Таёжный Тупик
<< Агафьина обитель >>
(современный Еринат, история семьи, Лингвистико-этнографическая экспедиция на речку Еринат к Агафье Карповне Лыковой)
по материалам совместной этнолингвистической экспедиции Литературного музея и спортивно-краеведческого клуба “Ермак” на Еринат к А. К. Лыковой в июле 2003 г.
Галина Толстова
В июле в саянской тайге на речке Еринат у Агафьи Карповны Лыковой побывала лингвистико-этнографическая экспедиция. В составе экспедиции – воспитанники спортивно-краеведческого клуба “Ермак”: Юлия Усова (краевед, исследователь) и Тарас Лазарев (проводник), в роли научного руководителя группы – Г. А. Толстова, автор повествования, ведущий специалист Красноярского краевого краеведческого музея. Разрабатывал маршрут и снаряжал экспедицию С.А. Грызлов – педагог-инструктор спортивно-краеведческого клуба “Ермак”. Ребята знакомы по совместной работе в этнолингвистической экспедиции в старообрядческих селениях Тувы в верховьях реки Малый Енисей. Это придавало уверенность в успешном исходе нашего похода.
Финансирование экспедиции осуществлено Отделом образования администрации города Красноярска. Участники экспедиции благодарят педагога спортивно-краеведческого клуба “Ермак” Грызлова Сергея Анатольевича, разработавшего маршрут и обеспечившего работу экспедиции, директора ООО ТД “Абалаковский” Наумова Николая Леонидовича, предоставившего группе снаряжение.
Ажиотаж вокруг семьи Лыковых в прессе поутих давно, но судьба староверки-старообрядки Агафьи Карповны продолжает волновать многих. В этом мы убеждались много раз в ходе маршрута экспедиции.
Таёжная семья Лыковых была “обнаружена минусинской геолого-разведочной партией” летом 1978 года в Западных Саянах в Таштыпском районе Хакасии при обследовании реки Большой Абакан. В сентябре 1980 года об этом факте читателям поведала газета “Социалистическая индустрия” и “Красноярский рабочий”. Через месяц у Лыковых появилась первая экспедиция, организованная красноярским журналистом Л.С.Черепановым, в составе экспедиции был красноярский врач И.П. Назаров. С тех пор на Еринате у Лыковых побывало много экспедиций.
Факт проживания отдельной семьи в глухой тайге вызвал огромный интерес и споры. Осознанный выбор, уход в отшельничество, Лыковых был связан с социальными причинами, с необходимостью сохранить веру, независимость, достоинство. Не зная многих современных понятий, явлений, Лыковы обладают богатым духовным миром. По словам красноярской художницы Э.Мотаковой, участницы трёх экспедиций, современный человек не способен подняться до уровня мировосприятия, духовного сознания, бытия Лыковых. Цивилизованные люди, привыкшие к потребительскому отношению ко всему окружающему их, попадая к Лыковым, видят лишь внешнюю сторону их жизни, не всегда приглядную в суровых условиях саянской тайги.
К моменту “обнаружения” геологами таёжных жителей в семье было пятеро: глава семейства – Карп Иосифович, сыновья Саввин (45-и лет), Димитрий (36-и лет) и дочери Наталья (42 -х лет), Агафья (34 г). В изоляции семья жила с 1937 года.
Данное явление, проживание семьи вне общества людей, было подано как сенсация. С такой трактовкой не согласны местные жители. В тех краях знали о старообрядческой семье, проживающей в верховьях Большого Абакана, только не вмешивались в жизнь отшельников. Лыковы встречались с охотниками, рыбаками, сами появлялись в населённых пунктах по мере необходимости (осуществлялся натуральный обмен на жизненно необходимые предметы). Но для научного изучения факт является уникальным, так как развитие и формирование членов семьи происходило в микросоциуме. И в данном случае можно говорить об изоляции. Долгие годы Лыковы старались сохранить свой мир от посторонних, уберечь семью от влияния мирских, особенно в отношении веры. После первых публикаций в газетах о таёжных жителях контакты с людьми стали чаще, они людей уже не сторонились.
В 1981 году один за другим трое из детей: Саввин, Димитрий и Наталья – умирают. В 1988 году ушёл из жизни, “убрався”, как выражается Агафья, Карп Иосифович Лыков. Сегодня Агафья Карповна живет в саянской тайге, на Еринате, в соседстве с охотником Ерофеем Сазонтьевичем Седовым. К ней направлялась наша экспедиция.
