in Глава 3-6 << >> ain
<< + Зона -- Дедовщина -- Пансион + Педерастия -- Педофилия • Инь и Инь • Кань и Ли + Малое просветление + Большое просветление + Великое просветление >>
^
• Зона
Образы коллективной маскулинности, мужского (особенно воинского) товарищества и дружбы зачастую очень идеализированы. Принадлежность к коллективному мужскому телу, сочетающая гомосоциальность с неосознанным гомоэротизмом, психологически компенсирует мужчине его слабость и несамостоятельность в качестве отдельного индивидуума: каков бы я ни был сам по себе, в рамках группового "мы, мужики", я силен и непобедим. "Мужчина-конь скачет, скачет, его несет, он сам не понимает, куда он скачет, зачем и сколько времени он скачет. Он просто скачет себе и все, он в табуне, у него алиби: все скачут: и он тоже скачет" (Ерофеев). Тоска по мужскому началу способствовует трансформации неслаженного образа мужского начала в характерный для всякого тоталитарного сознания мифологизированный унитарный образ Вождя, Отца, Вожака, Атамана и Учителя, а также понуждает беспрекословно ему подчиняться.

Отношения внутри любого мужского сообщества, как правило, бывают иерархическими. В некоторых из них (уличные банды, армия, тюрьма) иерархия является особенно жесткой. Символическая сексуализация оформляет и закрепляет сложившиеся в группе отношения господства и подчинения. Подобно тому, как кобель «метит» мочой свою территорию, доминантный самец, «опуская» другого мужчину, своего потенциального соперника и конкурента, там самым утверждает свою неограниченную власть над ним, превращая его в свою собственность. Эта сексуальная собственность может быть как индивидуальной, так и групповой (армейская дедовщина, лагерная иерархия и т.п.). Имитирование спаривания однополыми особями, наблюдавшееся также у коров, горных коз, ящериц, обезьян, дельфинов, часто выражает иерархические отношения господства-подчинения: доминантный самец или самка выполняют маскулинную, а более слабый партнер — фемининную, женскую роль.

Социальные законы, которые действуют в сообществе осуждённых, являются зеркальным отражением устройства общества, и наоборот, в жизни как в зоне, все делятся на три категории: блатные, мужики и опущенные, и равенства быть не может. В каждой из групп есть свои верхи, середина и низы. Каковы порядки в зоне, такие же порядки и в этой стране.

Криминальная сексуальная символика, язык и ритуалы везде и всюду тесно связаны с иерархическими отношениям власти, господства и подчинения, они более или менее стабильны и универсальны почти во всех закрытых мужских сообществах. В криминальной среде реальное или символическое, условное (достаточно произнести, даже не зная их смысла, опрелённые слова или выполнить некий ритуал) изнасилование — прежде всего средство самоутверждения, установления или поддержания властных отношений, унижения и подавления, самовыражение мачизма (гипермаскулинности), орудие агрессии и доминирования. Жертва, как бы она ни сопротивлялась, утрачивает свое мужское достоинство и престиж, а насильник, напротив, их повышает. При «смене власти» прежние вожаки, в свою очередь, насилуются и тем самым необратимо опускаются в низ иерархии. Дело не в сексуальной ориентации и даже не в отсутствии женщин, а в основанных на грубой силе социальных отношениях господства и подчинения и освящающей их знаковой системе, которая навязывается всем вновь пришедшим и передается из поколения в поколене.

Тюрьма — закрытое общество в образцовом варианте. Она и внутри разделена дополнительно, так что закрытое общество ограничивается в сущности камерой или от силы прогулочным двориком. Так называемый "исправительно-трудовой лагерь" — тоже типичное закрытое общество. Внутри он тоже разделен высоченными решетками на зоны — производственную, жилые, столовую, карантин. Психологическая напряженность в таких обществах, конечно, очень высока: агрессивные и истеричные люди, часто психологически несовместимые, после стрессов ареста и следствия, вынуждены жить вместе на узком пространстве, в тесноте и дефиците всех благ. Напряженность эта быстро выливается в сексуальные формы. Само отделение массы мужчин от женщин неизбежно вызывает накопление сексуальной возбужденности, особенно если это молодые мужчины, а в тюрьмах и лагерях преобладает молодой контингент. Все они перед лагерем проходят период тюремной бездеятельности и неподвижности, а это при любом качестве питания приводит к концентрации мыслей на сексуальных проблемах: в тюрьме особенно остро чувствуется нехватка сексуального общения. Сексуальное томление особенно невыносимо, сексуальные воспоминания особенно красочны, сексуальные желания особенно остры. Практически все занимаются в тюрьме мастурбацией: 14% ежедневно, 46% от трех до пяти раз в неделю, 30,5% от раза до двух в неделю. Всё это создает в тюрьмах атмосферу сексуального напряжения. Праздность, пустые разговоры, неудовлетворенность половой потребности, — всё это в совокупности заставляет усиленнее работать воображение, и, за отсутствием естественного удовлетворения, половое чувство обостряется.

"Большими усилиями я преуспел в регулировании практики онанизма, впадая в нее через какие-то интервалы. Но по мере того, как годы и месяцы проходили, мои эмоции стали сказываться. Это было как психическое пробуждение. Желание любить кого-то сильно довлело надо мной... Меня обуяла дикая тяга к сочувствию. Хотелось заботиться о другом, влюблять в себя другого, сочувствовать другому или вызывать у него сочувствие. Постепенно мысли о женщине как-то ускользали из моего сознания. Когда я виделся с моей женой, это было просто как с дорогим другом. Я не испытывал к ней сексуальных чувств. Однажды, проходя по тюрьме, я увидал мальчика. Он прибыл недавно, был розовощеким, с маленьким гладким лицом и свежими губами. После этого я часто к своему удивлению думал о парнишке. Я не чувствовал к нему желания, ну просто узнать его и подружиться. Я так полюбил этого мальчика, что был несчастен, когда день проходил без встречи. Первое время он просто нравился мне, но это всё время усиливалось, пока я уже не мог думать ни о какой женщине. Это не было, что я хочу обзавестись "пацаном", другие юноши меня совершенно не привлекали; но этот мальчик. Я отдавал ему лучшую еду, защищал его от других, даже принял на себя его вину за какой-то проступок и отсидел шесть суток в карцере. Я не понимал этого в то время, но теперь я знаю, что я просто был влюблен в мальчика, дико, бешено влюблен. Два года я был влюблен в него без малейшего оттенка сексуального желания. Но постепенно психическая ситуация стала показывать все выражения любви между противоположными полами. Помню, как он первый раз поцеловал меня. Это было ранним утром. Как только старшие ушли, я прокрался к его камере дать ему лакомство. Он просунул обе руки между прутьями решетки и прижал свои губы к моим. Никогда в жизни я не испытывал такого озарения, как в тот момент. Пять лет уже прошло, но и теперь дрожь бьет меня всякий раз, как вспоминаю... С тех пор мы стали любовниками... Я прошел через все стадии страстной любви. С тем лишь отличием, однако, что я чувствовал старое отвращение от мысли о действительно сексуальном контакте. Этого я не делал. Это мне казалось осквернением мальчика и моей любви к нему. Но со временем это чувство также стерлось, и я возжелал сексуальных сношений с ним. Он сказал, что любит меня достаточно, чтобы даже это для меня сделать, хоть он никогда прежде не делал этого... Но как-то я не мог на это решиться, слишком сильно я его любил..." (Berkman).

Не все в тюрьме бывали столь интеллигентны, сдержаны и чисты в помыслах, несмотря на сексуальное напряжение. Поскольку уголовный контингент в общем достаточно груб, импульсивен и несдержан, это напряжение выражается достаточно часто, неприкрыто и энергично. В общих камерах заключенные непрерывно состязаются в циничных рассказах, делятся воспоминаниями о своих сексуальных приключениях и подвигах, реальных и выдуманных. Мат нередко утрачивает свой условный характер и восстанавливает свой реальный смысл. При бранном упоминании сексуальных действий возникают в уме образы этих действий, при бранном пожелании "иди ты на ..." отчетливо вырисовывается тот объект, на который говорящий посылает своего собеседника. Эта мысленная отправка оказывается гомосексуальной по смыслу.

Между тем, обычного выхода вся эта напряженность при полном отсутствии женщин найти не может. Мужчина, оказавшись в лагере, стоит (если он не импотент) перед выбором: мастурбация и гомосексуальные сношения. Конечно о вкусах не спорят и каждый может предпочесть мастурбационный оргазм гомосексуальному. Однако мастурбация в условиях общей камеры неизбежно превращается в мастурбацию на людях, в совместную мастурбацию однополых партнеров, что уже носит гомосексуальный характер. Таким образом, всё сводится к одному — к стимулированию гомосексуального поведения даже вполне гетеросексуальных молодых мужчин. Достаточно, чтобы в камере оказалось один-два сильных и агрессивных человека с гомосексуальной или бисексуальной ориентацией или хотя бы с психологической возможностью расширения своей гетеросексуальной ориентации, чтобы эти тенденции были реализованы, а другие сокамерники были добром или силой вовлечены в гомосексуальную практику. Но для подавляющего большинства мужчин чьи-то сугубо сексуальные действия, происходящие тут же, на глазах, обладают естественной психологической заразительностью. При таких условиях мало кто может устоять и не втянуться в эту практику.

Однако размах гомосексуальной активности в тюрьмах у всех на слуху ещё и потому, что в уголовной среде секс обретает еще одно измерение. Оно связано с насилием, агрессией и наглядным неравенством. Секс и для зеков — средство добиться доминирования, установить или отстоять свое положение в зековской иерархии.

В обыденном мужском сознании активная позиция в анальном сношении и позиция дающего при минете не считаются зазорными — мужчина остается ведь в мужской роли, он же активный и получает в сексе разрядку. По тем же представлениям (в том числе и уголовников) настоящий мужчина не только не может подвизаться в женской роли, но и не должен проявлять никаких нежных чувств, секс для него — это всего лишь удовлетворение похоти, агрессия и доминирование. Унизительной является лишь пассивная позиция в анальном сношении и позиция принимающего в минете — мужчина выступает здесь в женской роли. Будучи хоть раз выполнены, эти роли тотчас закрепляются навсегда. Значит, задача старожилов состоит в том, чтобы хитростью, уговорами, угрозами или насилием понудить молодого новичка хоть раз выполнить пассивную роль, а дальше его судьба решена. Он будет сексуально обслуживать всех остальных или, в лучшем случае, кого-нибудь одного из них, кто захочет и сможет оказывать ему покровительство и оберегать от других.

"Девятнадцатилетний Джефф прибыл с воли в шестиместную камеру. В первую же ночь к нему на койку присел огромный негр и сказал: "Эй, малыш, ты раньше бывал в тюрьме? За что тебя посадили?" Тон был приветливый, но это была продуманная стратегия "змея, завораживающего жертву". На следующий вечер этот же черный тихо сказал Джеффу, что четверо других сокамерников "хотят его задницу" и сговариваются "взять ее" этой ночью. "Что ты собираешься делать?" — дружески посочувствовал он и продолжил: "Послушай, малыш, я могу справиться с ними и отвести от тебя эту напасть. Но я в этой дыре уже шесть недель, и член у меня всегда на взводе. Мне бы получить отсос. Как если ночью, когда все заснут? Можешь на меня положиться — никто не узнает, А уж я позабочусь о тебе, пока ты здесь". Это была старая игра заключенных, по классическому сценарию, и каждый мужик в камере придерживался его, чтобы игра сработала. Они только и ждали, чтобы Джефф проглотил наживку и "словил палку", а тогда они все "проснулись" и потребовали своей доли" (Wooden and Parker).

В американском тюремном жаргоне за фигурами, выступающими в той или иной роли, закреплены и термины:
• "удалой парень" ("joker"; "племенной жеребец", "stud") — мужчина, соблюдающий свое мужское достоинство и выполняющий роль самца (трахает в зад, дает отсасывать, но никогда не цацкается и не целует; порой целует и отдрачивает свою "королеву", а когда очень уж заведен, то и отсасывает "ей", может, даже, попросить "ее" оттрахать и его, но он не хочет, чтобы "та" кончала ему в рот или зад и вообще держит эту свою слабость в огромной тайне). Он качается на спорт-тренажерах, татуируется, ведет себя показательно грубо и агрессивно;
• "королева" ("queen"; "сестричка", "sissy", "девка", "широкая", "broad"; гей, "gay") — мужчина, признающий за собой женскую роль и выражающий это женскими манерами. Он носит женские имена и по отношению к нему всегда употребляется местоимение "она". "Я ее не бью, но держу в узде", — говорит "ее" сожитель. Она должна сама себя отдрачивать, но связь между двумя геями запрещается неписаным законом;
• "исключенный" ("turned out"; "малыш", "kid"; "лопух", "punk") — мужчина, который не выдержал давления и согласился выполнить женскую роль в сексе. Лучший выход для него, если его "зацепит на крюк" ("hooks up") авторитетный мужик, джокер. Тогда он будет закреплен за этим авторитетом, станет его и только его "малышом". Будет обслуживать его сексуально, стирать ему бельишко и т. п. Как и "королева" отдрачивает себя сам и должен обслуживать только настоящего мужчину и в постоянной связи может состоять только с ним..

