Таёжный Тупик
<< Старообрядцы Приенисейской Сибири >>
Галина Толстова

      В Сибири проживало много старообрядцев. В журнале “Церковь” за 1908 год приведены данные о том, что 1/3 часть населения Сибири имеет старообрядческие корни. В освоении Сибири старообрядцы играли немаловажную роль. Освоение Сибири было вольнонародным и правительственным [Буцинский 1999; Словцов 1886; Ядринцев 2000], по другой классификации – осуществлялась торгово-промысловая и земледельческая колонизация [Крестьянство... 1982]. Старообрядцы оказались в Сибири в результате правительственного переселения (например, забайкальские семейские старообрядцы с Ветки) и вольнонародного передвижения (австрийцы, часовенные). В наши дни на территории Восточной Сибири проживают старообрядцы разных согласий, есть места компактного проживания на Ангаре, в южных районах Красноярского края, в районе Обь-Енисейского канала.
      Старообрядчество в Сибири неоднородно: изучая миграционные маршруты старообрядцев, А. А. Стороженко констатирует: “Они различались по местам выхода, социальному происхождению, миграционной мотивации, адаптационным возможностям и степенью заинтересованности в закреплении в крае” [Стороженко 2004: 16]. Автор называет следующие согласия и толки, представленные в верховьях Енисея (территория Тувы): “австрийцы, часовенные, беспоповцы, поморцы, беглопоповцы”, “поповцы подразделяются на беглопоповский и австрийский толки, а беспоповцы на стариковский и поморский толк” [Стороженко 2004: 19]. В “Енисейском энциклопедическом словаре” в Приенисейском регионе названы “часовенные, титовцы, австрийцы, дырники, истинно православные христиане, странствующие и др.” [Фетисов 1998: 587].
      По мнению Е.С. Бойко, “в котловине р. Енисей угнездились староверы различных толков: поповцы (единоверцы, беглопоповские и австрийские) и беспоповцы (часовенные, поморские, нетовцы и федосеевцы)”, автором отмечается, что “дырников”, “хлыстов”, “молокан, “духоборов” к староверам не причисляют сами староверы” [Бойко 2003: 73]. Что касается последнего замечания, “хлысты”, “молокане”, “духоборы” упоминаются в исторической литературе как религиозные секты [Пругавин 1905; Клибанов 1971, 1973; Никольский 1983], имеются сведения о них и в лексикографических источниках, например в Словаре В. Даля: “... уродливые толки, более или менее отвергающие сущность христианского ученья, как: духоборцы, молокане, хлысты, скопцы, субботники” [Даль, I: 521]. Зародившись в европейской части России, подобные религиозные секты находили сторонников своих учений в разных регионах, часто по той причине, что их приверженцы отправлялись в ссылку на окраины России и в Сибирь. В современной жизни Приенисейской Сибири сведения о сектах “хлыстов”, “молокан”, “духоборов” отсутствуют. Наличие в Приенисейском регионе толка “дырников”, нашими исследованиями также не подтверждено. В книге В.Ф. Миловидова “Современное старообрядчество” “дырники” представлены как “немногочисленное ответвление «нетовцев-самокрещенцев»”, отрицавших поклонение иконам на том основании, что старые иконы осквернены еретиками, а новые некому освятить, “все богослужение сводилось к молитвам, обращенным на восток. В восточной части дома делали специальное отверстие, закрывающееся затычкой. В это отверстие (“дыру”) они молились зимой, в непогоду. Отсюда происходит их название – “дырники”, или “дыромолы”. В настоящее время сохранилось незначительное число “дырников” на Среднем Урале” [Миловидов 1979: 121]. Тождественную трактовку в характеристике “дырников” – “одного из толков самокрещенцев” мы находим и в энциклопедическом словаре “Старообрядчество...” [Вургафт, Ушаков 2002: 90].