Путь наш сначала лежал, пролегал из Красноярска в Хакасию, в город Абазу. Вместо тихого провинциального городка нас встретил и мы увидели современный город со своими устоявшимися традициями. Запомнился нам Музей горнорудного дела и его создатель легендарный человек Виленин Васильевич Андрияшкин. От него мы узнали легенды и были Большого Абакана, послушали рассказ о староверах тех мест, интересные подробности истории семьи Лыковых. На нашем пути встречалось много хороших людей: фотограф Пролецкий Николай Петрович с супругой Анной Михайловной, краевед Серёгин Сан Саныч с супругой Наташей, лодочники Пришивалко Евгений Михайлович и Владимир Александрович, абазинские жители. Все они советами и реальными делами помогали нам в осуществлении целей экспедиции.
Из Абазы на лодках двое с лишним суток плывём в верховья Большого Абакана к устью реки Каир-су. Пороги и перекаты, мошкара и дожди позже нам показались лишь мелким препятствием по сравнению с тем, что пришлось испытать на последнем участке пути. В ответ на наши опасения о встрече с хозяином тайги, провожающие нас охотники успокоили: “Вы такие худые, какой зверь на вас позарится”. А Евгений Михайлович, глядя на тоненькую и хрупкую Юлю, качая горестно головой, всё повторял, что ему больше всех жаль девчонку. Мы же были готовы к любым испытаниям ради достижения целей.
Из Каира пешим ходом идём на Еринат, пробираемся через чащобы вдоль Большого Абакана. Рюкзаки с каждым шагом становятся всё тяжелее. Горная тайга таит в себе много опасностей: дикие звери, курумники, валежины, скалы на пути. Дорога на Еринат нам показалась долгой и изнурительной. В потёмках мы добираемся до устья Ерината.
Наконец-то долгожданная “Агафьина обитель”. Первым, кого мы увидели, был Ерофей Сазонтьевич. Он нас встретил со словами: “Молодцы, первые ласточки, нынче вы первые, не было ещё никого”. Наш приход на Еринат Ерофей Сазонтьевич объяснил так: “Интерес нас толкает куда-то. Вот вас тоже толкает неизвестность: что-то там пишут, рассказывают, бог с ним, они, может, наврут, а мы сами посмотрим”. Ерофей Сазонтьевич удивлялся тому, что мы небольшой командой отправились в такой опасный путь. Раньше на Еринате бывало много народу, “вертолёты летали, пешком не ходили, поселок геологов был на Каире, партия стояла большая – десять бригад”. Теперь же люди появляются редко, поэтому мы были встречены хозяевами очень радушно.
Ерофей Сазонтьевич долго стучал в кусок жести костылем, зазывая Агафью Карповну, прежде чем хозяйка “обители”, трудившаяся на грядках в огороде, торопливо спустилась с пригорка, сбежала вниз к нежданным гостям. Вопреки ожиданию на Еринате оказалось только 2 человека. Послушница Надежда ушла вместе с художником Сергеем Усиком по таёжным тропам на Телецкое озеро. Агафья, сильно волнуясь, рассказывает: “Икона – мамино благословение, икона нынсе как в Пасху, как перед напастью, как звук заподавал. Стали заутреню молиться, как заподавал много раз, ну и так и получилось, к Троице-то петьдесятница празник, а они кратцева (тайком) к Троице (ушли), вот и всё. К Троице-то подавал Спаситель-то перед напастью” (знак)... У Агафьи на Надежду большая обида, что “с лукавством собралась, кратцева ушла”, “тайно”, – поясняет она.
На Еринате 5 домов, на берегу 2 дома и на верхней террасе 3. Внизу у речки живёт Ерофей Сазонтьевич Седов, бывший бурильщик, работавший в посёлке геологов Каир. Ерофей Сазонтьевич после ампутации ноги перебрался к Лыковым, врачи посоветовали ему жить в экологически чистом районе. Он передвигается на костылях, ему трудно забираться наверх. Так и общаются с Агафьей Карповной посредством “жестяного” телеграфа: при необходимости Ерофей Сазонтьевич подаёт ей знак: стучит в кусок жести, лежащий возле своей избы. Ерофей так объясняет уход Надежды: “Учёные, обучённые, со всех сторон мучёные. А эта здесь родилась, у неё учение своё, истинное, пошла борьба не за власть, не за выживание, а вот это самое несоответствие, непонимание, нет человечности, не более. Два мира сошлись: новый – современной, городской образованной женщины Надежды и старый мир Агафьи со старыми устоями, укладом, верой, со строгими правилами”.