Тюремно-лагерная среда имеет четкую трехкастовую структуру. Три "масти" — они различаются, как в картах, по цвету (одежды):
• "воры" ("люди") находятся на верхнем этаже этой структуры, спят на нижних койках. Это знать уголовного мира, уголовники, пришедшие по серьезным статьям — за убийство, разбой, крупное воровство. Они обладают рядом привилегий — не работают, не занимаются уборкой помещений, помыкают всеми. Хорошо организованным террором "воры" держат остальных в состоянии постоянного страха. Разработана целая система наказаний. Когда "воры" избивают коллективно какого-нибудь "мужика" или "чушка" укрываться руками нельзя: будет еще хуже. Они ушивают свою униформу по фигуре и всеми правдами и неправдами перекрашивают ее в черный цвет;
• "мужики" находятся этажом ниже, спят на втором ярусе. Они "пашут", т. е. работают за себя и за "воров" в лагерной системе трудовой повинности. Это зеки, пришедшие по менее серьезным статьям. Форма их такая, какая им выдана, обычно — синяя;
• "чушки" — третья каста спят на верхних ярусах. "Чушок" — грязный, занимается всеми грязными и унизительными работами, которыми гнушаются остальные (чистка уборных, вывоз мусора). Он абсолютно бесправен — как раб. Одет в серые рваные обноски. В "чушки" попадают психически неполноценные, неопрятные, больные кожными заболеваниями, смешные, чересчур интеллигентные:
• "пидоры" ("лидеры", "пидоразы", "пидаразы", "опущенные", "обиженники", "козлы", "петухи", "козлы", "женива", "маши", "красные косыночки", "девочки", "дешевки", "маргаритки") — четвертая каста, каста неприкасаемых, стоящая как бы вне трехкастовой структуры. Для "обиженки" нет нормального спального места в бараке, оно "отводится" где-нибудь в самом дальнем и грязном углу, а то и в сушилке, кочегарке или летом просто на "улице". Фактически — это изгои, "парии" в лагерном "мире", люди, совершенно забитые, действительно обиженные и опущенные на самое темное дно человеческих отношений, — каста неприкасаемых. В тюрьме "опущенных" презирают, над ними издеваются. Ни один "порядочный" заключенный не поздоровается с "опущенником" за руку, не возьмет из его рук курево или пищу, не сядет с ним за один обеденный стол и на одну скамью в клубе, не ляжет рядом на барачных или "столыпинских" нарах, не пойдет с ним в баню, не будет работать в одной бригаде и т.д. Отдельно хранится их посуда и для опознавания миска "пидора" специально помечается дырочкой ("цоканая шлёмка"). Сесть за один стол с ними — западло. Докурить их сигарету — постыдно. А вот одной частью своего тела прикоснуться к другой части их тела — это пожалуйста. "Пидоры" обязаны обслуживать "воров" и "мужиков" сексуально. Считается чуть ли не "престижным", составляющим предмет особой "блатной" доблести и гордости, "использование" этих несчастных, но страшным, несмываемым позором — любое "неделовое" общение с ними. Человека осудили, он получил срок, в любом случае ему тяжело. Но когда еще над ним глумятся десятки, а то и сотни других людей на протяжении нескольких лет... "Пидоров" презирают, чураются и с ними "заподло" (зазорно) общаться, но и почти все ими так или иначе пользуются. "Из всех осужденных 50% активно пользуются сексуальными услугами "петухов". Это в основном парни до 35 лет. Другая половина пользуется услугами "петухов" эпизодически. И очень малый процент (в моем отряде из 120 человек таких было 8) не прибегают к гомосексуальным контактам" (Серов).

"Пидоры" по социальному положению ниже "чушков". Из "чушков" еще можно выбиться в "мужики", из "пидоров" — никогда. Это навечно. Их и клеймят навечно — татуируют специальные знаки: петуха на груди, черную точку над губой (означает: берет в рот) и т. п. К выполнению их профессиональной роли их могут и специально готовить, например, выбивают передние зубы, чтобы при сосании не царапали член. Приставляют шашечку домино к зубу и бьют по ней оловянной миской — зуб вылетает. В то же время положение "пидоров" чем-то и лучше положения "чушков". "Пидоров" берегут, не очень гоняют на работу. Они должны быть опрятно одеты и чисто умыты. За сношение обычно принято "пидору" чем-то уплатить (иначе ведь это было бы как бы полюбовное свидание, что для нормального зека унизительно), поэтому "пидоры" экономически не так нищи, как "чушки". Не в каждой камере есть свой "пидор" или пара "пидоров". Во время общих прогулок камеры могут обмениваться людьми, чтобы "пидор" обслужил и те камеры, в которых своих "пидоров" нет. Ведь при возвращении в камеры с прогулки учитывается лишь общий счет. В лагере же "пидоры" объединены в своеобразный цех, у которого есть и "главпидор".

В пидоры попадают по самым разным поводам. В "пидоры" сразу зачисляются те, кто попадает в тюрьму по обвинению в пассивной гомосексуальности, в совращении малолетних, а по ассоциации могут туда же быть зачислены и активные гомосексуалы, пришедшие "с воли", т. е. склонные к гомосексуальности по природе (вынужденная гомосексуальность в тюрьме и в лагере не в счет, если это активная роль). Туда же могут быть "опущены" и прочие зеки за разные провинности против воровских норм поведения: за "крысятничество" (кражи у своих), неуплату долгов, неповиновение бандитскому руководству и т. д. Большинство этих мужчин ранее не имели гомосексуального опыта, но после изнасилования, сделавшего их «опущенными», у них уже не было пути назад...

Есть специальный обряд "опускания" — нужно подвергнуть человека некоторым гомосексуальным действиям и торжественной смене одежды. Но главное — сексуальные действия. Достаточно провести ему половым членом по губам или полотенцем, смазанным спермой, — и он уже "опущен".

"Опустить" могут и без всякой вины (точнее вину подыщут) — достаточно просто иметь смазливую, миловидную внешность и слабый характер, слабую сопротивляемость насилию. Мальчики в тюрьмах гарантированно становятся жертвами гомосексуального насилия и любовниками старших заключенных, практически нереально, чтобы мальчик сохранился нетронутым в тюрьме. Самые вероятные кандидаты на изнасилование — молодые заключенные. Молоденький, славный, миловидный арестант, по-девичьи привлекательный, особенно женственного вида, становится объектом общего вожделения, его "опускают", обращают в "пидора" насильно. Соблазном, просьбами и угрозой вынуждают юных арестантов удовлетворить половое влечение старших арестантов. "Как правило ребята 18-20 лет, попадая на строгий режим, представляют из себя пластилин, которому легко придать любую форму. И если паренек попал куда-нибудь, где он один, где не имеет поддержки, где ему никто не подскажет, если он по натуре "мягкий", да не дай Бог еще и приятной внешности, то можно ожидать: что в скором времени он пополнит ряды местных изгоев" (В.К.). Многие оказываются в таком положении в самом начале заключения. В основной массе "опущенные" были когда-то изнасилованы, чаще всего — за карточный проигрыш. Для начала вовлекают "баклана-шпингалета-пацана" в игру, дают выиграть, а затем обыгрывают и насилуют группой "выигравших". Или сначала "подкармливают", а потом уговорами, угрозами или силой заставляют согласиться "на один разок". И все — никаких тебе прав, никакой защиты! Отныне и навечно — ты "петух"! Кто захочет тебя обидеть — обижает, пожелает изнасиловать — насилует. Короче говоря, — ты изгой, и это твой крест до гроба... При медико-социологическом исследовании 246 заключенных, имевших известные лагерной администрации гомосексуальные контакты, 49 % (каждый второй) были изнасилованы уже в камере предварительного заключения (в следственном изоляторе), 39 % — по дороге в колонию ("зону") и 11 % — в самом лагере и только 1 % имел гомосексуальный опыт до тюрьмы (Шакиров).

В лагере отбор может происходить и так: скажем, привели, отряд в баню. Помылись (какое там мытье: кран один на сто человек, шаек не хватает, душ не работает), вышли в предбанник. Распоряжающийся вор обводит всех оценивающим взглядом. Решает: «Ты, ты и ты — остаетесь на уборку» — и нехорошо усмехается. Пареньки, на которых пал выбор, уходят назад в банное помещение. В предбанник с гоготом вваливается гурьба знатных воров. Они раздеваются и, сизо-голубые от сплошной наколки, поигрывая мускулами, проходят туда, где только что исчезли наши ребята. Отряд уводят. Поздним вечером ребята возвращаются заплаканные и кучкой забиваются в угол. К ним никто не подходит. Участь их определена.

"Парнишка по прозвищу Умка оказался в камере с отпетыми уголовниками, с ног до головы татуированными. Трусы у него разрезаны внизу и превращены в юбочку. Только возле унитаза, где лежит его матрасик, ему разрешается стоять. В остальную часть камеры позволяют проходить только на четвереньках — для уборки, которую ежедневно по три раза проводит он один. "Умка! Танцуй!" И умка, приподняв свою юбочку, вертит голой задницей и пытается улыбаться. "Пой!" Умка поет, но скоро останавливается. "Забыл слова", — говорит он севшим от ужаса голосом. Один из отпетых берет в руку башмак: "Вспоминай!" — удар башмаком по лицу. Умка трясет головой: "Не помню..." Еще удар: "Вспоминай!" Удар за ударом. Умка бледен, шатается, но вспомнить не может. "Ладно, хватит. Становись в позу". Умка тотчас нагибается и, взявшись руками за унитаз, выставляет голый зад. Почти все обитатели друг за другом осуществляют с ним сношение, стараясь причинить боль. Наблюдатели подбадривают: "Так его! Вгоняй ему ума в задние ворота!" Умка сначала стонет и вскрикивает при каждом толчке, а потом уже только повизгивает, точнее скулит. После каждого "партнера" он должен обмыть его, а потом садится на унитаз и быстро-быстро подмывается. И тотчас снова становится в ту же позу — для следующего... Наконец, всё окончено. Умка в изнеможении сваливается на свой матрасик возле унитаза и засыпает. Сон его недолог. Ночью кому-то хочется еще. Он подходит и пинком поднимает Умку. Тот с готовностью занимает свою позицию. Окрик: "Не так! Вафлю!" Умка становится на колени и открывает рот...".

"Но и миловидная внешность не обязательна. Об одном заключенном — маленьком, невзрачном, отце семейства — дознались, что он когда-то служил в милиции, давно (иначе попал бы в специальный лагерь). А, мент! "Обули" его (изнасиловали), и стал он "пидором" своей бригады. По приходе на работу в цех его сразу отводили в цеховую уборную, и оттуда он уже не выходил весь день. К нему туда шли непрерывной чередой, и запросы были весьма разнообразны. За день получалось человек пятнадцать-двадцать. В конце рабочего дня он едва живой плелся за отрядом, марширующим из производственной зоны в жилую" (Самойлов).

Многие "опущенные", особенно осужденные за гомосексуальность, взвесив все "за" и "против", участвуют в лагерной проституции добровольно, осознанно. Это возможность курить, более-менее хорошо кушать, найти спокойную работу, хорошую одежду. Сначала приходится этого добиваться: "Или ты что-то мне даешь, или не обращайся ко мне за сексом". Бывают большие скандалы, дело доходит до драки, потому что люди хотяти иметь секс бесплатно. Другим заключенным нравится, что парень знает свое место, им с ним даже интересно общаться как с геем — от этого им становится веселее, они отвлекаются от своей черной жизни. И, вместе с тем, каждый день там продолжает оставаться страхом — неизвестно, что дальше... Особенно облегчено положение тех красивых мальчиков, которых выбрали себе в жены знатные "воры". Эти "пидоры" одеты, как "воры", спят и питаются вместе с ними, другие заключенные опасаются не то, что прикасаться, но и "лидерами" их звать.

