in
ЛЮБОВЬ ПЛАТОНИЧЕСКАЯ основана на духовном влечении, лишена практической и сексуальной составляющей. Обычно подразумевается полная духовная преданность субъекту любви без ожидания какого-либо положительного подкрепления с его стороны. В отличие от иудаизма, который не отделял физическую любовь от духовной, христианское учение заимствовало у греков разграничение между «эросом», или плотской любовью, и «агапе», — духовной, нетелесной любовью. Эпоха эллинизма в Греции (начавшаяся в 323 г. до Р.Х.) была отмечена отрицанием плотских удовольствий в пользу развития духовности.
Отношение античного греческого философа Платона (428/427-348/347 до н.э.) к любви, ставшее нарицательным, наиболее полно выражено в его диалоге («Пир»).
Платон родился на о. Эгина близ Афин в аристократической семье той же ветви Кодридов, что и Гераклит; назван в честь деда Аристоклом (Aristokl — лучший). Отец — Аристон — из рода последнего царя Аттики Кодра; мать — Периктиона — из рода Солона, одного из семи мудрецов и первого законодателя полисной демократии. Атмосфера родительского дома Аристокла впитала в себя все достижения античной цивилизации и культуры, была неоднократно воспета греческими поэтами (Анакреон и др.). Получил полное аристократическое образование, блестяще овладев всеми сферами античной культуры: изучал философию, вращался среди модных в тот период софистов (был учеником Кратила), имел успех как лирический и драматический поэт (писал элегии, трагедии, дифирамбы; написанная им комедия была принята к постановке Афинским театром; до нас дошло 25 его «эпиграмм», т.е. в современной терминологии небольших лирических стихотворений), занимался музыкой, живописью, гимнастикой, борьбой, верховой ездой (награждался лавровым венком на Истмийских и Пифийских состязаниях). Именно за свои спортивные успехи получил имя «Платон», т.е. «широкоплечий» (греч. platos — широта, глубина). По другой версии, имя «Платон» в значении «широколобый» получено Платоном уже от Сократа. К моменту встречи с Сократом Платон был не просто талантливым юношей, но личностью с оформившимися взглядами и определенной жизненной позицией. Так, ведя активную культурную и светскую жизнь, Платон сознательно избегал любой гражданской активности и стоял в стороне как от практики Афинской демократии, так и от Афинского олигархического переворота 404 до н.э., хотя среди «30 тиранов» был двоюродный брат его матери — Критий, предлагавший Платону принять участие в «правлении тридцати». Поворотным пунктом в судьбе Платона (и европейской культуры) стала его встреча с Сократом в 407 до н.э. Согласно аттической легенде, в ночь накануне встречи с Платоном Сократ видел во сне лебедя у себя на груди, который высоко взлетел со звонким пением, и после знакомства с Платоном Сократ якобы воскликнул: «Вот мой лебедь!» Интересно, что в мифологической системе античности лебедь — птица Аполлона, а современники сравнивали Платона с Аполлоном как богом гармонии. Знакомство с Сократом наложило неизгладимый отпечаток на образ жизни и мыслей Платона (знаменуя начало новой жизни — жизни философа, он сжигает свои поэтические тексты, включая уже розданную актерам комедию). Сократ является центральным персонажем, формулирующим позицию автора, практически во всех (за исключением «Законов») диалогов Платона, выстроенных на основе сократического метода экспликации содержания понятий. Платон провел 9 лет в ряду близких учеников Сократа (407-399 до н.э.), имеются сведения о его попытках выступить в суде на процессе Сократа с его апологией. Гибель учителя была для Платона тяжелым ударом как в смысле личной утраты (для него непереносимо было даже присутствие около Сократа, который должен был принять яд, и Платон не был на казни), так и в смысле осознания факта отторжения современниками своего мудреца (после казни Сократа Платон надолго покидает Афины). Путешествие Платона этого периода (399-387 до н.