Таёжный Тупик
<< Агафья Лыкова и «Таежный тупик» 30 лет спустя >>
Дмитрий Ольшанский

      68-летняя Агафья Лыкова, в одиночестве проживающая в Хакаской тайге в урочище реки Еринат, прислала в газету «Красноярский рабочий» четырехстраничное письмо с просьбой в поиске помощника по хозяйству. Помощника Лыкова ждет к марту и надеется, что такой человек все-таки cыщется, ведь «есть добры то люди, миръ не без добрыхъ людей».
      Прочитал книжку Пескова «Таежный тупик» – сборник статей из «Комсомольской правды» про Агафью Лыкову и ее семью, причем как сами тексты 1980-х, так и разные постскриптумы к ним позднейшего периода. И вот что там важно. До тех пор, пока ты читаешь очерки 1982, 1983 и т.п. года – то, что описывает Песков, кажется милым чудачеством, несмотря на всю формальную радикальность происходящего.
      Да, старообрядцы-беспоповцы, тайга, лекарств не признают, братья и сестра Агафьи неожиданно умерли, вокруг дикие звери, то и дело нужно что-то срочно везти на вертолете, но – все это в любом случае воспринимается как завитушка на фоне огромной, сложной и – к 1980-м – уже вполне дружелюбной советской цивилизации, существование которой в тексте Пескова несомненно предполагает, что Лыковы, конечно, немного сбрендили на почве своего «темного фанатизма», но ничего, это не так уж страшно, прогресс проникает повсюду, и даже если мы их оттуда не вытащим, то поможем, постепенно приучим к современной жизни, и всяким там экзотическим предрассудкам тихонечко придет кирдык...
      А на самом деле кирдык приходит вовсе не предрассудкам «темных фанатиков». Кирдык в это время приходит самой советской цивилизации. И, вместо «отсталого» образа жизни и мысли Лыковых, погибает тот «современный» СССР, который их открыл, и, главное, описал на своем советском языке, с его неизбежностью просвещения.
      Но просвещение отменили. Все запуталось. Логика потерялась. И в результате, когда ты читаешь уже очерки из 1990-х, из 2000-х, то вот именно тут – несмотря на всех этих Тулеевых, на все эти ордена, посылки, туристов, – несмотря на все это только теперь тебе становится по-настоящему страшно. И только на этом месте ты начинаешь по поводу Лыковой всерьез переживать. Потому что нету больше такой очевидности, что она – это «трогательный пережиток», «а у нас современная жизнь». Сейчас уже непонятно, кто тут чей пережиток. Может быть, в 21-м веке как раз какие-нибудь староверы будут спасать одичавших и заросших бывших советских людей и их потомков, которым «инноваторы» окончательно выключат свет, газ, медицину и образование, – и будут учить их читать, писать, выживать, а заодно и двоеперстно креститься.
      В 1982-м, когда Песков увидел Лыкову, было понятно: у нее карикатурное, сказочное одиночество, а у него – целый серьезный мир и «Комсомольская правда». В 2014-м, когда я все это прочитал, а в «Комсомольской правде» Скойбеда пишет то, что она там пишет, – серьезного мира нет, он сам стал сказочным и карикатурным. И старообрядческое одиночество в тайге перестало быть экзотикой, а стало обыденностью, стало возможной правдой – одной из тех многих, какие вокруг бывают, да и только.
      В 1982 году оно кажется каким-то не одиноким, то одиночество. Кажется, что все «понарошку». Кажется, что «приедут, научат, спасут». А теперь, даже если в тайге толпа народу, даже если и правда приедут, и правда спасут, – все равно одиночество теперь настоящее. Насовсем, навсегда.
      19 января 2014 г.


>>