Пассивная роль в гомосексуальном сношении неминуемо отождествляется с женской ролью, а женщина в сознании примитивного человека занимает подчиненное положение, в сознании уголовника — особенно: она связана с домом, с хозяйством, со всем тем, что воровская и бандитская романтика полностью отвергает как нечто недостойное истинного мужчины. Поэтому пассивная роль в гомосексуальном сношении считается унизительной. "Пидорами", "петухами", "козлами" в тюремно-лагерной среде считаются только пассивные гомосексуалы. К активным претензий нет. Они считаются нормальными мужиками — ну, пользуются в тюрьме и "зоне" "пидорами", так ведь по необходимости: баб нету. Правда, тех, кто очень уж увлекается этим сексом, подозревают в особом пристрастии, иронически называют "козлятниками", "петушатниками", "печниками", "трубочистами". Но всё зависит от их реального статуса: чем он выше, тем простительнее капризы. Другое дело, если бы "на воле" они показали бы то же пристрастие — тогда и их бы пришлось отнести к "гомикам". И если зек пришел с гомосексуальной статьей, его зачисляют в пидоры, хотя и тут отношение к "активным" помягче. Словом, "пассив", как женщина, внизу, "актив" — наверху, активная роль в сексе становится средством унижения и подавления.

"В этом этапе тоже оказалось трое "петухов". Спали они отдельно ото всех на полу возле самой параши и весь день сидели там же, не осмеливаясь двинуться с места. Двое были уже в возрасте, а один — рослый парень с симпатичным большелобым и большегубым лицом — был, наверное, лет двадцати с небольшим. Было нас там человек 60-70, а когда все прижились и разместились в камере, то в углу отыскалось даже свободное место. Его завесили рваным одеялом, кинули на пол замызганный тюфяк, и туда по вечерам двое-трое коротким окликом звали этого парня, как собаку, и он покорно и торопливо шел. Получал он за это 2-3 сигареты, иногда кусок сахара или печенья — у кого-то, видно, еще сохранились остатки тюремных передач". Во время перевозки ночью этот парень тихо и, как оказалось изумительно хорошо пел песни. В Челябинске попали вместе в отстойник. "Этап наш, тесно сгрудившись, заполнил отстойник до отказа. Но в углу всё же нашлось место, группа молодых парней его собой оградила. Стоя бок о бок, спиной к остальным, и туда проходили по одному, кто блудливо и косо ухмыляясь, кто деловито нахмурившись. Цепь стоявших размыкалась время от времени, и один раз я увидел своего попутчика-певца. Он стоял в углу на коленях, опираясь спиной о стены. Мне, естественно, бросился в глаза его рот с ярко-красными воспаленными губами... Это, может быть, сильней всего потрясло меня в лагере, когда узнал. Дело в том, что почти все петухи через какое-то (разное у каждого, но сравнительно небольшое) время — начинают сами испытывать сексуальное удовольствие. Совершенно полное притом — они так же, как мужчина, использующий их как женщину, — приплывают, как говорят на зоне. А начав испытывать удовольствие, порой сами уже просят о нем зеков — преимущественно блатных, олицетворение мужества, хозяев зоны. А на воле у них у многих — жена и дети, — кем они предпочтут остаться, вернувшись? Не знаю. Как и не пойму никогда эту невероятную приспособляемость венца творения" (Губерман).

Как ни странно, пассивное гомосексуальное поведение, несмотря на презрение, которым оно в этой среде окружено, также способно вызывать положительные эмоции и также обладает потенциями закрепления. Здесь не только сказываются чисто физические наслаждения — присущий многим мужчинам анальный и оральный эротизм, но и засвидетельствованный неоднократно синдром жертвы — возникающее у жертвы спасительное чувство наслаждения своим страданием, желание испытывать его снова и снова и даже влюбленность жертвы в своего мучителя и повелителя. Кроме того, положение бандита с высоким статусом в криминальной среде сопряжено с постоянным колоссальным напряжением, бандиту нужно ежеминутно отстаивать свое положение и следить за тем, чтобы чем-либо не нарушить ожиданий, тогда как парии живут в полном расслаблении, хотя и в страхе. От них ничего не зависит. Когда уголовника сбрасывают в это состояние, то вместе с унижением и горем приходит и освобождение от напряженности — от стыда, от долга, от воли,- и это способно доставить своеобразное наслаждение.

Сходная, хотя и менее жесткая система бытовала и в женских лагерях, где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена «коблы» помыкали зависящими от них «ковырялками». Эти сексуальные роли были необратимы. Если мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в женский лагерь, высшей доблестью считалось изнасиловать «кобла», который после этого был обязан покончить самоубийством.

Большинство мужчин становятся "петухами" молодыми — сразу же при первом попадании в тюрьму или пройдя через "малолетки" (детские колонии). В "это" как правило связано с насилием, а камера — самое удобное место для приобщения к гомосексуальному опыту, в частности путем изнасилования. "А то еще отсос заставляют делать. Вафлера под шконку (нары), в рот ему член. "А ну, делай отсос, сука, а не то — по почкам!". "Камера, куда собирали этапируемых на Иркутск, была еще пуста, сидел мужик за столом, а на полу в углу совсем еще мальчик с очень чистыми и правильными чертами лица. Я что-то сказал ему, но он не ответил ни слова и всё время сидел так же молча и неподвижно, только раз поднялся попить воды, и мне показалось, что он ходит как бы с трудом. Тут с гиком и криком вбежали малолетки — и для них этот мальчик не представлял никакой загадки, он был пассивный педераст, причем стал им только что и помимо своей воли, какой-то ужас стоял в его глазах. Малолетки, вбежавшие в камеру с шумом резвящихся школьников, сразу же захотели воспользоваться этим мальчиком, заспорили даже, как его иметь — через зад или через рот, и угрозами заставили залезть к себе на верхние нары. Сверху слышалось тяжелое пыхтенье и угрозы: "Разожми, сука, зубы, хуже будет!" Этот несчастный мальчик и сопротивлялся и уступал молча" (Амальрик). "Жизнь "малолеток" всесторонне ритуализирована и табуирована, каждый следит за каждым, и всякое отступление от правил преследуется жесточайшим образом. Даже случайное прикосновение к "козлу" чревато взрывом массового энтузиазма — роль инквизитора, охотника, палача, могучего в праведности гнева и презрения своего, так упоительна..." (Кузнецов).

"Самое страшное, что происходит, это происходит тогда, когда они остаются одни. Все самые страшные вещи происходят, когда их запирают на ночь, оставляют на ночь. Там происходят изнасилования, заталкивают кого-то в тумбочку и выбрасывают в окно... Отношения, которые существуют между детьми, гораздо более страшные, чем, скажем, в известном романе Голдинга "Повелитель мух", гораздо страшнее. Структура, которая там складывается, сама по себе ужасна. Всё это себе вообразить невозможно... Нельзя собирать детей одного возраста и пола вместе. Ни в коем случае нельзя. Подростки всегда структуру складывают патологическую" (Абрамкин). Здесь сказывается и гиперсексуальность подростков, и детская нечувствительность к чужой боли, и особая агрессивность подростков из-за острой озабоченности утверждением своего авторитета и т. п. А иной, чем у взрослых, расклад интересов к видам сексуальных отношений (к гетеросексуальным и гомосексуальным), да еще в условиях закрытого однополого общества, создает основу для интенсивности именно гомосексуальной практики. Если во взрослом лагере доля "петухов" составляет где-то 1-20 % (в среднем 8-10 %), то в "малолетках" — до 40 %

По данным Вудена и Паркера, из выборки в 200 заключенных:
• 10,5% (21) признают себя гомосексуальными ("на крюку" оказались все 100%, насильно 41%, до тюрьмы имели гомосексуальный опыт 90%),
• 11% (22) бисексуальными ("на крюку" оказались 59%, насильно 9%, до тюрьмы имели гомосексуальный опыт 90%),
• 78,5% (157) гетеросексуальными ("на крюку" оказались 55%, насильно 14%, до тюрьмы имело гомосексуальный опыт 38%).
После тюрьмы большинство возвращается к прежней ориентации. Однако это те, у которых прежняя была. А те, у кого сформировавшейся ориентации до тюрьмы не было?

Администрация тюрьмы или лагеря, даже при желании, практически бессильна изменить эти отношения, предпочитая использовать их в собственных целях. Угроза «опидарасить» часто использовалась следователями и охраной лагерей, чтобы получить от жертвы нужные показания или завербовать ее. Для администрации лагерей бывает даже лучше, когда изнасилованных («петухов») больше, ведь они быстрее идут на контакт с администрацией и, главное, работают, как трофейные кони, потому что им больше делать нечего, как забыться в работе и искать у администрации помощи от «волков».
^
Дедовщина
"Зона" напоминает армию, а армия очень близка к тюремно-лагерному обществу, через моральное уничижение и опускание проходит практически каждый солдат. Бьют и издеваются просто так, от нечего делать. Когда человек приближается к любому армейскому КПП, его настроение становится резко подавленным, ибо он непременно видит высокий и гладкий забор. Очень часто поверх забора натянута колючая проволока. Ну, а дальше зона небольших производств, столовая зона, несколько жилых зон отдельно одна от другой, плац для построений и карантин для новоприбывших. Нижний ярус — привилегия "дедов" и "черпаков". А когда два "деда" лупят ночью в сортире молодого ногами, то кричат при этом: "Руки!" По лицу никто не бьет (наутро будут видны синяки), а вот по животу, печени, почкам — пожалуйста, и при этом нельзя закрываться руками.

В армии «неуставные отношения», дедовщина, тираническая власть старослужащих над новобранцами часто включают явные или скрытые элементы сексуального насилия. При этом ни жертвывы, ни насильники не обязательно гомосексуалы, просто слабые вынуждены подчиняться более сильным, а гомосексуальньгй акт закрепляет эти отношения. Степень распространенности этого аспекта «неуставных отношений» в разных воинских частях зависит от отношения к нему непосредственного армейского начальства. В некоторых частях восточных военных округов поголовное изнасилование молодых было обычным ритуалом.

Техника изнасилования повсюду одна и та же: как правило, после отбоя двое-трое старослужащих отводят намеченную жертву в сушилку, каптерку или другое уединенное место (раньше популярны были ленинские комнаты) и, подкрепляя свою просьбу кулаками, предлагают "обслужить дедушку". За послушание "салобону" обещают покровительство "дедов", но это лишь приманка. Назавтра же о его сдаче станет известно всей роте, и он навсегда останется общим холопом и сексуальной утехой.

"Старшина удалился и через минуту привел двух испуганных хлопцев. Озираясь по сторонам, они безмолвно готовились к чему-то страшному. Дверь закрылась на ножку табуретки, и концерт начался". Ребят заставляли декламировать стишки, восхваляющие старослужащих, и били. Потом заставляли без конца отжиматься от пола и проползать под кроватями. Потом одного, отколошматив, отпустили. "Второго подозвал к себе Алик. Ударив изможденного парня по щеке, он заставил его встать на колени и открыть рот". Достав свой член, он отправил его солдату в рот под одобрительные возгласы зрителей: "Соси, пидор!". Я не мог смотреть на то, что всегда казалось мне таким будничным в собственной практике. Встать и уйти я не мог. Я просто закрыл глаза. Невозможно было видеть, как бедного парня по очереди насиловали в рот шесть или семь человек. Все, кому это было положено" (Дмитрий Лычев). Позже этого робкого и стеснительного паренька из деревни стали насиловать не только в рот.

В то же время, как и в тюрьме, не по чину обнаружение собственной активной гомосексуальности было чрезвычайно опасно: "На гауптвахте, откуда его привезли таскать кирпичи, его били по почкам девять охранников, вернувшихся из Афганистана. Два раза он терял сознание. Раздев Олега догола и привязав к батарее, они поочередно начали его насиловать. Кричать не было никакой возможности. Сначала лицо просто зажимали ладонями, а потом вставили в рот обломок чайной ложки, тем самым подготовив еще одно место для удовлетворения сексуального голода. Ни один из них не побрезговал разрядиться в пидараса. Рот и зад превратились в два огромных сгустка крови. Вид всего этого заставил вновь пришедших двух "афганцев" ненадолго отвернуться. Но это не помешало им чуть позже показать, на что способны они. Счастье, что эти не били. Раза три они менялись местами, насилуя Олега, пока, наконец, под общий хохот не опустились на лежанку. Олега отвязали, отвели к умывальнику. Дня через четыре его привезли в местный морг — якобы самоубийство" (Лычёв).

Сексуальное насилие над молодыми солдатами осуществляется в рамках "дедовщины" — традиционного произвола старослужащих и их помыкания молодыми, с жесточайшими кровавыми расправами, часто приводящими к увечьям и смертям. Этот порядок установился по многим причинам. Среди них давняя утрата положительных идеалов и целей основной солдатской массой; грубость, примитивность и нищета воинского быта в условиях нехватки средств; общая криминализация общества. Этот порядок традиционно поддерживается частью офицерства, так как в нем они видят единственное доступное им средство добиваться расположения наиболее опытных солдат и поддерживать беспрекословное послушание остальных. "Дедовщина" была широко распространена по всей Советской армии, особенно в частях, не связанных со сложной техникой, и остается во многих войсковых частях России и других государств распавшегося Союза.

