет удивительной жизнеустойчивости этой уже немолодой женщины. Начнешь киснуть, жалеть себя и – пиши пропало, одному в таких суровых условиях не выжить, слишком много опасностей подстерегают здесь человека, и если в тебе нет стержня, нет способности найти тот единственный уголек, из которого возгорается спасительный огонь жизни, сгинешь... Для Агафьи Карповны – каждый канон, каждая молитва – именно тот уголек с таящимся в нем понятным ей кодом жизни, который не позволяет расслабляться и даже, наоборот, дает импульс к преодолению всех трудностей, которыми так богат таежный тупик. И это только сегодня мы – невольные свидетели ее подвижнического труда, а так она, маленькая и совсем не сильная в физическом отношении женщина, стоит каждый вечер против домашнего иконостаса, одна, в окружении темноты и тишины, и молится...
Всё понравилось, всё впечатляет!
Эти маленькие интервью взяты за несколько минут до отправления поезда, которым ребята, ставшие для московского студенчества первооткрывателями Таежного тупика, уезжали домой – в Москву. И пробыли-то они там всего ничего - полтора дня, но именно в их словах есть смысловые краски, сопутствующие первым впечатлениям, о которых еще говорят, что они самые правильные и яркие.
* * *
Павел Танащук:
– Пребывание в Хакасии очень понравилось. Жаль, мало времени было, чтобы осмотреться здесь основательно. Две с небольшим недели пролетели как один день – настолько все было интересно и необычно. Мне лично очень понравилось общение с местными жителями, с теми, с кем судьба свела на Большом Абакане. Здесь я понял, что понятия «человечность», «отзывчивость» еще не потеряли свой изначальный смысл. Все увиденное предстоит осмыслить. Но одно могу сказать однозначно: хочется вернуться в эти края снова.
* * *
Маша Сапфирова:
– Для меня значительный выезд из города – мечта с детства, но все как-то не получалось, живу в Москве – привязана к дому. А тут такая поездка! Я, признаться, ожидала увидеть в Сибири, в Хакасии, совсем уже дикую природу. На деле – она красивая, даже прекрасная...
Опять же ребята... Я ведь в МГУПП не совсем еще своя, мы только с нового учебного года будем настоящие однокашники. Побаивалась в начале – как-то все сложится, но сложилось все здорово. В походе мы стали единой командой. Теперь я понимаю, что в группе подобрались ребята достойные, нравственные, благородные.
– А что тебе запомнилось о пребывании на Еринате, ты ведь там пробыла дольше, чем остальные?
– Агафья мне подарила платок... Мне это приятно, я хочу думать, что она так выразила свое отношение ко всем нам. С другой стороны, я всегда нравилась бабушкам. Нахожу с ними общий язык. По крайней мере, стараюсь понять их...
Вообще эта поездка оставит в моем сознании важный след, и многое теперь будет переживаться по-другому. Может, все увиденное поможет приблизиться к пониманию того, что есть смысл жизни... Я надеюсь приехать сюда снова, тогда уже и маму с собой привезу.
Общение с Агафьей открывает глаза на то, над чем раньше не задумывалась. В частности, как важно, чтобы твоя душа не закрывалась от других. Там, на Еринате, чувствуется духовная насыщенность. А главное – своеобразие течения мыслей... Там это все как-то по-особому, без суеты... И какая сила веры! Она ведь не просто с нами разговаривала, она нас убеждала... Слова произносит – и наблюдает за нами...
Она очень добрая. Даже в том, что она к чему-то относится неодобрительно, нет и капли агрессии. Вот она глядит на меня и говорит: «Бейсболка – знак антихриста»... И улыбается. Ушла, приходит – приносит платок. Я уже сняла бейсболку. Она надела мне принесенный платок, он, кстати, новый, видимо, тоже чей-то подарок. Потом уже на огороде я сняла его, чтобы не мешал работать. Она идет мимо, видит это, опять улыбается: «Платок сняла...». Не настаивает на своем как-то уж безоговорочно, а делает это мягко... И вот опять же о Ерофее заботится, хотя и самой трудно дается это выживание в глухой тайге.
Спрашивала меня – из какого мы института. Говорю: из пищевого. Она – это хорошо, но все делают с антихристовым знаком...