Мне же причина виделась в другом. Многие приезжали к Агафье на жительство: пенсионерка из города Пушкин Г. И. Дунаева, супруги Ленковы, Иван Шалуев из Казахстана, москвичка Надежда... Агафья с сожалением призналась: “Что, мол, похуже, те и сюды”. Люди едут за экзотикой, может быть даже за известностью, но, хлебнув повседневных тягот суровой саянской тайги, уезжают обратно. Агафья Карповна остаётся со своими нуждами одна.
Обитатели Ерината, будто намолчавшись за всю долгую зиму, торопились выговориться, рассказать о своём житье-бытье, о важных повседневных заботах, о том, что “сено не заготовлено, некому подмогнуть, что козы могут остаться без корма, что картошка не огрёбана и дрова на зиму надо заготавливать”. Агафья Карповна сильно озабочена тем, что некому помочь накосить сена, без сена козы не выживут. Покосы находятся далеко от жилья, одной по тайге ходить опасно в это время, медведей много.
У Агафьи козы, куры, петух, собаки и кошки, забот по хозяйству ей хватает.
Во время нашего визита Агафья Карповна попросила Тараса, нашего проводника, сходить с ней на речку к сетям, так как боялась идти одна, примкнули к ним и мы с Юлей. Тропой хоженой Агафья Карповна повела по уже знакомым нам местам. Вечером, вконец обессиленные, мы устало брели, перешагивали по ложку, намытому дождями. Увидев красную тряпку, привязанную к ветке, догадались, что она для отпугивания медведей. Придя на Еринат, вначале от Ерофея Сазонтьевича, затем и от самой Агафьи Карповны узнали: побывал здесь “хозяин”, напугал их до смерти, насмерть. Агафья Карповна, возвращаясь с устья Ерината, увидела, как медведь “перекатыватся по тропе”, и закричала. Ерофей, отставший от неё, выстрелом отпугнул зверя медведя. Агафья Карповна всё ещё пребывала в напряжении, страх перед хозяином тайги был велик. Всю жизнь Лыковы находились в противоборстве с медведями, которые “одолевали” их частенько. Слушая Агафью Карповну, я вспомнила вчерашний маршрут, когда на последнем издыхании, уставшие от долгой ходьбы, мы брели в надежде на скорый конец пути. В какой-то момент то ли померещилось, то ли было на самом деле: послышалось в кустах фырканье. Хорошо, что в тот момент усталость заглушила чувство страха.
На Еринате рыбу ловят не по-старинке, теперь “заездки не городят”, ловят рыбу сетями, насаженными на жерди. Ежедневно утром Агафья ходит к устью Ерината проверять сети. Рыбы нынче немного, “внизу-то сильно изрыбачили, в сетке один-два харюска, если много – три-четыре”. У Агафьи с Ерофеем сети старые, им бы новые сети, мелкие.
Мы вместе с Агафьей Карповной отправились к устью Ерината смотреть нехитрые рыболовные снасти. На этот раз в сети попались хариусы. Агафья угостила нас рыбой, сама же её и посолила. Хозяйка наложила и отдала нам полный чуман (берестяная посуда) рыбы. Но мы, зная, что рыба заготавливается на долгую зиму, взяли только по одной рыбке.
Жизнь Агафьи Карповны за последние годы сильно изменилась. Живет она в доме, построенном в начале 90-х годов строителями на деньги, собранные благотворителями – Благотворительным фондом. Карпа Иосифовича к тому времени в живых уже не было (умер в 1988 г.). Глядя на это строение, сразу же отмечаешь, что ему не хватает основательности деревенского мастера. Строители работали наспех, используя при этом "столярку". Вот и получилась изба с расхабаренным чердаком, окнами разной величины и обличия и открытым навесом вместо сеней. В такой избе не совсем уютно, должно быть, хозяйке в морозные зимние ночи, потолок нужно утеплять изнутри, плахами застелить пол. Но Агафья Карповна не ропщет на судьбу, только сетует, что одолевают болезни.
Над входной дверью агафьиного жилья начертано: «дом агафьи карповны лыковой во имя пресвятыя богородицы троеручицы» (есть икона Богородицы с тремя руками: Богородица-Троеручица). Далее написан текст молитвы Богородице.