"Дедовщина" означает разделение солдат на касты в зависимости от времени, которое солдат уже прослужил, но вдобавок он должен показать, что достоин пребывания в следующей касте — пройти своеобразные жестокие "обряды перехода" во время двухлетней воинской службы:
• "духами" ("слонами", "зелеными", "молодыми", "салагами", "салабонами") зовутся на солдатском жаргоне призывники первые шесть месяцев (первую четверть) службы. Юноши совершенно бесправны, бесплотны как "духи" и отданы на произвол старослужащих;
• "черпаками" ("черепами") зовутся солдаты спустя шесть месяцев (половины), когда поступает в армейские части новый "призыв". "Черпаки" должны передавать приказы старослужащих "духам" и следить за их исполнением;
• "стариками" зовутся солдаты по прошествии 12 месяцев с начала службы;
• "дедами" зовутся солдаты по прошествии 18 месяцев (три четверти службы) с начала службы;
• "дембелями" зовутся солдаты за несколько месяцев до демобилизации.
В случае трехлетней службы шкала иерархии длиннее: "салаги" — "полугодки" — "черпаки" — "деды" — "дембели".

Перевод из одной касты в другую — это типичный "обряд перехода", известный по этнографии у полудиких племен. "Ночь представлений начинается с "полугодок". Им причитается шесть ударов ремнем по голому заду. Эту почетную процедуру берут на себя самые старшие по призыву. Разумеется, они не щадят ни своих сил, ни более молодых задниц. Затем наступает черед тех, кто прослужил год. Они получают двенадцать ударов и становятся "черпаками". Наутро обычно никто не сидит в столовой — предпочитают есть стоя. После ударов железной пряжкой запросто можно различить на заднице отпечатки звезд. По "дедовским" задницам "бьют" обычной ниточкой. Зато двадцать четыре раза" (Лычев). Так "дедов" переводят в "дембели".

"Деды" пользуются многими привилегиями и помыкают "салагами". С особенной вседозволенностью - "опущенными". "Опускают" же за надуманные провинности. "Опускают" путем определенного обряда, носящего сексуальный характер. Изнасилованный считается "опущенным", его все сторонятся, как зачумленного. С ним нельзя вместе есть, он спит отдельно, является рабом определенного "деда" и обслуживает его всячески, а прежде всего сексуально: его еженощно насилуют в зад и в рот, подвергают самым что ни на есть нечеловеческим обращениям.

Одной из распространенных форм физического насилия над "салагами" является избиение их в шеренге всеми "дедами". Весь этот полугодок после отбоя по очереди ставят исключительно голыми на тумбочку, иногда с ремнем на животе и с пилоткой на голове, или ставят в таком виде к тумбочке дневального у входа в казарму и добавляют к ремню еще штык. С внешней стороны как будто издевательство и унижение, а фактически этим апробированным методом "деды" ведут отбор понравившихся солдат для обречения их в женщин. При этом конкурсе "деды" обращают внимание на внешний вид голого, фигуру, рост и т. д. Весь этот полугодок заставляют ползать голыми по-пластунски под кроватью или в таком же виде впереди себя толкать поваленную табуретку, имитируя движения автомобиля, издавая при этом шумы и сигналы машины и лай собаки. Весь этот полугодок заставляют голыми маршировать по казарме.

Есть и такой распространенный прием, когда "дед" дает "салаге" через "черпака" один рубль и приказывает на него купить две бутылки водки, один килограмм колбасы и принести еще пять рублей сдачи. Кто из "салаг" протестует или не выдерживает этих унижений, подвергается сильному избиению со стороны "дедов" и насилию в зад и в рот. После этого их объявляют "опущенными", и жить они начинают на положении изгоев. В "опущенные" "деды" выбирают по проводимому после отбоя конкурсу и наиболее образованную и талантливую молодежь. Зачастую сами офицеры указывают "дедам", кого из "салаг" надо оскотинить.

Не всех солдат, прослуживших положенное время, переводят из "черпаков" в "деды", а только тех, кто обязуется пользоваться всеми привилегиями "дедов". Если он согласен избивать молодых, отбирать у них деньги, и т. д., но не готов насиловать их, то его не переводят в "деды".

Главным "дедом", а им, как правило, становится старшина роты срочной службы, закрепляется по одному "опущенному" каждому "деду" на правах личной собственности и жены. Положение "опущенных" невозможно с чем-либо сопоставить, оно омерзительно и невыносимо, поэтому многие из них оказываются комиссованными из армии по психиатрическим статьям после того, как "салагу" изнасиловали в первый раз, а насилуют его в Красном уголке, и первым главный "дед", затем ему бреют голову и всё тело, и так в течение всех двух лет службы в армии. Бреют или стригут голову и тело "опущенным" один раз в месяц, специально назначенный главным "дедом" солдат из касты "черпаков". "Опущенных" набирается в роте до 15 и более солдат.

Главный "дед" назначает в среде "опущенных" одного солдата старшим, который прослужил в армии полтора года. Старший из "опущенных" получает распоряжения от главного "деда", для каких коллективных развратных мероприятий им надо готовиться и когда. Спят "опущенные" в отдельном закутке на нижних койках. Спать им положено голыми и обязательно в лифчиках. Чашечки лифчиков заполняются ватой. От подъема и до отбоя лифчики могут находиться в их постелях или у них в кармане, или они носят их постоянно на себе, вынув из лифчиков вату до отбоя. После отбоя и до подъема "опущенные" должны ходить по казарме, в туалет и умывальник только голыми, но обязательно в лифчике. Насилуют их "деды" постоянно, через час после отбоя и до подъема в постелях "опущенных".

"Когда "деды" организуют гульбища в Красном уголке после отбоя или отмечают пьянкой день рождения одного из членов своей стаи, то загоняют голыми, в одних лифчиках, "опущенных" солдат и развлекаются там до подъема коллективным половым развратом". Каждый "опущенный" обслуживает своего "деда", как раб — обстирывает его, чистит ему сапоги и даже носит на себе в отхожее место.

Офицеры "опущенных" солдат тоже насилуют, но больше днем. Насилуют не открыто и не в Красном уголке, как иногда это делают "деды", а берут их к себе домой или в общежитие, помыть якобы полы или как будто выполнить хозяйственную работу на дому. Но больше офицеры предпочитают насиловать солдат не из числа "опущенных". Этих солдат ничем не отмечают, и сослуживцы могут даже не знать, что их насилуют офицеры" (Нарушения 1991).

Тяга к насилию определяется в армии общей обстановкой бесправия, муштры, подневольного труда, нечеловеческих условий быта и отупляющей скуки. Армия устроена таким подлым образом, что солдаты в ней — это скот. Скот не дает показаний, поэтому осуществлять правосудие в армии крайне сложно. А где нет правосудия, там творится беспредел. Свидетели молчат, потому что смертельно боятся и “дедов”, и командиров. Поэтому “деды”, калеки, самоубийства — они есть и будуть. Все повязаны, никто ничего не скажет, никто ничего не узнает, и любая мерзость, любое преступление надежно скрыто. "Единственное развлечение для государственного раба в военной форме — "опустить" "солобона", хотя, как он признается, его больше устроила бы подруга" (Тимов). Гомосексуальные сношения служат здесь для привилегированных солдат заменой практически невозможных гетеросексуальных сношений, а одновременно секс тут оказывается средством демонстрации доминирования и агрессивности, средством унижения и средством установления власти. При такой практике он несомненно воспитывает в солдатах чувства садизма и мазохизма. Садизм, бьющая через край агрессивность — у "дедов", мазохизм и подавленность — у "опущенных".

Демобилизовавшись, почти каждый возвращается к тому сексуальному поведению, которое ему присуще по его природе. Но несомненно, что многие еще не раз вспомнят те положительные эмоции, которые для них прочно ассоциировались с самоутверждением и доминированием, сопряженным с гомосексуальным насилием. Для тех, кто еще не определил свои склонности, сохранив юношескую пластичность, или кто бисексуален по природе, эта военная практика может тем более оказаться не без последствий. Во всяком случае — при оказии — решиться на гомосексуальные приключения будет для них проще. А опущенные открыли в себе анальный и оральный эротизм и, возможно, умение наслаждаться свободой от стыда, от долга и от воли.

"Ты вдруг оказываешься сутки напролет окружен мужчинами, в душевых и в бараках, в чем мать родила, и ты внезапно начинаешь понимать: "Господи! Вот что я такое. Как мне с этим быть?" Аам был ряд парней, вызывавших у меня благоговейный трепет. Я лежал ночами просто больным и начал дрочиться от одной только мысли о них. Я никогда не делал этого раньше. Я дошел до точки: когда это стало просто убивать меня. Думать о них, быть около них всё время, что бы ты ни делал. Всё время в шайке других парней, и ты всё время полуобнажен, утром все вскакивают чтобы стать в строй, у половины парней стоят, и ты такой же. Ох парень!" (Zeeland). "Хуесос" стало среди солдат во время войны излюбленным словечком, которое выкладывалось по всякому случаю. "Друзья по дырку в жопе" (asshole buddies) означало "закадычные друзья". Новобранцы игриво называли друг друга "милашка" (sweetheart)".

Наблюдатель военного времени сообщает о "постоянных шутках в бараках насчет гомосексуальных дел". Шутки прикрывали смехом тайную боязнь и успокаивали парней, позволяя им верить, что их неудобные чувства не так уж необычны, что они вовсе не "странные" (queer). В некоторых бараках шутовство ритуализировалось в "гомосексуальную буффонаду", самопроизвольную игру, в которой новобранцы прикидывались "лидерами" (queers) всей компании.

"Солдата, возвращающегося голышом из душевой, встречали кошачьим концертом, непристойным свистом и возгласами типа: "Эй, Джо, тебе не стоит расхаживать в таком виде — ты не знаешь, как это действует на меня!" Джо в ответ заворачивается в полотенце и вихляет бедрами на женский манер. Некоторые парни присоединяются к буффонаде, играя роль понимающих зрителей: "А что, очень привлекателен!", "Давай, снимай!". Другие играют роль активных заказчиков сексуальных услуг: "Сколько ты хочешь за ночь со мной?", "Давай в мою кровать, ты получишь нечто самое лучшее за всю свою жизнь!" Армейский психолог описывает эту буффонаду как "определенную модель поведения" клинически "нормальных индивидов", которые таким способом защищались от гомосексуальной тревожности, стимулируемой жизнью в бараках" (Berube).

В такой чуждой и повергающей в одиночество среде новобранцы тотчас начинали завязывать приятельские отношения друг с другом, сходились парами как неразлучные друзья (buddies) или создавали небольшие компашки в каждой роте. Термин buddy отличается от слова friend (друг). Это закадычный друг, друг-товарищ, друг-соратник. В русском ему больше соответствует тюремно-лагерное "кент". Сначала такое приятельство складывалось по внешним поводам - землячество, соседство в строю или в бараке и т. п. Потом появлялись общие интересы, дружба, взаимозащита, теплые чувства.

"В бараке всегда есть гурьба парней: которые борются, просто хватают друг друга и катаются по полу, и это как ножом по хую, когда ты в телевизионной комнате. Ты им говоришь, чтобы они заглохли, а они хватают тебя и стаскивают вниз на пол. И тебя хватают за промежность, или за жопу, или чья-то рука прет вниз по твоим штанам - всё как бы просто для забавы, в игре. В то время я не думал об этом ничего, но теперь, оглядываясь, это вроде так: тебе ведь надо очень сильно изловчиться, чтобы удержать свою руку на чьей-то промежности. Ну вот, это была единственная вещь, которая была всеобщей, когда я там был. И в зависимости от того, кто боролся, я не возражал" (Zeeland).