Иной Ерофей, хотя ведь он тоже старообрядец. Он так говорит о том, что мы – студенты: «Вы учитесь, заканчивайте учебу. А ее не слушайте, делайте свое дело». Тоже добрый, улыбается. О науке так не говорит как Агафья, что она антихристова. Он советует спокойнее относиться к ее словам... И хотя ему трудно ходить, тоже что-то приносит нам... И она, кстати, приносила траву для супа. И внук Ерофея – Никита, тоже добрый и тоже старается чем-нибудь услужить.
* * *
Ислам Насретдинов:
– Мне все понравилось в этой поездке. Но особенно та ее часть, которая связана со сплавом. Вся экспедиция очень хорошо прошла, она очень познавательная, многому меня научила. Я сам из Киргизии, видел сложные реки. И готовился увидеть здесь, на Большом Абакане, что-то подобное, но оказалось, что все проходит достаточно легко.
Хочу поблагодарить организаторов экспедиции, что не отказались взять меня в ее состав. И мне очень понравились местные люди – отзывчивые, сердечные.
* * *
Максим Крицкий:
– Мне тоже все понравилось... Экспедиция – не легкая, но поучительная. В частности, узнал много о том, как организуется лагерь, теперь этот опыт мне пригодится в других походах. Поразили отношения людей – все друг другу братья. И тогда трудности уже не трудности. Самый сложный участок похода – от кордона до заимки Агафьи.
Готовясь увидеть ее, я ожидал, что это будет какой-то большой, недосягаемый нам, обычным людям, человек. А она оказалась настолько простой, доступной... С ней легко общаться...
Запомнятся все экскурсии, которые мы совершили по возвращении с Ерината. Впечатляет своей громадой Саяно-Шушенская ГЭС. Даже не верится, что такую махину сделали человеческие руки, кажется, что она была всегда...
И другие экскурсионные объекты – «САЯНАЛ» и «МаВР» – тоже было интересно посмотреть. Приятно удивило, что на «МаВРе» всю мясную продукцию делают из натурального сырья. Очень полезной была поездка в Шушенское, где нам удалось, что называется, потрогать старину своими руками, зримо увидеть течение истории. Спасибо МГУПП за возможность посмотреть такие дальние края в нашей России, как Сибирь и ее частичка – Хакасия. Самому бы мне никогда не попасть сюда.
* * *
Наташа Звездилина:
– Я в эти минуты нахожусь под огромным впечатлением от нашей экспедиции. Даже трудно сразу сформулировать все, что хочется сказать об увиденном. А увиденное превзошло все ожидания. Почему-то мы все думали, что столкнемся с чем-то не очень хорошим. На деле все наши страхи оказались несостоятельными. Вот я очень боялась клещей, комаров и диких зверей... А природа в верховьях Абакана настолько красива и по-своему добра, что все страхи улетучились, а о клещах я и вовсе забыла, хотя опасность укуса все равно была. Красота природы заставила победить страхи... И я все время наслаждалась этой красотой... А еще меня поразило то, что мы спокойно могли пить воду прямо из реки. Дико было поначалу... Вода в Абакане не только чистейшая, а и вкусная очень. Такой воды уже не удастся попить нигде. Не повезло вот только поймать хариуса или ленка, не получилось. Но я, как и другие ребята, пыталась...
Очень важно, что мы, будучи все с разных курсов, почувствовали себя единым коллективом. Были дружны, доверяли друг другу во всем, не создавали друг другу трудностей, а, наоборот, помогали...
Экспедиция очень насыщенная. Так много впечатлений с самого ее начала, что эмоции переполняли... Иной раз хотелось даже заплакать от переизбытка чувств... Такое раз в жизни дается... Очень здорово, что наш университет дает своим студентам такую возможность посмотреть страну, проверить себя, узнать дружбу...
И люди местные понравились. Такие добрые, никакой зависти в глазах. Побольше бы таких...
Понравились экскурсии на промышленные предприятия. Я лично на мясокомбинат попала впервые, и увидеть технологический процесс изготовления мясной продукции мне было страшно интересно.
* * *
Леша Александров:
– Еще что осталось в памяти так это то, что ноги постоянно были мокрыми, вода ведь кругом. Но общая цель, атмосфера взаимовыручки заставила не обращать на это внимания. Все работали на достижение цели экспедиции. А сибирская природа действительно очень красива... В целом все понравилось. Спасибо!
Июль 2011 г.
>>