Таёжный Тупик
<< Агафья в курятнике >>
Лев Черепанов

      И вот получил я телеграмму с юга Красноярского края, из Абаэы: «Агафья воспользовалась радиобуем...».
      Та самая – таежная отшельница, о которой «Труд» писал не однажды.
      Обращаюсь в центр аварийной космической связи. Текст с экрана компьютерной памяти считала для меня начальник смены Т. Шингарева:
      – Агафьин передатчик № 2081 включился 23 января 1991 года в 04-31 московского времени. Сведение об этом Министерство гражданской авиации приняло от службы Коспассарсат уже в 04-36. К Агафье вылетел вертолет из Абакана. Объясняющая запись насчет вызова: «По причине болезни».
      А еще своеобразный комментарий передало агентство Сибинформ – слова в осуждение понесенных затрат: стоило ли гонять к ней в дебри винтокрылую машину?
      Чуть позже раздался телефонный звонок: 14 февраля из Абакана на берег реки Еринат к Агафье летал инструктор областного Фонда милосердия и здоровья Н. Абдин. Он и сообщил: Агафья покинула избу... Почему?
      Вскрываю конверт с Агафьиной грамотой, пересланной мне охотником Л. Астафьевым. Знакомый древнерусский полуустав: Кроме летнива жилья в етой избе ничево неполучится, с толью плохо. Но еще печька если нитопитса, то можно, но когда печька топитса – плохо дело, выделяется гасъ. Низамогла переносить его, ставо меня тошнить и тянуть, тогда я жить поселилась в курятник... Но в мороз бывает угаръ.
      Был уважительный повод у Агафьи дернуть кольцо радиобуя. Но из-за чего изба оказалась пригодной для житья только летом, да и то в сухую погоду, когда нет необходимости топить печь? И при чем – толь?
      Помнится, в одной из газет прочитал, как из-за «сочувствия и сострадания» твердо было обещано построить на Еринате новую избу. И далее говорилось: свое «обещание начальник управления лесами Хакасии Николай Николаевич Садушкян выполнил». «Хлопоты экспедитора взял на себя директор лесхоза в Таштыпе Юрий Васильевич Гусев, а ставили сруб лесные пожарные»: А. Путилов, Ю. и Н. Кокоткины, П. Мохов, А. Чихачев. Бревна заготавливая профессиональный охотник Е. Седов...
      Каким же вышло сочувствие и сострадание? Пазы у избяных окладов брались неровно, с отклонениями в сторону, конопать потом они не могли взять. Потому Агафьина изба не держала тепло. Требовалось много дров.
      К тому же вместо потолочных плах пустили в дело доски. Поверх их положили рубероид, названный Агафьей толем.
      Естественно, что между досок, сырых попервости, образовались большие щели. Нагретый печью воздух, поднимаясь к потолку, стал «выгонять» из рубероида битумную пропитку, от чего жизнь в избе сделалась невыносимой. К тому же напуски у крыши получились короткими, за трубой у нее – корье. Как дождь, так все углы и завалины мокнут под потоками воды.
      Меня, причастного к общественному опекунскому совету для Агафьи, взволновало: отчего же сочувствие и сострадание не получилось лучше, по совести? Ответ начальника Таштыпской милиции М. Ярусова ясности не внес. Для строительства избы в подарок Лыковым «на складе Таштыпского мехлесхоза были получены столярные изделия: две двери (у лыковской избы одна дверь), две оконные рамы (их у Лыковых ни одной). К тому же выписывался рубероид – три рулона...».
      Часть фондируемых строительных материалов, предназначавшихся только для обустройства Лыковых, присвоил себе профессиональным охотник Е. Седов. Это районный прокурор Н. Кикичева сочла за пустяк: «Он (Е. Седов. – Л. Ч.) брал материал у Лыковой А. К. для своей охотничьей избушки на своем участке, что не может расцениваться как хищения, поскольку Седов эту избушку в личную собственность не приобрел, т. е. изъятие государственных ценностей не произведено». И так далее.
      С группой Абаканского контрольно-спасательного отряда В. Жбанова прошлой осенью мне довелось конопатить лыковскую избу. Старались спасатели – вогнали в щели все, что осталось после похорон Агафьиного отца Карпа Иосифовича: одежду, постельное белье. А между тем у Агафьи уже подсыхали заготовленные ею на новую избу лес и мох.
      Далее о затянувшемся Агафьином хождении по мукам – в уже цитированном ее письме: «А впредь если никак ни будетъ возможности никому нову избу добру срубить, то у меня будет только последний выход – в Речке нова изба есъ, туда перехать, но там место против здешнова высоко и холодно, земли неродны».
      На что уповает Агафья?
      По сути-то она взывает к подлинному сочувствию и состраданию. И это после того, как в районном центре Таштыпе уже больше года существует «совет по оказание помощи Лыковой А. К.», возглавляемый председателем исполкома Г. Шулбаевым. В этом совете – пять руководителей промышленных предприятий, в том числе уже упоминавшийся директор Таштыпского мехлесхоэа Ю. Гусев. Чего же недостает?
      26 февраля 1991 г.

>>