Современные предметы, вещи и понятия прочно вошли в её быт. Лучины для освещения, обутки из бересты в быту уже не используются, их нет и в помине, на полке на виду – фонари и парафиновые свечи, там же акварельный рисунок С. Усика: ярко-красную бабочку нарисовал и подарил Агафье Карповне художник из Харькова.
Агафьино жильё зрительно можно разделить на красный угол и куть. В юго-восточном углу на полке, как и полагается у православных, самые дорогие реликвии – иконы и книги. Иконы Спасителя, Святителя Николы, Богородична, книги: “Семидесятник”, “Триодь”, “Минея”, “Страсти Христовы”, “Златоуст”, “Пролог зимний”, “Евангелие” “от тятиного отца ещё, от дедушки Иосифа – старинна”... Становится страшно за судьбу таких ценных изданий. Цивилизация вторгается в жизнь Ерината не всегда с добрыми намерениями: непрошеные гости ведут себя порой недостойно, “были туристы, два кануна взяли” (без спросу: украли).
В доме Агафьи Карповны из мебели – небольшой стол (трапезничает всегда одна), маленькие скамеечки, возле печки деревянная кровать, похожая на нары. В избе 5 небольших окон, вдоль стен внизу тянутся лавочки, а повыше – узкие полки, заставленные множеством разных предметов. В берестяных “чуманах” (коробах прямоугольной формы) на подоконниках выросла и растёт рассада болгарского перца. Пол застелен дорожками, вытканными Агафьей Карповной.
В избе печь, сложенная самой хозяйкой из речных камней и глины с цементом. В ней она варит “варево”, печёт хлеб и сушит рыбу на зиму. В доме и в сенях много современной посуды, в изобилии берестяные “чуманы” и “чумашки”, она шьёт их до сих пор. Есть в хозяйстве “туесочки” (берестяной сосуд цилиндрической формы), но они “ранешны”.
Годы вынужденного голодания научили Агафью быть запасливой. Она, загодя, по-прежнему в большом количестве заготавливает припасы на зиму, сушит всё, что можно: хлеб, картошку, грибы, ягоду, рыбу, морковь. Во время нашего посещения в избе на верёвке сушилась редька, разрезанная на части. Хотя теперь нет необходимости самой ткать “конопляную ткань”, Агафья Карповна бережливо хранит на чердаке разобранный “ткальный станок, сделанный тятенькой”. Там же лежат изношенные вещи, они тоже пойдут в дело, из них Агафья Карповна будет ткать дорожки.
В новой избе, построенной для Агафьи, 5 лет жила Надежда. Теперь она пуста, но Агафья отказывается в неё переходить, хотя та изба теплей и добротней. Причина такого решения: “В ней жил злой человек”.
Подарки, привезённые гостями, Агафье понравились: и сапоги оказались впору, и кастрюли хороши – “в клеточку”. Сказала, что в таких кастрюлях быстрее варится, “а обливна-та, обливка портится” (имеется в виду эмалированная посуда). Из тканей она отметила отрез драпа: можно лапатину сшить. Увидев отрез тёмно-коричневого цвета, обрадовалась: “Это самай харошай матерьял”. Агафья Карповна только боится того, что на подарках окажется штрих-код: “Да про ё (него) кто в том году говорил, принудиловка сё (что) готовится. В Писанне-то про ё (него) страшно. А если кто мало с им замарается, вечное на себе его отвержение от Христа, тятя читал, сё (всё) време рассказавал. Кто примет такову, несть покаяния вот страшно то сё” (что) [приложение 2:31].
Староверы помнят выселки, выгонки, генетическая память до сих пор держит их в страхе перед всякого рода нововведениями, будь то ИНН, или цифры на этикетках к товарам. Помнится, на Малом Енисее во время этнографической экспедиции прошлым летом 2002 г. мы встретились со староверческой семьёй, покинувшей добротное хозяйство в Татарии в попытке избежать присвоения ИНН. Человек перед Богом должен иметь имя, любую нумерацию староверы воспринимают как проделки нечистой силы, особенно пугает их число дьявола – 666. Агафья Карповна всё же узрела “стрих код” (штрих код) на обложке привезённых нами тетрадей.
По-прежнему Агафья Карповна занимается земледелием, выращивает картошку и овощи, “коноплю для семени”, “овёс для сена”. Можно лишь поразиться и я поражалась тому, что на таком крутом склоне можно содержать большой огород в 30 соток. Террасированный огород среди зелёного массива тайги выделялся островками. Сколько труда нужно было вложить в раскорчёвку леса и разработку почвы! Десятилетиями Лыковы трудились на земле ради хлеба насущного. У Агафьи и теперь большое картофельное поле, огребать картошку ей одной тяжело. Прополов морковные грядки, мы сожалели о том, что не можем оставаться на Еринате подольше.