Тренировка новобранцев в морской пехоте гораздо более сильная, долгая и суровая, чем в других частях, их подвергают наиболее длительной и изматывающей тренировке в учебных лагерях. Жесткой целодневной муштрой в них раздавливают их "я", приучают к терпению, выносливости, умению переносить мучения и страдания. В течение трех месяцев из рекрутов выжимают их гражданское самосознание, переформировывая их в "маринов" и сколачивая в тесные семьи элитарного послушного братства. В переломной фазе муштры тебя полностью лишают достоинства. Инструктор орет на тебя, называет тебя лодырем — тебя заставляют почувствовать себя никчемным, недочеловеком. Их работа, их профессия построена на иерархической структуре, где ранг наделяет тебя силой, и во всём очень доминирует всё мужское, всё сфокусировано на этом. Даже вне учебки морская пехота все еще унижает тебя. Как морской пехотинец ты все время стремишься угодить своим начальникам. Это страстное желание услужить, получить одобрение начальства или даже любовь. "Марины" просто устают от навязанной им роли супермена и самца. Способ противостоять этому — отказ от этих вещей позволяет тебе открыться другим людям, или по крайней мере найти баланс, или просто поработать над той частью тебя самого, которая осталась неразвитой. Молодые парни жаждут расслабляющей приостановки, которая бы позволила им задействовать запретные тайные желания, в то же время снимая с себя ответственность. И эти образцовые, особо отобранные, могучие, здоровенные, мускулистые парни, в гомосексуальных приключениях по временам естественно любят быть под низом, выставляют свои задницы и предпочитают пассивную роль" (Zeeland). "Мы катались и скользили друг по другу мокрыми телами и у всех отчаянно стояли. Мы смеялись и боролись, но никто из нас не казался слишком озабоченным покинуть эту гурьбу. Парень сверху, Энди, был первый, кто воткнул свой член в задницу Джека, Джек закричал и начал ругаться, но не сталкивал Энди с себя. Через некоторое время он успокоился, и тогда я почувствовал, что его член врезался в мою задницу. Болело, как сволочь, и я был ненастолько уж пьян и сказал ему, чтобы намазал чем-нибудь эту штуку, если уж хочет трахать меня ею. Он так и сделал — хорошо ее намылил, и ой, парень, как я пожалел! Это мыло жгло больше, чем сама штука, которую он совал в меня. Мне болело неделю. Но, парень, это была ночь! Все трое оставались в этом чёртовом душе много часов. Нам очень повезло, что нас не застукали, потому что нам был бы конец. Мы сосали друг у друга, трахали друг друга и вели себя, как суки в течке" (Samuels). А ведь всё то, что у морских пехотинцев доведено до предела и ярко выражено, в известной мере присуще всей военной машине — муштра, подавление чувства собственного достоинства, культ телесной силы и однополое общение.

Расхожее напутствие призывнику "армия сделает тебя мужчиной" верно только отчасти — в физическом смысле: да, служба в армии поможет стать физически сильнее, выносливее. В психическом отношении армия делает нечто противоположное — консервирует в солдате детскую психику, задерживает его психическое развитие. Она требует от солдата быть послушным, верить авторитетам, предоставляет ему мало выбора, не приучает к самостоятельности — за него думают старшие, они должны обо всём позаботиться. Когда солдаты попадают в трудные положения (дедовщина, голодание, плен), они не проявляют ни инициативы, ни организованности, ни заботы о себе, ни отвественности, реагируя только отдельными отчаянными выпадами.

Но гомосексуальность многие психологи расценивают именно как задержку на ранней стадии психического развития сексуальности, на той стадии, когда сексуальные интересы еще не устоявшиеся, более пластичные, когда проявляется юношеская гомосексуальность, когда нарциссические тенденции еще сильны. Именно на такую основу накладывается и гомоэротичность армейского быта. Вот почему многие гомосексуалы — те, которые в детстве не определились, — принесли свои открытия гомосексуального мира чувств именно из армии. Вот почему так много военных в списке исторических личностей гомосексуального склада: какая-то часть хорошего военного лидерства по натуре своей глубоко гомосексуальна, это любовь к парням твоей команды, именно быть невероятно сильной патерналистской фигурой для группы парней. Вот почему и солдатская служба — существенный источник мужской проституции, за плату обслуживающая сексом богатых гомосексуалов. Военная проституция тем сильнее в стране, чем строже ее законы преследуют равнополых, потому что солдат гомосексуалы считают более надежным контингентом: меньше риска нарваться на шантажистов или грабителей. Ходят вполне солидные дяденьки вокруг воинских частей, знакомятся с солдатами, охаживают их и соблазняют. Где водкой, где наркотиками. Приглашают домой, угощают, спаивают, доводят солдатика до кондиции, когда он уже лыка не вяжет, и ебут или сами подставляют свой зад. Или же солдатская проституция ставится на широкую ногу с ведома и начальства. В свою очередь солдатам отношения с "равнополыми" приносят деньги в их скудный бюджет, вкусную еду, домашний уют хоть на короткое время, полезные связи в городе и позволяют в то же время, удовлетворяя половые потребности, своеобразно сберечь верность невесте. По словам солдат, клиенты бывают очень довольны: "мы ведь в плане секса голодные — как машины работаем". Геи дежурят у казарм и военных училищ не только потому, что лишенный женского общества и сексуально озабоченный солдат легче идет на сближение, но и потому, что это особая порода мужчин, которую постоянно выводит армия. "Как может американский воин, агрессивный и хищный, стоять голым в душе перед мужчиной, о котором известно, что он овладевает другими мужчинами, без того, чтобы этот солдат-мужлан почувствовал себя как бы женщиной?" (Zeeland).

В образе матроса также закодирован чуть ли не весь спектр гомосексуальной фантазии: молодость, мужественная красота, особая эротическая аура, связанная с пребыванием в закрытом мужском сообществе, физическая сила, жажда приключений и романтика дальних странствий, элегантная форма и особая "матросская" расхлябанная, вихляющая, с подрагивающими бедрами походка. Как и в армии, в молодом мужском сообществе на корабле, особенно на военном корабле, который редко заходит в порты, накапливается сексуальная напряженность и чувство тоски по теплоте и участию. Поиски близости, теплоты и одобрения носят не чисто духовный или сугубо товарищеский характер, в них сквозит нечто телесное, физическое, плотское. Даже гетеросексуальные парни к собственному удивлению покидают нормы гражданской жизни, прибегая друг к другу в поисках близости и привязанности. Морские "бадди" это больше, чем закадычные друзья. "Стоит только протянуть руку (ставшую вдруг такой далекой и чужой), как натыкаешься тыльной стороной ладони или крепко обхватываешь пальцами теплый, вибрирующий, могучий, уже освобожденный от белья обнаженный член докера или матроса, застывшего в ожидании, сгорающего от нетерпения и желания запустить в гущу тумана поток своей спермы" (Жене).
^
Пансион
В древних обществах закрытые мужские сообщества (мужские дома, возрастные группы и т.п.) и связанные с ними обряды инициации были институционализированы и имели священное, сакральное значение. В жизни мальчиков группы сверстников играют значительно большую роль, чем в жизни девочек. Мальчики раньше отделяются как от родительской семьи, так и от общества взрослых мужчин, и имеют больше внесемейных обязанностей. Мальчишеские группы отличаются высокой внутригрупповой и межгрупповой соревновательностью, имеют выраженную иерархическую структуру и дисциплину. Кроме того девичьи группы обычно функционируют на основе принятых в данном обществе норм и правил, тогда как юношеские часто конфликтуют с ними, у мальчиков значительно больше антинормативного поведения, и взрослые считают это нормальным.

Неформальные однополые группы неизменно воссоздаются самими мальчиками как в школе (даже при совместном обучении), так и вне ее, а дети, замеченные в нарушении этих символических границ и в кросс-гендерном поведении, подвергаются стигматизации и дискриминации. Несмотря ни на какие педагогические усилия, специфические нормы мужского общения, языка и ценностей сохраняются и передаются из поколения в поколение. Верность своей группе — важнейшая нравственная ценность мальчиков и юношей. Именно в однополых группах сверстников мужчины вырабатывают тот специфический кодекс чести, на который они оглядываются (и иногда корректируют его) в последующей жизни.

Знаменитые на весь мир английские мужские аристократические школы (Итон, Харроу и др.) были интернатами, мальчики не только учились, но и жили вместе. Раздельное обучение, тем более разновозрастное и интернатное, всегда благоприятствует однополым влюбленностям и сексуальным контактам. В этих, по определению одного историка, «сексуальных концлагерях» гомоэротические традиции и нравы передавались из поколения в поколение. В однополых учебных заведениях, детских лагерях и интернатах сексуальные игры — явление массовое. В кадетских корпусах по ночам устраиваются чтения порнографических рассказов и на купленный в складчину приз происходят состязания по онанизму — кто раньше выстрелит спермой. О «питомцах английских закрытых среднеучебных заведений» Набоков говорит, что «после ночи гомосексуальных утех они должны мириться с парадоксальным обычаем разбирать древних поэтов в очищенных изданиях». Разговоры в спальнях и в классах были невероятно грязными. Там и сям обычно среди однолеток можно было видеть онанизм, взаимную мастурбацию, возню голых мальчиков в постели. Во всем этом не было ни утонченности, ни чувства, ни страсти, одна только животная похоть. «В течение всего моего детства и отрочества Табор был плавильным котлом желания и насыщения. Я горел всеми огнями ада в промискуитете, который не ослабевал ни на секунду ни в одной из двенадцати фаз, на которые наше расписание делило его: спальня, капелла, класс, столовая, спортплощадка, уборная, гимнастический зал, футбольное поле, фехтовальная школа, лестницы, комната отдыха, душевая. Каждое из этих мест было на свой лад самым-самым и сценой для двенадцати отдельных форм охоты и ловли. С первого же дня я был захвачен любовной лихорадкой, окунувшись в атмосферу колледжа, насыщенную зачатками мужественности» (Мишель Турнье). Весь тон отношений, направленных на эротику, нередко как система обращена против воспитателей, ибо им поручена обществом функция ее подавления. "Ты ведь знаешь, как постылый Наш начальник ко мне строг. В дортуары к нам он ходит Ежедневно по утрам. Всех хорошеньких выводит И осматривает сам; Жопы наши обнажает, Не пленяясь их красой, и всегда тут замечает, Кто с расширенной дырой; Не внимая оправданью, На диван велит он лечь, Своей собственною дланью Начинает тотчас сечь; Розгачами хлещет жопу, Любит часто он пажам Рисовать на ней Европу, Хотя грешен в том и сам" (Похождения пажа). Среди обследованных в начале 1960-х гг. учащихся английских школ-интернатов наличие гомосексуальных контактов признали 44 % и собственное участие в них — 28 % мальчиков, а среди учащихся дневных школ соответственно 18 % и 3%. В начале 1990-х гг. учившиеся в закрытых школах англичане имели в 2,5 раза больше гомосексуального опыта и в 3 раза больше генитальных контактов с мужчинами, чем учащиеся смешанных школ; в менее выраженной форме это типично и для женщин.

Первый приказ, который получил от одного из своих соучеников в 1817 г. будущий писатель Уильям Теккерей, как только он появился в школе, был: «Приди и трахни меня» (Come and fuck me). Жалобы на «грубость и животность в спальнях» — общее место многих школьных воспоминаний. Писатель Робин Моэм (1916-1981) рассказывает, что едва он устроился в своей комнате в Итоне, как пришел одноклассник, спросил, мастурбирует ли он, ощупал его половые органы, объяснился в любви и мгновенно уговорил отдаться; связь эта продолжалась два года.

В учебных пансионах мальчики из состоятельных семей "предоставлены сами себе. Едва оторванные, говоря фигурально от материнской груди, от ухода преданных нянек, от утренних и вечерних ласк, тихих и сладких, они хотя и стыдились всякого проявления нежности как "бабства", но их неудержимо и сладостно влекло к поцелуям, прикосновениям, беседам на ушко. Жажда семейной ласки, материнской, сестринской, нянькиной ласки, так грубо и внезапно оборванной, обратилась в уродливые формы ухаживания (точь-в-точь как в женских институтах "обожание") за хорошенькими мальчиками, за "мазочками"; любили шептаться по углам и, ходя под ручку, говорить друг другу на ухо несбыточные истории о приключениях с женщинами. Это была отчасти и потребность детства в сказочном, а отчасти проступавшая чувственность" (Куприн). А некоторым мальчикам просто нравилось своими сексуальными рассказами доводить соседей по комнате до коллективной мастурбации, а затем самому ходить между койками и задавать ритм — дирижировать.