э.) богаты событиями и встречами, имеющими большое культурное значение: посетив Южную Италию, Платон входит в соприкосновение с сицилийским пифагорейским союзом, приобщаясь к мистико-математическому направлению пифагореизма (имеются сведения о знакомстве Платона с известным математиком Феодором из Мегары); многое воспринято Платоном от досократиков, в частности от хронологически современного ему Демокрита (известно, что последний неоднократно называл свои атомы «идеями», в то время как Платон использует термин «атом»); по свидетельству Аристотеля, Платон знакомится во время путешествия с последователем Горгия Калликлом; поездка в Египет сопровождается изучением продвинутой астрономической традиции. Во время своего путешествия Платон знакомится с Дионом, братом жены сиракузского тирана Дионисия Старшего, и по его приглашению посещает Сиракузы с целью благотворного влияния и интеллектуального облагорожения деспотического правителя и смягчения нравов придворной жизни, превратившейся в перманентную оргию. Этот, вероятно, первый в мировой истории опыт «просвещения государя» оказался пророчески неудачным: оклеветанный Платон был продан в рабство. Однако, несмотря на это, в будущем, в 366 и 361-360 до н.э., с той же целью Платоном были предприняты еще две поездки в Сиракузы ко двору нового тирана Дионисия Младшего — две новые самоотверженные попытки воплощения в жизнь своих идей, и хотя они окончились столь же неудачно и едва не стоили Платону жизни, настойчивость его может рассматриваться как пример высокого служения идеалу и веры в социальный потенциал философского знания. Погибни Платон в первую свою поездку, судьба европейской культуры сложилась бы иначе. По счастью, выставленный на продажу на родной Эгине Платон был узнан и за 30 мин серебром куплен и освобожден Анникеридом, философом мегарской школы. Впоследствии Платон хотел вернуть эти деньги Анникериду, а когда тот отказался их взять, купил на них сад в пригороде Афин, названный в честь местного героя Академа Академией. В этом саду Платон основал школу как специальное философское учебное заведение. И если учесть, что в рамках доплатоновской традиции «быть учеником» того или иного философа означало скорее выбор ориентации и личное общение (ср. инд. ananda — «сидящий около», в значении «ученик»), нежели получение систематического философского образования, а софисты как «учителя мудрости» учили не столько философии, сколько логике и риторике, то платоновская Академия может считаться в истории философии началом традиции специального философского образования, сознательного воспроизводства тезауруса философских знаний, канона философского стиля мышления и специально подготовленного субъекта — их носителя. В этой связи Платон может быть рассмотрен не только как оригинальный мыслитель, заложивший фундаментальные направления классического типа европейского философствования, но и как основоположник феномена базового философского образования в европейской культуре. В рамках платонистики высказывалась даже версия о существовании особой (неписаной) эзотерической философской доктрины Платона, преподаваемой в Академии и транслируемой посредством изустной, традиции, согласно другой интерпретации, дидактический план содержания платоновской философской концепции органично вплетен в текст его произведений и презентируется, в частности, в диалогичности его произведений как прямом выражении реальной практики академических диспутов. Платон — если и не первый lecturer, то, во всяком случае, первый tutor, наставник, в академическом смысле этого слова, и основоположник академической составляющей в развитии философской традиции, само название которой восходит к его Академии, просуществовавшей почти 1000 лет, — вплоть до «закрытия» императором Юстинианом всех философских школ и направлений (529). Платон преподавал до конца своей жизни, и Академия стала духовным центром своего времени; из стен Академии вышли виднейшие законодатели, государственные деятели, ораторы Греции (Ликург, Геперид, Демосфен и др.) и, конечно, философы: Антисфен, чья философия легла впоследствии в основу стоицизма, Аристипп, фундировавший своим гедонизмом оформление эпикуреизма, и др. Не сделай Платон ничего более, уже одно то, что из его школы вышел Аристотель, вписало бы его имя в анналы философской традиции: стоя рядом с Платоном в паре двух основоположников классического европейского стиля мышления, олицетворяющих собою характерную для Европы синкретичную дуальность имманентно-трансцендентального и логико-рационалистического его векторов, Аристотель может быть рассмотрен и как ученик Платона, — и в этом контексте альтернативность их воззрений делает честь им обоим, — Аристотелю принадлежат как посвященные учителю панегирические стихи, так и вошедшая в золотой фонд этоса науки фраза «Платон мне друг, но истина дороже»; ему было предоставлено право преподавания в Академии, и он уехал оттуда только после смерти Платона.