      Нам представляется, в Приенисейской Сибири наименование “дырники” сошло со страниц трилогии А. Т. Черкасова “Сказание о людях тайги” – “Хмель” (Красноярск, 1963 г.), “Черный тополь” (Красноярск, 1969 г.), “Конь рыжий” (Красноярск, 1969 г.), – и укрепилось в сознании людей как название старообрядческого согласия, что вошло даже в справочные издания [Енисейская... 1998: 587]. Данное явление связано с популярностью романа “Хмель” (общий тираж превысил 3 млн. экз.) и силой художественного слова талантливого писателя.
      Краеведческими источниками отмечается существование в Приенисейском крае в прошлом различных согласий, например, Н. Путилов о составе старообрядцев Усинского края (юг Восточной Сибири) нач. XX в. писал: “Все они беспоповцы, принадлежат к секте странников и подразделяются: на собственно странников и, затем странноприимцев... Эти раскольники разделились на два согласия: батюшкино и федорово (по именам наставников. – Г.Т.)...” [Путилов 1914: 50];”... к православным (в Минусинском уезде во II пол. XIX в. – Г.Т.) относилась Казанско-Богородская община старообрядцев (беспоповцев), а также православные старообрядческие общины белокриницкого, поморского, федосеевского толка различных согласий” [Полежаева 1999: 151]. Картины быта и нравов сибирских старообрядцев представлены на страницах книг А. Щапова, Ф. Кона, Н. Путилова и др. [Щапов 1862, 1906; Кон 1914; Путилов 1914], истории старообрядчества Восточной Сибири посвящены исследования Н. Н. Стахеевой, А.А. Стороженко и др. [Стахеева 1998; Стороженко 2004].
      Старообрядцы старались не проявлять свою духовную активность во внешнем мире, удовлетворяясь тем, что государство перестало проводить по отношению к ним карательную политику. В последние годы старообрядцы меняются, наблюдается уже в большей степени открытость, доброжелательность в отношении к внешнему окружению, современными исследователями отмечаются перемены в жизни старообрядческих общин, связанные с отношением к ним государственных структур власти и общества. По словам И.В. Поздеевой, “за последние годы произошли кардинальные изменения, как в положении самих старообрядческих общин, так и в отношении к ним общества и науки, которые ищут в истории старообрядчества ту устойчивость и последовательность, которых так не хватает сейчас общероссийской действительности” [Поздеева 1999: 3].
      Представляя современную картину конфессиональной специфики в Красноярском крае, Р. Г. Рафиков констатирует: “... широкая палитра религиозных культов. В крае на начало 2003 г. было зарегистрировано 240 религиозных организаций более чем двух десятков конфессий и деноминаций. Традиционно сильны в регионе, с одной стороны, православие (40% населения от общего числа зарегистрированных объединений), с другой стороны, протестантизм различных направлений (42%). На юге края находится российский центр Церкви последнего завета (община Виссариона)” [Рафиков 2003: 5]. В таблице, показывающей динамику движения зарегистрированных религиозных организаций Красноярского края по основным конфессиям, названы и старообрядцы: в 1992 г. зарегистрированы 2 организации, в 1996 г. – 4, в 2001 г. – 5, в 2002 г. – 2, в 2003 г. – 1. Малое количество религиозных организаций старообрядческих согласий (по сравнению с Русской Православной Церковью, например, в 2003 г. – 98 [Рафиков 2003: 31-32]) заключается в традиционном автономном проживании старообрядческого населения.