Сексуальным контактам между мальчиками способствовала не только сексуальная депривация, но и многое другое: общие постели (в Харроу мальчики спали по двое до 1805 г.), отсутствие возможностей для уединения (в некоторых школах туалеты не запирались, а то и вовсе не имели дверей), публичные порки, которые осуществляли не только учителя, но и старшие ученики, и конечно же абсолютная власть старших над младшими. Эта власть была одновременно групповой (в школе всем распоряжался старший, шестой класс, и каждый старшеклассник мог приказывать любому младшекласснику) и индивидуальной. "Понимаете, в каждой спальне двенадцать мальчиков и в каждой есть префект — старший ученик, следящий за дисциплиной, — и он может делать всё, что ему заблагорассудится с тобой, а ты не можешь ничего с этим поделать. Он может вдруг велеть тебе пойти к нему в кровать и отсосать ему, вообще делать ему всё, что он захочет, просто так. Потому что он может побить тебя палкой, может сделать с тобой всё, что захочет, у него полный контроль над этой спальней" (West). Старшеклассник мог сделать младшего своим «фагом» (fag), слугой, который беспрекословно обслуживал хозяина, чистил его обувь, убирал постель и т. п. и за это пользовался его покровительством. Новички непременно становились "фагами" старшеклассников. Фаг — это прислужник, который обслуживал старшеклассника и выполнял любые его прихоти, но за это пользовался его покровительством. В английском языке слово "фаг" и производное от него "фагот" обозначали "гомик", "гомосек". Быть фагом авторитетного шестиклассника было почетно, а красивый фаг, в свою очередь, повышал престиж хозяина. В своей автобиографии сын богатого и властного лондонского врача Джон Аддингтон Саймондс (1840-1893) писал, что в Харроу «каждый симпатичный мальчик имел женское имя и был либо публичной проституткой, либо «сукой» (bitch) одного из старших учеников. «Сукой» назывался мальчик, отдававшийся другому для любви. Различные формы ухаживания («обожания», покровительства, заступничества) старших мальчиков за младшими, особенно хорошенькими («мазочками») присутствуют во всех учебных заведениях, впрочем, в виду скованности рамками приличий отнюдь не везде доходя даже до поцелуев. «Кроме этих дружеских отношений в военном училище были и любовные между старшим и младшим. Младший назывался "тюря" [SchoS] (производное от "втюриться в него"). Старшего надо бы звать "альфонсом", "сутенером" [Louis], но это слово было запретным под страхом многих розог, ибо мы не хотели, чтобы нежные отношения как-либо вышли наружу. Дело доходило до бурных объятий, горячих поцелуев, наконец до половых сношений. Для нас всё это было столь естественным, никто не думал о патологии или преступности; это было для нас чем-то само собой разумеющимся. Публично эти пары никогда не ходили вместе, только случайно их видели стоящими в коридорах или обменивающимися несколькими словами на лестницах. Обычно старший сначала спрашивал младшего, хочет ли тот стать его "тюрей", иногда получал согласие, но часто и отказ, если он был младшему несимпатичен. Лично я в четырнадцать с половиной, будучи младшим "терцианером", получил за восемь дней три запроса, но всем отказал, пока несколькими днями позже не пришел четвертый, которого я так долго ждал. Это был стройный почти белокурый старший "терцианер" с большими голубыми глазами и белым цветом кожи. Он сказал мне, что давно полюбил меня, но я тогда был еще недостаточно развит. Однако несколько дней назад он видел меня при купании. Я стоял на башне, он — внизу. Ветер играл моими красными несколько слишком широкими трусами, и несмотря на эту одежду он видел тогда меня совсем голым и заметил, что я теперь созрел для любви. Я ни минуты не колебался, потому что уже давно имел сильную склонность к нему. Мы обнялись и поцеловались. По меньшей мере раз в день мы виделись, а вечером он стоял у входа в нашу спальню, чтобы пожелать мне доброй ночи. Я нежно любил его и с ним согласился бы на всё» (Bluher). В юношеской среде все эти вещи обычно воспринимаются как игра или замена недоступных женщин.

Подростки попадают в эти сообщества в самом сексуально возбудимом возрасте, когда начинается бурное выделение половых гормонов, самопроизвольно возникает жгучий интерес к сексуальной сфере и все сексуальные проблемы приобретают для юнцов остроту и актуальность. К тому же это возраст, когда для подростка собственное достоинство и (по возможности) превосходство — ценность первейшей важности, жажда утвердить себя в общении, надежда на поддержку и одобрение, поиски друга — неимоверно актуальны. Совпадение этих интересов по времени само по себе ведет к возможности их объединения. Именно в этом возрасте, как пожар распространяются онанизм, взаимный онанизм, сексуальные игры, генитальные игры. Подростки и сами по себе более склонны к однополому общению — они чувствуют себя в нем раскованнее, более уверенно, смелее, а это создает некоторую почву для гомосексуального поведения и возможности для проявления гомосексуальных чувств. Ясно, что интернатские ситуации и среда — однополый мир, отделенность от взрослых, обзаведение закадычными друзьями, интимное общение — создают для этого наилучшие условия.

Именно здесь в чистом виде выступает та среда сверстников, из которой подросток черпает главную часть своей информации о сексуальной жизни. А информация в этой среде циркулирует как гетеросексуальная, так и гомосексуальная. Конечно, она несет на себе ценностную окраску: гетеросексуальная — положительную, гомосексуальная — негативную, сопряженную с презрением и насмешкой. Это несомненно действует на основную массу подростков. Но психологии подростков свойственна тяга к самостоятельности, независимости и известной оппозиции мнениям и оценкам взрослых и вообще окружающих, стремление хоть раз испытать самому запретные и отвергаемые обществом наслаждения. Многие подростки на это решаются. А уж далее это легко распространяется в одновозрастной и однополой среде: в этих делах доверие к сверстникам у них выше, чем к взрослым.

Мужские, тем более подростковые сообщества всегда отличаются жестокостью и повышенной сексуальностью. Английская школьная система, ориентированная на воспитание будущих лидеров, не только не пресекала, но сознательно культивировала агрессивную маскулинность. Центром всей школьной жизни были соревновательные спортивные игры (регби, футбол и т. д.), участие и успех в них определяли статус мальчика в школе и отношение соучеников значительно больше, чем учебные успехи. В спортивных играх была и своя эротика, удовлетворявшая мальчишескую потребность в телесных контактах. Силовые атлетические контакты считались несексуальными, но кто мог это гарантировать?

Культ групповой солидарности, товарищества и дружбы, часто имеющий неосознанную гомоэротическую окрашенность, красной чертой проходит через английскую, да и всякую другую, школьную историю. В бумагах французского министра полиции XVIII в. Морепа сохранилось забавное донесение, как из-за 10-летнего младшего сына княгини де Полиньяк, мальчика редкой красоты, на почве ревности жестоко подрались двое влюбленных в него 15-летних лицеистов, д'Ормессон и Каз. Конец этой истории неизвестен, скандал замяли. Но если первые влюбленности в девочек, возникновению которых благоприятствует совместное обучение, в дальнейшем перекрываются более серьезными взрослыми романами и становятся для юноши только вехами взросления и роста, то гомоэротические влюбленности, именно потому, что они большей частью остаются невостребованными и нереализованными, сохраняются в памяти как нечто совершенно особенное и невообразимо прекрасное, по сравнению с чем взрослая любовь к женщинам иногда кажется ничтожной.

В романах и повестях из школьной жизни XIX в. мальчишеская дружба и товарищество поэтизируются и романтизируются, их подспудный гомоэротизм можно уловить только в переписке, интимных дневниках и воспоминаниях. В позднейших школьных повестях, которые, как правило, автобиографичны, возникает и воспроизводится из книги в книгу один и то же конфликт между романтической дружбой-влюбленностью двух мальчиков и их телесной гомоэротикой. Причем противопоставляются не только разные типы отношений (благородные чувства героя контрастируют с животной похотью его одноклассников), но и разные уровни одной и той же дружбы. Пока между мальчиками нет физической близости, они могут считать свои взаимоотношения дружескими, нереализованные желания делают дружбу особенно страстной. Но как только возникает сексуальная близость, взаимоотношения переходят в разряд «неназываемого порока», после чего немедленно происходит охлаждение или разрыв, часто трагический.

Мистические братства предполагают совместные верования и совместные эмоциональные томления. Желание быть освобожденным от бесконечного круга рождений и смертей, быть свободным от страдания и страха смерти является центральным требованием для мистического братства в темный век материализма. Совместное участие в йоге, медитации и ритуале служит основанием для братства, действуя как всемогущая преобразующая энергия. «Существует братство тантристов, ожидающее рождения. Это братство пробудится с приближением конца века Кали. Признавая могущественный женский принцип жизни, братство тантры преобразует этот загрязненный мир. Тогда, в экстатический момент, когда один век трансформируется в следующий, те преданные последователи бескорыстного пути достигнут своей цели» («Каула тантра»).
^
• Педерастия
Хотя в Европе начиная с XVI в. педерастами называли всех занимающихся анальным сексом мужчин, в современной сексологии педераст — это «старший мужчина, имеющий анальное сношение с допубертатным мальчиком или с мальчиком в начальной стадии полового созревания» (партнер, выполняющий пассивную, рецептивную (лат. «рецепция» - принятие, восприятие) роль, педерастом не считается), а в русском уголовном жаргоне педерастами (педерами, педерасами, педиками, педрилами, пидарами, пидарасами) называют именно тех, кто выполняет рецептивную роль («опедерастить» — изнасиловать через задний проход), древние греки называли педерастией (греч. «paides» - дитя, ребенок, мальчик, «erastes» - горячо любящий, влюбленный) мужскую любовь к мальчикам-подросткам, которая могла включать различные ласки, но отнюдь не подразумевала анальную пенетрацию. «О дитя с взглядом девичьим, Жду тебя, ты же глух ко мне: Ты не чуешь, что правишь мной, — Правишь, словно возница!» (Анакреонт). Педерастия была одной из важнейших особенностей древнегреческой культуры и образа жизни, поэтому её часто называют «греческой любовью». Однако отнюдь не только лишь одни греки были чувствительны к красоте «незагрязнённой юности» мальчика, непрестанно восхищались его красотой, не могли оторвать глаз от его изящного тела, по сравнению с которым они казались себе смешными и безобразными, любовались его стройным телом, изящным лицом и чистой кожей, томностью, грацией и чувственностью его взгляда очень красивых глаз, не могли спокойно видеть его голых ног в коротких шортах и открытого ворота рубашки, терялись при встрече с ним наедине и хотели бы всегда лежать, любить или жить с нежным, но недостижимым и загадочным существом, одновременно близким и далеким, не причиняя ему обиды, боли, унижения, неприятностей и вреда. «За тобой хожу и ворожу я, От тебя таясь и убегая, Неотвратно на тебя гляжу я, — Опускаю взоры, настигая...» (Вячеслав Иванов).
*

Эромен и эраст, влюбленный мужчина и любимый мальчик. В "Птицах" Аристофана, один из героев жалуется: "Ты встречаешь моего сына в гимназии, когда он выходит из ванной, и при этом не обнимешь его, не скажешь ему ни слова, не возьмешь его в свои руки и даже не пощупаешь ему яички". Щупание, поглаживание мошонки с яичками мальчика отнюдь не являлось актом агрессии и насилия, это знак доверия и благорасположения, привествия и ободрения, приведения в гармонию его мыслей и чувств. Этот жест возможен только между мальчиком и тем, кому он всецело доверяет, будь то кто из членов семьи (папа, мама, бабушка, сестра, брат), знакомых или друзей. Когда мальчик грустен, расстроен, капризен, робок, уставший, рассержен, раздражен, мягко дотронься до его яичек, ласково и тихонечко погладь их, поиграйся с ними, покатай их, и настроение у мальчика поднимается, уравновешивается, становится благодушным и цельным. Жест может быть разнообразным. В иное время это может быть и началом интимной ласки мальчика. Но в любом случае, это жест умиротворяющий, успокаивающий, расслабляющий, приручающий и устанавливающий доверительные отношения. И, продемонстрированный с добрыми намерениями, вызывает ответные добрые, теплые, хорошие чувства и у обоих сторон, и у сторонних свидетелей. Самопроизвольная эрекция, которая при этом может возникать, отнюдь не означает сексуальное возбуждение и сексуальные намерения.

В мальчике взрослый бережет девичье, мальчишество становится воплощением вечного девичества. Но тяга к мальчикам это, как правило, еще и тоска по собственной юности. Тоска нередко на подсознательном уровне. Человек не понимает, почему его привлекают субтильные юноши, почему его возбуждает юное тело, почему он стремится находить все время чистых юношей, не испорченных и не отягощенных сексуальными контактами с женщинами (и с мужчинами). Взрослый мужчина может быть женат, иметь детей. И свои отношения с юношами он не считает изменой жене. Это почти братские отношения с партнером — отношение старшего брата к младшему. Нередко духовное сильнее, чем телесное в данных ситуациях.