Центральным понятием платоновской концепции выступает понятие идеи, или эйдоса (idea — вид, образ, наружность, род, способ; eidos — вид, образ, образец). Мир идей есть не что иное, как вечно пребывающий в равенстве самому себе тезаурус абсолютных и в своем абсолютном совершенстве неизменных эталонов (eidos как образец) конкретных вещей. Способом бытия идеи является ее воплощаемость и воплощенность во множестве материальных предметов, существующих в качестве слепков с нее и запечатлевающих в себе ее образ (idea и eidos, синонимичные в значении образ). Каждая вещь существует лишь постольку, поскольку является материальным воплощением, опредмечиванием идеи (idea — как наружность), и именно соотнесенностью с определенной идеей определяется как самость вещи, ее равенство себе самой (idea и eidos как вид), так и ее вхождение в соответствующее множество (idea — как род), — воплощение идеи есть способ бытия вещи (idea — как способ). Идея, таким образом, выступает у Платона одновременно и как сущность (oysia) вещи, т.е. фундаментальное основание ее бытия, и как ее гипотеза (hipotesis), т.е. проект, включающий в себя и закономерность перехода от идеи к субстанциально воплощенной вещи, и метод (methodos) ее оформления, и принцип существования. Знаменитый платоновский «миф пещеры» рисует зримый мир как видимые из пещеры тени на скале: человек имеет дело не с совершенными идеями-образцами как таковыми, но с воплощенными, осуществленными, т.е. с вещами, материальными предметами как подобиями образцов, которые, безусловно, редуцированы по отношению к совершенству идей, но тем не менее воспроизводят в своей конфигурации основную формулу их структуры. Таким образом, идеи как воплощенные — явлены, идеи как таковые — трансцендентны и постигаются лишь в умозрении («мысленным взором»). Круг на песке несовершенен, но на его основе и сквозь него (за ним) можно помыслить точный круг, круг как таковой. «Когда геометры пользуются чертежами и делают отсюда выводы, их мысль обращена не на чертеж, а на те фигуры, подобием которых он служит. Выводы свои они делают только для четырехугольника самого по себе и его диагонали, а не для той диагонали, «которую они начертили» и которая «служит лишь образным выражением того, что можно видеть лишь мысленным взором».
Знаменитая надпись над входом в Академию гласила: «Негеометр да не войдет»; Диоген Лаэртий сообщает мотивировку отказа принять в Академию не знавшего ни математики, ни музыки: «Иди, у тебя нечем ухватиться за философию».