      Материалами наших исследований представляется следующая картина: в Приенисейском регионе проживают старообрядцы “поповцы” – “собирательное название старообрядцев, приемлющих священство” [Вургафт, Ушаков 2002: 230-231], и “беспоповцы”. Из “поповцев” представлены “австрийцы”, принявшие белокриницкую иерархию (“монастырь, в котором совершен чиноприем митрополита Амвросия в старообрядческую Церковь, находился в селе Белая Криница на территории бывшей Австрийской империи” [Вургафт, Ушаков 2002: 10], откуда и пошло название согласия, ныне духовный центр старообрядцев данного согласия находится в Черниговской обл. Украины), в настоящее время в регионе известны приходы старообрядцев белокриницкой иерархии в городах Красноярск и Минусинск. “Беспоповцы” не приемлют священства официальной православной церкви, отличаются от “поповцев” по вероучительным признакам, в Приенисейском регионе представлены “поморским согласием” (которое имеет также название “древлеправо-славная церковь” или “брачное согласие” [Вургафт, Ушаков 2002: 229-230], компактные селения старообрядцев названного согласия расположены в основном в среднем и верхнем течении Енисея – по материалам экспедиций 2002, 2003, 2005, 2006 гг.); “титовцами”, немногочисленным согласием, проживающим на р. Сым – притоке Енисея, название от духовного руководителя Тита Тарасовича Выгвинцева [Головкова 2002: 19] (в среде часовенных их называют еще “китовцами” [по материалам этнолингвистической экспедиции 2006 г.]). Особо следует остановиться на “часовенном согласии”, к которому относится семья Лыковых. В энциклопедическом словаре “Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы” о названном согласии написано: “Часовенное согласие” (“кержаки”, “стариковское согласие”, “николаевские беспоповцы”) – старообрядцы, первоначально бывшие “поповцами”, но из-за гонений, особенно усилившихся при императоре Николае I, оставшиеся на длительное время без священства. К “часовенному” согласию относятся потомки бывших старообрядцев-поповцев, оставшихся из-за гонений на длительное время без священства и вынужденно проводивших богослужения без попов “в лишенных алтарей часовнях, что позже и дало название согласию” [Вургафт, Ушаков 2002: 301]. “Беспоповское” состояние повлекло за собой принятие “часовенными” многих чисто “беспоповских” представлений: о “духовном” пришествии антихриста (хотя есть утверждение, что он пришел “чувственно”), о полном господстве антихриста в новообрядческой церкви и в государстве, о допустимости самосожжений в случае преследований со стороны власти (самосожжения отмечались в Саянах еще в 1940-х гг.), о недопустимости общения (главным образом, “в молитве и ядении”) с “замирщенными”, и в особенности с “кадровыми” (так “часовенные” именуют всю номенклатуру, начиная от уровня сельсовета и выше), о недопустимости получения паспортов, пенсий, пользования деньгами и т.п.
      Важнейшим отличием “часовенных” от других “беспоповцев” остается лишь отказ от перекрещивания тех, кто переходит к ним из иных старообрядческих согласий. Крещение совершается мирянами в деревянной купели – тогда как во многих “беспоповских” согласиях предпочитается совершение крещения в открытой воде... “Часовенное согласие” сложилось из нескольких миграционных потоков старообрядцев, продвигавшихся в разное время из Европейской части все дальше на восток...” [Вургафт, Ушаков 2002: 301-306]. Как считают составители словаря “Старообрядчество...”, “крайняя затрудненность получения новых старообрядческих священников”, “их полное исчезновение усилили роль нерукоположенных, но руководящих богослужением “дьяков” или “стариков” (отсюда и другое название согласия)”; “согласие стало формироваться как “беспоповское”, хотя у его членов сохранялись (и вероятно, кое-где сохраняются до сих пор) запасные Дары, освященные имеющими преемственную исправу от священников дониконодского рукоположения” [Вургафт, Ушаков 2002: 303]. В Словаре отмечается: “Сохранялись Святые Дары, освященные на Иргизе, и в известном семействе Лыковых, принадлежащих к «часовенному согласию»” [Вургафт, Ушаков 2002: 303]. Иргиз – бывший духовный центр старообрядцев, название местности на левом берегу Волги, ныне входит в Саратовскую область. Иргизские монастыри до разгрома в 1832 г. имели огромное значение в церковной и общественной жизни старообрядчества.
      История “часовенного согласия” хорошо освещена в работах Н.Н. Покровского. Ученый на основе подлинных старообрядческих источников, среди которых – “Родословие” часовенного согласия отца Нифонта [Покровский 2002: 183-204: 2005а: 48, 60], описал историю “часовенного согласия”, пути продвижения “часовенных” за Урал на восток, многие другие проявления в среде старообрядцев названного согласия [Покровский 1974, 2002, 2005а, 2005б]. По его мнению, “острый спор о природе Антихриста, разделивший все староверческие согласия на принимающие теорию “духовного” или “чувственного” толкования”, в одном из согласий, как он пишет: “урало-сибирское согласие часовенных, объединившее керженских поповцев-софонтиевцев и склонные к поповщине крестьянские общины Зауралья”, явился “линией внутреннего раздела, вызвавшего к жизни уже в XIX и XX вв. обильную полемическую литературу” [Покровский 20056: 15] .