«Что за бессмыслицу говорим мы о греках! Что мы понимаем об их искусстве, душою которого служит страсть к мужской обнаженной красоте! Только из-за этого почувствовали они и женскую красоту... Эротическое отношение мужчин к юношам было в недоступной нашему пониманию степени необходимой, единственной предпосылкой всего мужского воспитания, весь идеализм силы греческой натуры был направлен на это отношение, и, вероятно, никогда уже молодые люди не получали столько внимания и любви, такого культивирования их лучших качеств, как в шестом и пятом веках» (Фридрих Ницше, 1844-1900). «Когда он обернулся, Базини стоял перед ним нагишом. Он невольно сделал шаг назад. Внезапное зрелище этого голого, белого, как снег, тела, за которым красный цвет стен превращался в кровь, ослепило и потрясло его. Базини был хорошо сложен; в его теле не было почти ничего от мужских форм, в нем была целомудренная, стройная, девичья худощавость. И Терлес почувствовавал, как от вида этой наготы загораются белым пламенем его нервы. Он не мог уйти от власти этой красоты» (Роберт Музиль, «Душевные смуты воспитанника Терлеса», 1906). «Если страстное преклонение, хотя бы в самой чистой форме, направлено к женщине, оно бессознательно стремится к обладанию телом — к этому естественному символу самого тесного слияния. Но духовная страсть, привлекающая мужчину к мужчине, — какого выхода ищет она? Беспокойно бродит она вокруг предмета обожания, давая вспышки экстаза и никогда не находя полного удовлетворения. Всегда она струится, и никогда не высыхает ее источник; никогда она не насыщается, ибо природа ее — духовность» (Стефан Цвейг, «Смятение чувств», 1927).

С разговоров о древних греках и их священной любви к мальчикам нередко начинались совращения мальчишек "с помощью греков". Уж больно некоторые используют факт греческой педерастии не как данность, а почти как призыв — мол, ничего плохого в совращении нет. Греция... Повальное увлечение мальчиками... Знакомится некий взрослый с подростком, приводит домой и говорит, мол, а знаешь, вот в Греции — это было нормально, и начинает читать (рассматривать) книги о Греции, прочитывать серьезную лекцию на тему "Греция и однополые отношения". А потом начинается давление на психику. Древние греки были умными людьми? Умными! Они понимали толк в жизни? Понимали! Но если им нравилось, когда взрослый мужчина занимался интимными отношениями с подростками, да и самим подросткам это нравилось и, судя по литературе, делало их мужественнее, умней, серьезней, — давай (так говорил этот мужчина, обращаясь к гостю) попробуем! Ведь в этом нет ничего плохого. Давай попробуем. Тебе же будет приятно, ты узнаешь то, о чем многие слышали, но проходят мимо. А в жизни нужно многое попробовать. Я только дотронуть, поглажу, поласкаю... Не бойся. Тебе будет хорошо. Если тебе вдруг захочется прекратить, то мы тут же прекратим. Тебе налить еще вина? В Греции любили вино и мальчиков. В Греции взрослые передавали юношам мудрочть, силу. Я тоже хочу тебе сделать приятное. Не бойся. Так и приручают, совращают. А ведь совращение, растление, согласись, это ужасно. И это есть.

"Я называю педерастом мужчину, который, как указывает это слово, вовлекается в любовные отношения с юными пареньками. Я называю содомитом мужчину, желания которого адресованы к взрослым мужчинам. Я называю инвертом ("превращением") мужчину, который в комедии любви принимает на себя роль женщины и желает, чтобы им обладали. Эти три типа гомосексуалов не всегда четко различимы; вероятно, есть переходы от одного к другому; но чаще различия между ними таковы, что они испытывают глубокое отвращение друг к другу, отвращение, сопровождаемое осуждением, которое ни в коем случае не уступает тому, что гетеросексуалы свирепо высказывают относительно всех трех. Педерасты, одним из которых я являюсь, встречаются реже, а содомиты гораздо более многочисленны. Что же до инвертов, которых я вообще вряд ли встречал, мне всегда казалось, что они одни заслуживают упрека в моральной или интеллектуальной деформации и являются поводом для некоторых обвинений, обычно адресуемых ко всем гомосексуалам. Мы всего лишь те, кто мы есть; мы просто признаем, какие мы, не гордясь собой, но и не горюя из-за этого. А что такая любовь может возникнуть, что такие отношения могут сформироваться, то для меня недостаточно сказать, что это естественно; я утверждаю, что это хорошо; каждый из двоих находит в себе возбуждение, защиту, изменение; и я хотел бы узнать, для кого это более выгодно — для юноши или для старшего мужчины... Мне, не понимающему удовольствия иначе, как лицом к лицу, на началах взаимности и без насилия, часто, как Уитмену, достаточно самого мимолетного контакта" (Gide).

Никто не может ничему научиться у человека, которого не любит. Воспитание — это исключительно глубокое личное общение, где старший является одновременно наставником, другом и идеалом младшего и, в свою очередь, испытывает к нему чувства дружбы и любви. В этих условиях гомоэротическая дружба-любовь между мужчиной и мальчиком (юношей) становится уникальным и незаменимым институтом социализации. Дополняя то, чего не могли обеспечить другие социальные институты, такой «педагогический эрос» фокусирует в себе весь эмоциональный мир личности, требует духовной близости между учеником и учителем и становится исключительно значимым для обеих сторон, заслуживает большого уважения, если культура таких взаимоотношений проникнута самообладанием и выше всего ставится благородство. Хотя почти все мужчины рано или поздно женились и отнюдь не испытывали сексуального отвращения к женщинам (подавляющее большинство дошедших до нас предметов античной эротики — гетеросексуальные), отношения с мальчиками занимали особое место в их жизни, хотя, безусловно, истоки такой любви теряются в непрозримой мгле тысячелетий.

Почти все знаменитые афиняне классического периода имели эроменов, чьи имена сохранила история. Не пренебрегали они и случайными мальчиками. Афинский закон и моральный кодекс пытались ввести эти отношения в определенные, достаточно жесткие, рамки. Школы и палестры, где мальчики занимались спортом, тщательно охранялись, на ночь их должны были запирать. Сексуальное посягательство на свободнорожденного мальчика каралось смертью. Даже войти в класс без разрешения учителя, когда ученики занимались одни, было преступлением. «Педагогам», которым поручалась забота о мальчиках, вменялось в обязанность препятствовать домогательствам влюбленных. Но за взятку педагог мог закрыть глаза, а учителей физкультуры — педотрибов, у которых нагие мальчики постоянно были не только перед глазами, но и, в буквальном смысле слова, под рукой, нередко подозревали в совращении подопечных.

Поведение самих мальчиков подчинялось строгому этикету. Ухаживания льстили самолюбию мальчика, подтверждали его привлекательность и повышали социальный статус. Самые красивые мальчики пользовались в Афинах почти таким же почетом, как герои спорта. Но они должны были проявлять сдержанность и строгость, чтобы не оказаться «дешевкой». Мальчик, слишком легко или из корысти согласившийся, чтобы его ласкали, терял репутацию, и это могло помешать его будущей политической карьере. Некоторые афиняне вообще считали роль эромена сомнительной.

Древнегреческая педерастия — классический пример возрастно-структурированных отношений. В принципе эраст должен был быть старше эромена, но возрастная разница между ними могла быть незначительной, а само старшинство — социально-символическим. Педерастия рассматривалась как очень возвышенная форма образования. Как только красивый молодой мальчик завершал свое традиционное обучение, он мог быть поручен старшему мужчине, который затем принимал ответственность за его интеллектуальное развитие и образование. Это было действием любви, которая, согласно Сократу, представляла собой встречу на высшем уровне морального совершенствования.

Словом paides чаще всего называли мальчиков до 15 лет, но иногда возраст повышался до 18 лет. Переходный возраст от детства к взрослости в Афинах продолжался в среднем от 16 до 20 лет, но границы его были нечеткими. Юноши старше 18 лет назывались эфебами (отсюда — позднейший термин эфебофилия, сексуальное влечение к юношам). По свидетельству Платона и Аристотеля, половая зрелость у мальчиков наступала в 13-14 лет. До этого времени никакая сексуальная активность не поощрялась, Аристотель считал, что «физическое развитие молодых людей задерживается, если они совершают половой акт в период созревания семени», и предупреждал родителей о нежелательности подростковой мастурбации. "Расцвет мальчика делает его желанным, в 13 он восхитителен, в 14 расцвет его любви очень приятен, в 15 его обаяние непреодолимо, но 16 наиболее божественный из возрастов" (Straton, Anthologia Palatinus, XII, 4).

Хотя закона, формально запрещающего связи с маленькими мальчиками, в Афинах не было, обычай считал их недопустимыми. Верхнюю границу «эроменского» возраста греческие авторы связывают с появлением бороды и волос на теле, относя это к 21 году. Некоторые юноши стыдились появления усов и волос на ногах, опасаясь, что это уменьшит их привлекательность, и пытались сбривать их или выщипывать. Уговаривая несговорчивых мальчиков, поклонники нередко напоминали им о краткосрочности их обаяния. Практически же это было делом вкуса. Еврипид, по свидетельству Плутарха, продолжал любить своего возлюбленного Агатона и после того, как у того выросла борода, говоря, что у красивых мальчиков осень так же прекрасна, как и весна. Аристотель с восхищением описывает продолжавшийся всю жизнь союз фиванского законодателя Филолая и олимпийского атлета Диокла, которые вели общее хозяйство и были даже похоронены вместе. В таких же тонах Платон описывает в «Пире» взаимоотношения Павсания и Агафона.

Если разнополый секс, объектами которого были куртизанки или рабыни, часто изображался порнографически, во всех подробностях, включая фелляцию и анальную пенетрацию, то гомоэротические сцены, как правило, ограничиваются ухаживанием. Опираясь на эти изображения, некоторые исследователи полагали, что сексуальные контакты между эрастами и эроменами вообще ограничивались взаимной мастурбацией и трением друг о друга. Кто ж его знает... Но поскольку рецептивная позиция считалась для мужчины унизительной, ее не показывали публично. Речь ведь шла о свободнорожденных мальчиках, которые завтра станут полноправными гражданами. Примитивная вера в благотворное воздействие воспринимаемой спермы уступает здесь место убежденности в том, что возлюбленному передаются душевные качества воина и его опыт. Принято было дарить избраннику небольшие подарки. Родители мальчика одобрительно относились к ухаживанию воина за ним и гордились, что выбор пал на сына. На многих античных изображениях можно видеть бородатого воина, одной рукой треплющего мальчика за подбородок (типичный ласкательный жест древних греков), а другой ласкающего его гениталии. Обычно ласки завершались не анальным сношением, а сношением между бедер. Мальчик должен был, конечно, играть пассивную роль. Выросши, он сам найдет себе мальчика.Судя по изображениям, избирался мальчик, еще не достигший половой зрелости.

Очень богата греческая гомоэротическая лирика. Хотя большинство греческих поэтов одинаково усердно воспевали женщин и мальчиков, пол любимого существа, вопреки наивному суждению Энгельса, был им далеко не безразличен. Рассказывают, что когда Анакреонта спросили, почему он слагает гимны не богам, а мальчикам, он ответил: "Потому что они - мои боги".

Уже поэты архаического периода Архилох, Солон, Алкей, Анакреонт, Пиндар, Ивик, Феогнид в стихах, обращенных к конкретным мальчикам, выражают самые разнообразные оттенки любовных чувств — страсть и жажду обладания, чувство зависимости от любимого, ревность, жалобы, поучения, ласковые наставления. «Клеобула, Клеобула я люблю, К Клеобулу я как бешеный лечу, Клеобула я глазами проглочу» (Анакреонт).

В поэзии классического периода любовь одухотворяется, речь идет о слиянии не только тел, но и душ: «Душу свою на губах я почувствован, друга целуя: Бедная, верно, пришла, чтоб перелиться в него» (Платон).

В трагедиях Эсхила, Софокла и Еврипида однополая любовь практически отсутствует, но не потому, что она была чужда этим авторам (достоверно известно, что все они любили мальчиков), а потому что посвященные этой теме пьесы («Мирмидоняне» Эсхила и «Хрисипп» Еврипида) до нас не дошли. Зато эту тему всесторонне обсуждают философы.

Любовь к юношам, в описании Сократа и Платона, эмоционально столь же насыщенна и благородна, как любовь к женщинам, но значительно превосходит последнюю в степени духовности. Это не просто телесная страсть и жажда обладания, но и обмен высшими духовными ценностями. Хотя многие мужчины, по словам Сократа, любят мальчиков так же, как волки ягнят, такое чувство нельзя считать любовью. В истинной любви, уступая своему страстному поклоннику, юноша не просто отдается ему, но приобщается к его силе и мудрости. Такая любовь считается постыдной только там, где правят варвары. «Ведь варварам, из-за их тиранического строя, и в философии и в занятиях гимнастикой мнится что-то предосудительное» (Платон. Пир).

Взаимоотношения эраста и эромена, по афинскому канону, не столько неравны, сколько, асимметричны. Хотя зрелый мужчина социально стоит выше мальчика, любви которого он домогается, он не имеет над ним власти. В отношениях с эроменом он — зависимая сторона, почти раб. Он может, как тень, ходить за полюбившимся мальчиком, но не смеет даже объясниться ему в любви, пока тот не достигнет надлежащего возраста. Да и после этого решение принадлежит эромену.