Познание есть приобщение к тем чувственно-материальным предметам, где эйдосы воплощены наиболее адекватно, т.е. к прекрасным. Для познания мира идей необходимо «повернуть к открытому морю красоты». Узнавший отблеск созерцаемой некогда идеи в прекрасном теле или душе испытывает непреодолимую тягу к ним, — такое устремленное состояние, по Платону, «люди зовут Эросом». Именно и только влекомый Эросом может — ступень за ступенью — постигать не только все более совершенные воплощения идеи, но и воплощения ее во все более совершенном материале: от единичного прекрасного тела — к прекрасным телам вообще — затем к красоте души — затем к наукам и т.д. Платон строит свою знаменитую лестницу любви и красоты, соединяющую воплощенный мир с миром идей: «Вот каким путем нужно идти в любви...: начав с отдельных проявлений прекрасного, надо все время, словно бы по ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх». Платон создает своего рода этимологическую родословную Эроса, объявляя его — вне всякой мифологической традиции — сыном Пороса (греч. poros — богатство, средство, путь) и Пении (греч. penia — нужда). Сын этой парадоксальной пары наследует от родителей два главных и атрибутивных начала: как сын Пении он не имеет, а как наследник Пороса — жаждет. В этом смысле Эрос изначально возникает как вектор к желанному («любящее начало»); он и обладает и не обладает верховной идеей прекрасного: не обладает, ибо стремится к ней (еще не достиг), и обладает, ибо стремится (имеет ее в качестве цели). Обладание абсолютным знанием в данном случае выступает именно как обладание целью познания. «Душа не уносит с собой в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни».
В области морально-психологической проблематики концепция Платона основывается на различении трех составляющих души: аффективной, волевой и рассудочной («вожделение» и «пыл» как два «коня» души, которыми правит «возница» — разум), чему соответствуют такие фундаментальные для Платона добродетели, как воздержанность, мужество и мудрость. Идеальное государство должно быть структурно изоморфно разумной душе и складывается, соответственно, из таких социальных групп, как ремесленники, воины и правители-стражи; в качестве последних — в идеальном варианте государственного устройства — выступают мудрецы-философы, что закрепляется в историко-философской традиции в виде формулы «платоновское государство».
Диалог «Пир» («Симпосий») (сер.380-х гг до н.э.) был написан через несколько лет после праздничного застолья, устроенного трагиком Агафоном для своих друзей — Сократа, Федра, Павсания, Эриксимаха и Аристофана — по случаю победы в драматических состязаниях 416 года до н.э. После того как с едой было покончено и гости приступили к вину, Федр предлагает побеседовать о силе и значении Эрота. Так это прекраснейшее и колоритнейшее из творений Платона приобретает форму единственного во всемирной литературе гимна к Эроту, сущность которого самым увлекательным и глубоким образом рассматривается с разнообразнейших сторон. Прибегнув к остроумно изобретенному мифу, Аристофан определяет любовь как стремление половины некогда единого первоначального человека, которого бог поделил надвое к другой своей половине. Кульминационной точкой является речь Сократа, определяющего любовь как жажду бессмертия, оплодотворяющую лоно женщины семенем, а душу мальчика и юноши мудростью и доблестью. По определению Сократа, Эрот достигает высочайшего мыслимого идеала — чувственное и духовное сливаются в удивительной гармонии, из которой с логической последовательностью вытекает следующее требование: по-настоящему хороший учитель должен в то же время быть хорошим педофилом (любителем мальчиков), иными словами, посредством взаимной любви и общих усилий учитель и ученик должны стремиться к наивысшему возможному совершенству. Не успевает Сократ закончить свою речь, возможно, прекраснейшую из всех написанных на греческом и любом другом языке, как в дом Агафона вторгается слегка подвыпивший на другой пирушке Алкивиад и произносит знаменитый, искрящийся самым пылким восторгом перед любимым учителем панегирик Сократу, в котором тот возносится на вершины сверхчувственной духовности и почти сверхчеловеческого самообладания.
