Таёжный Тупик
<< Агафьины кошки >>
Из блокнота писателя
Лев Черепанов
Агафья родилась в лесу, кошки в ее избе не водились. Но она еще такусенькой вычитала из книги с медными застежками, что они появились на свет уже после сотворения мира и, самое важное, всем во благо.
Тот год в Западных Саянах выпал пустым: ни ягод, ни грибов, ни орехов. И потому под осень, в пору заготовки еды на зиму-прибериху, ржаные пашенки Лыковых “одоляли” мыши.
Кому было оборонить урожай, как не Агафье -самой маленькой, еще не дотянувшейся трудиться наравне с сестрой Натальей? “Братка” Дмитрий помог ей расставить на мышей ловушки-кулемки, и она обходила их по утрам, выбрасывая добычу и вспоминая библейскую историю с востребованием кошек.
До вселенского потопа оставалось три дня. Собрал Ной животных со всех стран: семь пар чистых (пригодных для употребления в пишу) и столько же не чистых. Погрузил их в ковчег. А затем позвал жену: “Поплывем?” Между берегом и бортом ковчега ее остановила боязнь намочить подол. Всегда готовый услужить своей половине, Ной смастерил для нее помост, по которому она и прошла.
Но прошла, как выяснилось, не одна. С дьяволом, придавшим себе облик мыши. Вскоре разверзлись хляби небесные того пуще, и, когда последнюю вершину земли накрыло бурливой водой, мышь принялась прогрызать дно.
Об этом стало известно Богу, и он тотчас принял спасительные для Ноя меры: фыркнул дремавший в ковчеге лев, и из его ноздрей вылетели кот и кошка.
“Какие они в обычной жизни?” – очень хотела узнать Агафья, и присматривалась, какие перед ней бурундуки, хорьки, соболя. Схожи ли они с исторгнутым царем зверей?
Выяснила она это уже взрослой. Перед зимой 1980 года бурильщик Николай Сычев привел профессора Назарова и меня к главе лыковской семьи Карпу Иосифовичу в укромное местечко с названием “Изба на речке”. И обратили мы внимание на беличьи хвосты, валявшиеся повсюду, поинтересовались, зачем они оборваны.
Наперед Карпа Иосифовича вышла его дочь Агафья. Она рассказала, что ей, обязанной с детства охранять огород от мышей, бурильщики подарили двух кошек. Обрадовалась она очень. Но что выявилось? Вместо того чтобы выполнять свои обязанности – ловить мышей, кошки увлеклись побочным промыслом. Ловили белок, наедались досыта, спали в свое удовольствие.
Тут я узрел, как Агафьина сестра Наталья присела у кошек и, не скрывая, как обожает их, стала разглаживать им хвосты.
– Это лодырям-то? – улыбнулся я.
Сбивчиво, наливаясь краской, она объяснила:
– Ну чтобы имя было приятно...
– Так они же гоняются не за теми!
На помощь Наталье, настолько волновавшейся, что не находила нужные слова, кинулась Агафья:
– Дак ето... тех косок-то нам поменяли.
Кое-что об Агафьиных кошках узнавали мы и потом. Помнится, в предутреннее время, о котором Лыковы говорят: “Ночь к свету”, проснулся я и слышу: шелк! Подумал: “Снаружи, в скрытой глубине избяного бревна, замерзавшая вода разорвала древесную плоть”. Мой сосед Игорь Павлович, походивший по Сибири не меньше моего и тоже знавший, что может содеять с деревом мороз, потянулся к своим очкам, покоившимся на рюкзаке, а после привстал, чтобы заглянуть в оконце:
– Неужто так посвежело на воле?
Я нашарил под подушкой электрический фонарик, включил его. Из-под русской печки на меня уставились кошки. И вроде бы недовольные. Притом все облизывались. Это что же они только что ели?
Перед ними лежали кедровые орехи, кое-где словно проткнутые острыми шильями. И изжеванные. Хотя и не очень мелко.
Помню из нашей седьмой экспедиции в Лыковский укрыв. Пакую отснятые пленки, и взволнованно окликает меня Карп Иосифович:
– Это не вашу веревку кошка утягивает?
По мне было – хоть и вовсе не стало бы ее! Но кто беспокоился-то за наше имущество – Карп Иосифович!
Я бросил свое занятие – помчал к нему. Подбегаю – и оторопь меня берет: всегда милая на вид кошка, словно не в первый раз, цепко держит в зубах уже едва пошевеливающуюся гадюку. Говорю подошедшей Агафье, какая у нее ловкая кошка:
– Как мангуста!
– Как хто? – о том, что есть зверек, живущий в вечной вражде со змеями, Карпу Иосифовичу не доводилось слышать. Но зато ему было доподлинно известно, что кошки – не рядовые животные. Герои.
– Тутока написано, коскам змеи подвласны, – покачала перед моим лицом Агафья книгу в сафьяновом переплете. И поведала о своих наблюдениях. У них один кот нещадно разгонял по лесу свое потомство. Почему? Кошки-одиночки ленивы. И еще. Больных котят ни одна кошка не кормит – “на упрятки идет от них”.
Оказалось, что кошки горазды также примечать, что за чем следует. Пиша принималась Лыковыми в час дня. Вечеря начиналась чуть ли не в полночь. И что принимали за приглашение откушать когтистые надомники? Последние слова “отпуска” – конца молитвы.
Потом стоило Карпу Иосифовичу перевернуться возле русской печки на спину, так кошки обязательно залезали ему под бороду, в самое угревистое место.
И последнее. Случилось то, чего боялись мы и что пытались предотвратить: не общавшиеся с людьми Лыковы не имели приобретаемого иммунитета; после гостин у бурильщиков на Каире Агафья занемогла, стала кашлять. Через день-два возле Агафьи закашлял и Карп Иосифович. Потом пожаловался: “Ох, сердцу тяжко”. А спустя неделю преставился.
Агафья, будучи больной, пошатываясь, побрела на лыжах к бурильщикам позвать свою алтайскую родню на похороны, а кошки остались в доме. Оголодав, привычно сунулись к Карпу Иосифовичу. И чему, надо думать, удивились? Тот же самый Карп Иосифович, не упускавший случая ласково навязать им свое расположение, лежал, как никогда раньше, совершенно безучастным. Не погладил их, не почесал за ухом. И совсем холодный.
Минул день, потом еще. В поисках чего бы поесть кошки обшарили все углы. И что припомнили? Карп Иосифович подавал им еду правой рукой. Можно предположить, как поначалу они полизали у нее только мизинец, надеясь умилостивить его, может, встанет и найдет что плеснуть в забытую туристами эмалированную миску. А потом и куснули, и распробовали, какие на вкус пальцы.
После похорон Карпа Иосифовича Агафьин родственник Анисим Тропин, убеждая, что Агафье не след по-прежнему жительствовать среди диких гор (в “вертепе”), написал из Каира перед отлетом в мир: “...Бог знает, то ли спас Карп И. душу, то ли погубил, остается загадкой. Что Господь допустил – кошки у правой руки пальцы отъели, крес-от уже не сложит”.
Отказывавшаяся покинуть свои пределы Агафья должна была понять это так: и с ней неминуемо произойдет то же самое. Но и не помыслила собираться в дорогу.
21 декабря 1996 г.
См. также: Черепанов Л.С. Пришельцы. Сельская молодёжь, №№1-2 1999, с.9-11
>>