      В ходе экспедиционных исследований нами зафиксированы проявления в среде “часовенных” и “духовного”, и “чувственного” восприятия природы Антихриста. “Часовенные” считают, что “антихрист – человек, сатану в себе носящий, придет (или уже пришел во времена не столь отдаленные) под конец времен, чтобы вступить в открытый бой с человечеством, подчинив его себе и процарствовав три с половиной года непосредственно перед вторым пришествием Христовым, пойдет в вечную погибель со всеми соблазненными”; “титовцы” считают, что антихрист давно воцарился на земле (“духовно” – явно, зримо. – Г.Т.) “царствует не в одном лице, а во многих...” [Головкова 2002: 22].
      К “беспоповцам” также относятся “духовники”, живущие на реке Дубчес (приток р. Енисей). “Духовники” лет тридцать тому назад были “часовенными”, но, изучив их “Родословие”, пришли к выводу, что “древнего святоотеческого благословения у “часовенных” нет: ведь если корень гнилой, то и все растение погибает. Называются они “духовниками” из-за того, что антихриста признают в духовном смысле, и верят, что он уже давно владеет всей землей. А “часовенных” называют “чувственниками” из-за того, что те ждут антихриста в чувственном виде. Но вот крещение у них осталось старое, крестят, как и все “часовенные”, с поворотами и не перекрещивают” [Головкова 2002: 24].
      В. Ф. Миловидов отмечал толк “духовные христиане по второму пришествию” – радикальное течение в беспоповщине, согласно их вероучению “второе пришествие уже имело место на 50-й день после воскресения Христа”, “совершился “страшный суд” и наступило царство славы”. Сторонники этого вероучения провозглашали духовные моления, считали, что “религиозные обряды не имеют никакого значения, церковная иерархия не нужна” [Миловидов 1979: 121]. Как пишет автор, течение прекратило свое существование.
      В Красноярском крае проживают также “странники” (например, на севере Енисейского района), представить приблизительную картину состояния согласия не представляется возможным в силу образа жизни представителей данного согласия [карта с приблизительным обозначением миграционных маршрутов].
      Итак, материалами нашего исследования подтверждается наличие в Приенисейском регионе в настоящее время старообрядцев следующих согласий: “поповцев” (“австрийцы”) и “беспоповцев” (“поморское” или “брачное согласие”, “часовенные”, “странники”, “титовцы” и “духовники”). Проживают приверженцы старой веры компактными селениями и небольшими поселениями по притокам горных и таежных рек по бассейну реки Енисей, где в константной форме сохраняются вера, вероисповедные обряды, патриархальный уклад жизни и традиционные занятия (земледелие, рыболовство, охота, кустарные промыслы). Стабильность и устойчивость традиционного вероисповедания, уклада жизни способствуют сохранению духовной культуры, языка старообрядцев.
      Известны факты проживания “истинных”, строгих староверов в безлюдных местах в наши дни.

Библиографический список
      Бойко Е.С., Самотик Л.Г. Раскол и обереги // Красноярский материк. – Красноярск, 1998. – С.59-66.
      Бойко Е.С. Изучение духовной культуры староверов как один из способов овладения умением читать старорусские письменные памятники // Ежегодник регионального лингвистического центра Приенисейской Сибири. – Красноярск, 2003. – Вып. 2. – С. 73-79.
      Буцинский П.Е. Сочинение в 2-х томах: Т. 1. Заселение Сибири и быт первых её насельников. – Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999. – 328 с.
      Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. – М.: Церковь, 1996. – 316 с.
      Головкова Н. Заповедная вера: Книга жития и страданий сымских старообрядцев. Рукопись. КККМ, 2002. – 186 с.
      Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-хт. – М., 2000.
      Дулькейт Т. Г. Лыковы (документальная повесть). – Барнаул: Формат, 2005. – 120 с.