Здоровье Агафьи Карповны в последние годы неважное, основная причина заболеваний – тяжёлый физический труд. Уже 6-й год Агафья не принимает “лекарствы”, которыми она пользовалась непродолжительное время, лечится травами, кореньями от простуды и надсады, поясняет, что кислица “кровь обновлят”.
Агафья Карповна выглядит моложе своих лет, роста небольшого (151 см.), неплотного телосложения. Помогая нашему проводнику Тарасу строить плот, устав от неженского труда, я вновь и вновь удивлялась тому, как эта хрупкая на вид женщина строила избу и лабаз, сама валила и “сочила” (шкурила) лес. Да и теперь в основном одна управляется по хозяйству. Ерофей Сазонтьевич помогает ей в силу своих возможностей: пилит “Дружбой” деревья, колет дрова.
Речь Агафьи своеобразна и монотонна, говорит, будто молитвы читает, перемежая архаизмы с современными словами: “вертолёт, лекарствы, врач, лани, лапатина”... Интересно звучат фразеологизмы: “Сапогами думава, а не головой”. В ответ на просьбу поясняет: “Добраво-то нет ума и рассуждения”. Язык Агафьи Лыковой представляет большой интерес для лингвистов. Она – нетипичный носитель старообрядческого говора юга Сибири. Особенности её устной и письменной речи связаны с тем, что языковая личность сформировалась в изоляции. Родилась она в 1945 году, читать научилась в возрасте 5-и лет. Развитие устной речи Агафьи ограничивалось семейным общением, письменной речи – чтением старообрядческой литературы, контакты с основными носителями языка появились, когда ей было уже 34 года.
"Живым островком русского языка" назвал это уникальное явление лингвист Казанского государственного университета С. С. Маркелов. С появлением общения с людьми, частых контактов с основными носителями русского языка письменная и устная речь Агафьи Карповны стала меняться, обогатился словарный запас. Для лингвистических исследований с разрешения Агафьи Карповны записываем её речь на диктофон. Неизвестные нам подробности из жизни семьи слушаем с большим интересом. На наш вопрос “Можно ли писать об этом?”, Агафья Карповна отвечает: “Об этом-то можно”.
Значение названия реки Еринат Агафья объясняет так: “Еринат перевести на русской, будет егрений конь, у их, у татар, ерин – егрений, am – конь. Егрений конь – харошай конь цветом идно” (видно) [приложение 3: 32]. “Ерин – татарское слово, am – конь, получается Еринат. Эта речка на русскай – егрений конь. Тятя ишо (ещё) говорил” [приложение 2: 34]. Перебирая в уме эпитеты, нахожу наиболее созвучное слово “ядрёный”. Со слов Л.С. Черепанова, по признанию которого речь Лыковых схожа с его родным ленским наречием (от р. Лена): “игреневый конь – конь черной масти, но у него белая грива и белый хвост. Это самый красивый окрас, порода может быть любой, а вот окрас такой” [приложение 2: 39]. По толковым словарям русского литературного языка: игреневый – 'о масти лошадей: рыжий, со светлой гривой и хвостом' [Ожегов 1989].
Ночью от долгих размышлений не спится. Выйдя из избы, окунулась в таинственную ночь. Еринат, как игривый конь, бежал, журчал, шумел не уставая. В темноте вырисовывались острые верхушки кедров, очертания гор будоражили воображение. На фоне ночного неба они казались загадочными, таящими много неведомого, скрытого. Небо густо усыпано звёздами, поднимаясь на высоту 1200-1800-2000 метров над уровнем моря, мы будто на какие-то доли небесного измерения стали ближе к звёздам. Они то разгорались ярко, то начинали мерцать, казалось, небо и звёзды приветствуют этот благодатный утолок земли – Агафьину обитель. Вспоминая уроки астрономии, пытаюсь разглядеть на небе знакомые очертания, нахожу Полярную звезду, Большую и Малую медведицы, млечный путь, густо усеянный мириадами звёзд. Пристальным взором стараюсь надолго запечатлеть ночные видения.