Логическая композиция диалога «Пир» организована как воспроизведение дискуссии мудрецов по поводу выявления сущности определенного, специально избранного феномена — в данном случае в качестве такового выступает любовь (конкретно — персонифицированный Эрос древнегреческого пантеона). Структурно диалог включает в себя:
I) сюжетно-композиционное введение: описание разговора Аполлодора с Главконом о пире в доме Агафона, на котором присутствовал Аристодем из Кидафии, друг Аполлодора; согласие последнего воспроизвести рассказ Аристодема о происходившем на этом пиру, главным среди которого было произнесение всеми присутствовавшими, по предложению Павсания, «похвальных речей» Эросу. Таким образом, «Пир» может быть отнесен к «застольным беседам» как литературному жанру — «симпосиям» (от греч. symposion — «совместное питье», что означало ту стадию пира, когда гости переходили от вкушания блюд к интеллектуальной или развлекательной беседе вокруг кратера с вином), и в этом отношении традиционные переводы его исходного названия «Symposion» (русское «Пир», французское «Bunquet» и др. — в отличие от лат. «соnvivium») не передают достаточно точно идеи его замысла;
II) содержательное изложение семи соответствующих панегириков:
1) речь Федра: древнейшее происхождение Эроса («любящий божественней любимого, потому что он вдохновлен Богом»);
2) речь Павсания: два Эроса («коль скоро Афродиты две, то и Эротов должно быть два... Из этого следует, что... Эротов, сопутствующих обеим Афродитам, надо именовать соответственно небесным и пошлым... О любом деле можно сказать, что само по себе оно не бывает ни прекрасным, ни безобразным. Что бы мы ни делали, это прекрасно не само по себе, а смотря по тому, как это делается, как происходит: если дело делается прекрасно и правильно, то оно становится прекрасным, а если неправильно, то, наоборот, безобразным. То же самое и с любовью: не всякий Эрот прекрасен и достоин похвал, а лишь тот, который побуждает прекрасно любить».);
3) речь Эриксимаха: Эрос разлит во всей природе («Эрот... живет не только в человеческой душе и не только в ее стремлении к прекрасным людям, но и во многих других ее порывах, да и вообще во многом другом на свете — в телах любых животных, в растениях, во всем, можно сказать, сущем, ибо он Бог великий, удивительный и всеобъемлющий, причастный ко всем делам людей и богов... Требуется умение установить дружбу между двумя самыми враждебными в теле началами и внушить им взаимную любовь... Свойства времен года зависит от них обоих. Когда началами, теплом и холодом, сухостью и влажностью, овладевает любовь умеренная и они сливаются друг с другом рассудительно и гармонично, год бывает изобильный, он приносит здоровье, не причиняет сильного вреда. Но когда времена года попадают под влияние разнузданного Эрота, Эрота-насильника, он многое губит и портит»);
4) речь Аристофана: Эрос как стремление человека к изначальной целостности («когда-то наша природа была не такой, как теперь... Люди были трех полов, а не двух, как ныне, — мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих; сам он исчез и от него сохранилось только имя, ставшее бранным — андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов — мужского и женского... Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов... И вот Зевс и прочие боги стали совещаться, как поступить с ними... Наконец Зевс... стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины... Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу. Итак, каждый из нас половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней...»;
5) речь Агафона: совершенство Эроса («Эрот, который сначала был сам прекраснейшим и совершеннейшим Богом, стал потом источником этих же качеств для прочих»);
6) речь Сократа: цель Эроса — овладение благом («... Любовь — это всегда любовь к благу... Все люди беременны как телесно, так и духовно, и, когда они достигают известного возраста, природа наша требует разрешения от бремени. Разрешиться же она может только в прекрасном, но не в безобразном... Любовь — стремление родить и произвести на свет в прекрасном... Вот каким путем нужно идти в любви — ... от одного прекрасного тела к двум, от двух — ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это — прекрасное»);
7) речь Алквиада: панегирик Сократу («он похож на тех силенов... которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов...»);
III) композиционное заключение, подводящее фабульный итог рассказа о пире в доме Агафона.
Любовь к мальчикам составляет предмет и платоновского «Федра», названного именем любимца его молодости. В полдень на берегу Илисса под раскидистым платаном, когда вокруг стрекочут кузнечики, протекает разговор, который постепенно подводит собеседников к сократовскому определению Эроса: педофилия представляет собой стремление к истинно прекрасному и миру идей.
Дополнительно:
Сократ
«Пир»