      Енисейский энциклопедический словарь / Под ред. Н.И. Дроздова. – Красноярск, 1998. – 735 с.
      История старообрядческой церкви. Краткий очерк. – М.: Издание старообрядческой митрополии Московской и всея Руси, 1991. – 39 с.
      Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1-2-' Сергиев Посад, 1909. – 1912.
      Клибанов А. И. Проблемы изучения и критики религиозного сектантства. – М., 1971.
      Клибанов А.И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. – М., 1973.
      Кон Ф.Я. Усинский край. – Красноярск, 1914.
      Крестьянство Сибири в эпоху феодализма Под. ред. А.П. Окладникова. – Новосибирск: Наука, 1982. – 504 с.
      Мельников Ф.Е. О безбожнических и христианских догматах, таинствах и обрядах. – Барнаул: Издательство БЮИ, 2000. – 384 с.
      Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. – Барнаул: Изд-во БГПУ, 1999. – 557 с.
      Миловидов В.Ф. Современное старообрядчество. – М.: Мысль, 1979. – 125 с.
      Никольский Н.М. История русской церкви. – М.: Изд-во пол. лит-ры, 1983. – 320 с.
      Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1989. – 924 с.
      Поздеева И.В. Личность и община в истории русского старообрядчества // Мир старообрядчества. История и современность / Отв. Ред. И.В. Поздеева. – М.: Изд-во МГУ, 1999. – Вып. 5. – С. 3-29.
      Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских кре-стьян-старообрядцев в XVIII в. – Новосибирск, 1974.
      Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы-часовенные на востоке России в ХVІІІ-ХХ вв. Проблемы творчества и общественного сознания. – М., 2002. – 469 с.
      Покровский Н.Н. Путешествие за редкими книгами. – 3-є изд-е., доп. и перераб. – Новосибирск: ИД “Сова”, 2005а. – 344 с., илл.
      Покровский Н.Н. Духовная литература староверов востока России ХVІІІ-ХХ вв. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 20056. – 584 с.
      Полежаева Г.Ф. Православие как ведущая конфессия во второй половине XIX в. в Минусинском уезде // Мартьяновские краеведческие чтения (1998-1999 гг.): Сб. докладов и статей. – Минусинск, 1999. – С. 148-152.
      Прутавин А.С. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. – М» 1905. – 130 с.
      Путилов Н. Летопись Усинской миссии, находящейся на реке Усу. Енисейской губ.. Минусинского округа, Шушенской волости, близі Китайской границы // Сибирский архив. – 1914. №№ 1-2.
      Рафиков Р. Г. Вопросы межэтнических религиозных и миграционных отношений в Красноярском крае. – Красноярск, 2003. – 67 с.
      Русское православие: вехи истории. Под. ред. А.И. Клибанова. – М.: Политиздат, 1989. – 719 с.
      Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. – СПб, 1886. – 370 с.
      Старообрядчество: история, культура, современность Издание Музея истории и культуры старообрядчества, Боровского краеведческого музея. – М., 2000. – 506 с.
      Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. – М.: Церковь, 1996. – 318 с.
      Стахеева Н.Н. Старообрядчество в Восточной Сибири в ХVІІ-нач. XX вв.: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Иркутск, 1998. – 30 с.
      Стороженко А.А. Старообрядчество Тувы во второй половине XIX-первой четверти XX вв.: Автореф.... канд. истор. наук. – Кызыл, 2004. – 23 с.
      Тихомиров М.Н., Муравьёв А.В. Русская палеография: Учебное пособие. – М.: Высшая школа, 1982. – 200 с.
      Тульский М. Изменение религиозной принадлежности населения мира за 100 лет // НГ – религии. – 200. – 17 января. – С. 4.
      Щапов А. П. Земство и раскол. – СПб, 1862. – 164 с.
      Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в 17 веке и в первой половине 18. Сочинения А. Щапова в 3-х томах. Т. 1. – СПб, 1906. – с.173-451.
      Ядринцев Н.М. Сибирь как колония: Сочинения. Т. 1. – Тюмень, 2000. – 480 с.
      2008 г.

>>