Еринат – это не только река, это святое место, куда и в которое людей влечёт неведомый мир. Удивительное место, где сходятся три горы: Туйдайская, Курумчукская и Развильская. Красива природа не только зримо: она источает какое-то умиротворение, благодатно влияет на душу. Вся суетная городская жизнь уходит куда-то вдаль. Именно в этом месте начинаешь понимать людей, которые круто меняют свою судьбу и становятся отшельниками. Душа находит своё место. Так, наверное, с Агафьей: ездила и “на Туву” к матушкам из старообрядческого скита, побывала в гостях у родственников по матери в Кемеровской области, но возвращалась каждый раз на Еринат к своим корням, “на родину”. Агафья Карповна родилась в 1945 году на Еринате, поэтому именно это место считает родиной.
Вглядываясь в черты лица этой немолодой женщины, отмечаешь её глаза, они словно светятся изнутри. И вся она какая-то особенная: с открытой душой и со строгими правилами “не можно”. Будто понимая, что музей представляет из себя что-то важное, потому что “хранит старину” и “показывает детям как ране жили”, Агафья Карповна обещала “сходить в избу “на северу” и “на нижню в Шшоках (Щёках, скалы на р. Большой Абакан), собрать там из старья что осталось”, приглашала приехать за ним. Для музея она передала “чуманы и чумашки”, “куделю с трепалом” и много других старинных предметов. Город наш Агафье известен: “Красноярск-та стариннай город”.
Письма, привезённые нами, Агафья Карповна прочла все, по её просьбе были прочтены 2 письма скорописью, так как читает и пишет она “по-старопечатному”, «низкий поклон от лица и до сырой зємли» Агафья Карповна передаёт людям, которым доверяет особо: художнику Эльвире Викторовне Мотаковой, врачу Игорю Павловичу Назарову, писателю Льву Степановичу Черепанову, фотографу Николаю Петровичу Пролецкому. Всех гостей Ерината Агафья помнит по именам и отчествам. Написала письмо главному редактору газеты “Красноярский рабочий” Владимиру Евгеньевичу Павловскому, побывавшему на Еринате прошлым летом 2002 года, приглашала всех. В письме Сергею Анатольевичу Грызлову и его воспитанникам из спортивно-краеведческого клуба “Ермак” старательно вывела: «дай бог вам всякаго благополучия выступать насоревнование, плавать порекам благополучно» [приложение 1:78]. Агафья Карповна очень серьёзно относится к каждому письму, сосредоточенно и вдумчиво пишет ответы, считает себя обязанной ответить на все письма, на каждое письмо и извиняется смущённо: “Уж и не знаю, как быть, всем-то не успею написать”.
На Еринате всегда рады гостям. Агафья Карповна выражает надежду: “Когда запуск-то будет, прилетят”. На наш вопрос: “Запуск – это полёт?” Агафья поясняет просто: “Вот ракета-та с Байконура, тогда прилетят” (в том районе падают ступени с космических ракет, с целью поиска которых прилетают специалисты Роскосмоса).
Недолго мы побыли в гостях у Агафьи Карповны. Утром стали собираться в дорогу. Агафья Карповна с Ерофеем Сазонтьевичем благословили нас в путь. Провожала нас Агафья в новом платке. Ерофей Сазонтьевич по этому поводу заметил, что она одевает обновы тогда, когда гости ей по душе.
Плот, выстроенный из сырого леса, по мелкому Еринату не пошёл. В обратный путь на Каир пришлось возвращаться пешим ходом. Но теперь мы уже не плутали в чащобах, а старались держаться заросшей тропы, что шла по берегу Большого Абакана, часто переходили реку вброд, сокращая маршрут. В Сибири существует поговорка: “В тайге не километры, а часы”. Из Каира на Еринат мы шли 7 часов, а обратный путь был преодолён за 5 часов. По нашим расспросам, бывалые люди это расстояние проходили за день и притом назывались разные цифры: от 15-и до 30 км. Нам же было отведено немного времени на маршрут: в Абазе предстояла встреча со второй красноярской командой – совместной экспедицией спортивно-краеведческого клуба “Ермак” и Центра экологического образования “Фламинго”, ушедшей в горы выполнять не менее важные задачи. Пересиливая усталость, торопливым шагом возвращались мы на Каир.
Впереди нас ждал сплав на катамаране по Большому Абакану и участливые вопросы лодочников по всей реке: “Как там Агафья поживает?” В этом вопросе слышались неподдельный интерес и сострадание к судьбе сибирской отшельницы. Вся Абаза уже знала о том, что трое смельчаков из Красноярска несут с Ерината добрые вести.
июль 2003 г.
>>