Персонажи платоновских диалогов свободно обсуждают между собой плюсы и минусы однополой и разнополой любви, но стыдливо краснеют и немеют при встрече с любимыми. Вот как описывает Платон устами Сократа появление в палестре прекрасного юноши Хармида: «Я-то, мой друг, здесь совсем не судья: в вопросах красоты я совершенный неуч, почти все юноши в поре возмужалости кажутся мне красивыми. И все же он мне представился тогда на диво прекрасным и статным, и показалось, что все остальные в него влюблены — так они были поражены и взволнованы в момент его появления; многие же другие поклонники следовали за ним. Со стороны нас, мужчин, это было менее удивительно, но я наблюдал и за мальчиками, и никто из них, даже из самых младших, не смотрел более никуда, но все созерцали его, словно некое изваяние». Когда же Хармид сел рядом, продолжает Сократ, «мною овладело смущение и разом исчезла та отвага, с которой я намеревался провести.с ним беседу... Я узрел то, что скрывалось у него под верхней одеждой, и меня охватил пламень...» (Платон. Хармид, 154в-с, 155c-d. Платон, 1986, с. 297-299).

А что при этом чувствует мальчик? Греческие авторы по-разному отвечают на этот вопрос. По словам Ксенофонта, мальчик, в отличие от женщины, не разделяет сексуального удовольствия мужчины, он холодно и трезво смотрит на своего опьяненного желанием поклонника (Ксенофонт. Пир). В этой асимметричности видел главный недостаток педерастии и Овидий («Искусство любви»): «Я ненавижу, когда лишь один доволен в постели (Вот почему для меня мальчик-любовник не мил)».

Напротив, по мнению Платона (Федр), оба партнера получают награду за свое любовное неистовство. Просто их чувства неодинаковы, асимметричны, как и их роли: эраста влечет к мальчику страсть, которой эромен до поры до времени не знает. Мальчик «любит, но не знает, что именно. Он не понимает своего состояния и не умеет его выразить; наподобие заразившегося от другого глазной болезнью, он не может найти ее причину— от него утаилось, что во влюбленном, словно в зеркале, он видит самого себя; когда тот здесь, у возлюбленного, как и у него самого, утишается боль, когда его нет, возлюбленный тоскует по влюбленному так же, как тот по нему: у юноши это всего лишь подобие отображения любви, называет же он это, да и считает, не любовью, а дружбой. Как и у влюбленного, у него тоже возникает желание — только более слабое — видеть, прикасаться, целовать, лежать вместе, и в скором времени он, естественно, так и поступает. Когда они лежат вместе, безудержный конь влюбленного находит, что сказать возничему, и просит хоть малого наслаждения в награду за множество мук. Зато конь любимца не находит, что сказать; в волнении и смущении обнимает тот влюбленного, целует, ласкает его, как самого преданного друга, а когда они лягут вместе, он не способен отказать влюбленному в его доле наслаждения, если тот об этом попросит. Но товарищ по упряжке вместе с возничим снова противятся этому, стыдясь и убеждая» (Платон, 1970, с. 192).

Феогнид сравнивал мальчика с лошадью, с нетерпением ожидающей хорошего наездника. Однако старший и младший не должны меняться ролями. Именно поэтому связь взрослых мужчин считалась ненормальной. Афинянин, уличенный в сексуальной связи с другим мужчиной за деньги или другие материальные блага, лишался гражданских прав, не мог занимать выборную должность, выполнять жреческие функции, ни даже выступать в народном собрании или перед советом старейшин. Любые обвинения и намеки такого рода были крайне оскорбительны, особенно если дело усугублялось «пассивной» сексуальной позицией.

Вопрос был не в сексуальности, а в критериях маскулинности. Аристотель в «Проблемах физики» отмечает, что некоторые мужчины предпочитают рецептивную роль или же чередуют сексуальные позиции, получая от этого удовольствие. Но рецептивная позиция считалась оскорбительной для мужского достоинства.

Для понимания древнегреческого гомоэротизма очень важна расписная керамика. Из 20 тысяч дошедших до нас аттических ваз около 200 содержат эротические, в том числе гомоэротические, сюжеты: нагие мужские фигуры, которых гораздо больше, чем женских, сцены ухаживания мужчин за мальчиками, откровенно сексуальные сцены, оргии и т. п. В более ранних, так называемых чернофигурных вазах (560-500 до н. э.) сцены ухаживания за мальчиками обычно связаны с изображениями охоты и нередко сами напоминают преследование. В более поздних краснофигурных вазах (510-470 до н.э.) эрасты, как и эромены, помолодели, эраст уже не обязательно бородат, а эромен не напоминает преследуемого зайца. Принуждение и нажим сменяются изящным ухаживанием, действие переносится из леса в цивилизованную городскую среду, а мускулистая сексуальность, с акцентом на телесные действия, уступает место стыдливой и нежной «риторике желания».

Если разнополый секс, объектами которого были куртизанки или рабыни, не имевшие права на личное достоинство, изображается порнографически, во всех подробностях, включая фелляцию и анальную пенетрацию, то гомоэротические сцены большей частью ограничиваются ухаживанием. В разнополых сценах женщина всегда изображается в подчиненной, а мужчина — в господствующей позиции. В гомоэротических сценах мальчик обычно стоит прямо, а мужчина склоняет перед ним голову и плечи. Типичная поза ухаживания: эраст протягивает одну руку к гениталиям эромена, а другой рукой ласкает его подбородок. Опираясь на эти изображения, некоторые исследователи полагали, что сексуальные контакты между эрастами и эроменами вообще ограничивались взаимной мастурбацией и интерфеморальным (между бедер) трением друг о друга или что другие формы сексуального контакта просто не изображались.

Фактически, наряду со сценами, где возбужден только мужчина, есть и такие, где у мальчика тоже есть эрекция. В некоторых сценах юноша сам привлекает к себе мужчину. Кроме того, жест, когда мальчик держит эраста за руку, который искусствоведы трактовали как отталкивание, скорее служит выражением нежности, как и в гетеросексуальных отношениях. Однако принцип уважения к свободному мальчику, будущему гражданину, запрещал изображать его в рецептивной «женской» позиции, хотя это фактически имело место. Мальчик может любить мужчину, но не должен любить секс с мужчинами, потому что это означало бы, что ему нравится рецептивная позиция, которая для мужчины унизительна. Важно не то, что люди делают в постели, а то, как об этом говорят публично.

После того как однополая любовь утратила свои инициальные компоненты и переместилась из общественной жизни в частную, она стала более тонкой, индивидуальной, психологически разнообразной, но одновременно — морально проблематичной. В Афинах легально существовала мужская проституция и даже публичные дома. Свободнорожденный афинянин не мог заниматься этим ремеслом, в случае продажи мальчика для оказания кому-либо сексуальных услуг покупатель наказывался так же строго, как продавец. Но на военнопленных, метеков и иностранцев запреты не распространялись. Простые, бедные и не особенно просвещенные люди часто относились к педерастии подозрительно, как к причуде богатых и знатных, угрожающей семейному очагу.

В комедии Аристофана «Облака» «Правда» ностальгически вспоминает хорошо воспитанных мальчиков прошлого, которые сидели на песке, чинно вытянув ноги: «А вставали и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных очертания прелестей юных своих на нечистый соблазн не оставить». Это заставляет защитников педерастии подчеркивать ее воспитательное значение, «педагогический эрос»: «Величайшее счастье для того, кто желает из любимого мальчика сделать себе хорошего друга, это то, что ему и самому необходимо стремиться к добродетели» (Ксенофонт. Пир).

Юный красавец Алкивиад, по которому сходили с ума чуть ли не все афинские мужчины и женщины, рассказывает, как он пытался соблазнить старого Сократа и, оставшись с ним ночью наедине, признался в своей готовности отдаться. Когда Сократ прикинулся непонимающим, самоуверенный юноша сам залез к нему в постель, «лег под его потертый плащ и, обеими руками обняв этого поистине божественного, удивительного человека, пролежал так всю ночь». Но «...несмотря на все эти мои усилия, он одержал верх, пренебрег цветущей моей красотой, презрительно посмеялся над ней.... Ибо, клянусь вам всеми богами и богинями, — проспав с Сократом всю ночь, я встал точно таким же, как если бы спал с отцом или со старшим братом» (Платон. Пир).

Позднейшие греческие авторы относились к этому рассказу скептически, считая, что он был нужен только для самооправдания. По словам Биона, если Сократ «желал Алкивиада и воздерживался, то это глупость, а если не желал его и воздерживался, то в этом нет ничего особенного» (Диоген Лаэртский). По мнению Псевдо-Лукиана, «и Сократ был любовником, как всякий другой, и Алкивиад, когда лежал с ним под одним плащом, не встал нетронутым... Мне мало смотреть на возлюбленного и, сидя напротив, слушать его речи; любовь создала Целую лестницу наслаждений, и зрение в ней — только первая ступень...» (Две любви).

Сам Платон в конце жизни, явно по политическим мотивам, писал, что вообще «мужчины не должны сходиться с юношами, как с женщинами, для любовных утех», потому что «это противоречит природе» (Платон. Законы). В его идеальном государстве допускаются ласки и поцелуи между мужчинами и мальчиками, но одновременно существует «закон о том, чтобы соитие, предназначенное для деторождения, происходило лишь сообразно природе. От мужского пола надо воздерживаться и не губить умышленно человеческий род: не надо также ронять семя на скалы и камни, где оно никогда не пустит корней и не получит естественного развития». По мнению философа, такая «победа над удовольствиями» сделает человеческую жизнь блаженной».

Сомнения педагогического и этического порядка высказывает и Аристотель. Хотя сама по себе педерастия для него совершенно нормальна и естественна, философ обеспокоен возможностью совращения мальчиков. Чтобы избежать его, в своей «Политике» он рекомендует воспитывать мальчиков до 7 лет дома, не давать подросткам смотреть непристойные картины и скульптуры, за исключением религиозных, не позволять им посещать слишком вольные театральные представления и т.д.

Для поэтов и философов эпохи эллинизма любовь к мальчикам — дело сугубо индивидуальное. Сравнивая, вслед за Платоном, достоинства и недостатки любви к женщинам и к мальчикам, Плутарх признает их, в отличие от Платона, равноценными. Осуждая грубость древнейшей критской и фиванской педерастии и предпочитая более утонченные отношения классической эпохи, он осуждает также сексуальные связи с мальчиками-рабами; по его мнению, это не любовь, а просто спаривание, «как с женщинами».

По мнению автора знаменитой книги «Толкование снов» Артемидора из Далтиса (II в. н. э.), все зависит от того, что, с кем и как ты делаешь. В отличие от Фрейда, истолковывающего любой сон в сексуальных символах, Артемидор переводит сексуальные знаки в социальные. «Нормальные сношения», которые хорошо видеть также и во сне, — это сношения с женой, любовницей или рабом, независимо от его пола. Но во всех этих случаях мужчина должен занимать «верхнюю», активную позицию. Главное — даешь ты или получаешь? Если во сне тебя «трахает» старший и более богатый мужчина, это хорошо, потому что получать от таких людей — нормально. Если же это делает младший или бедный, независимо от возраста, сон плохой, потому что таким людям принято давать. Заниматься сексом со своим рабом, независимо от его пола, хорошо, потому что раб — собственность спящего. Зато если свободного мужчину во сне «трахает» раб, это очень плохо и свидетельствует о презрении со стороны раба. Такая же плохая примета, если это проделывает брат, независимо от его возраста, или враг.

Отношение эллинистических авторов к однополой любви зависит главным образом от их отношения к чувственности. Философы, признающие право человека на удовольствие, обычно, с теми или иными оговорками, признают и правомерность любви к мальчикам, которая кажется им более рафинированной. По словам Псевдо-Лукиана, «самцы львов не живут друг с другом — но ведь они не занимаются и философией. Не сходятся друг с другом медведи-самцы — но ведь им неведома вся красота дружбы. А человеческий разум и знания, из частных опытов выбрав лучшее, признали любовь к мальчику самой верной» (Две любви). Для тех же, кто отрицает чувственные радости, педерастия неприемлема. По словам Плотина (204-270), истинные мыслители одинаково презирают красоту мальчиков и женщин.

Греческие авторы по-разному объясняли происхождение однополой любви. По легенде, рассказанной Платоном (Пир), первоначально на земле кроме мужчин и женщин жили двуполые существа-андрогины, но затем боги разрезали всех людей пополам, так что каждый теперь обречен искать свою прежнюю половинку, ибо «любовью называется жажда целостности и стремление к ней». При этом мужчины, представляющие собой половинку прежнего андрогина, охочи до женщин, а женщины андрогинного происхождения падки до мужчин. Женщины, представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их привлекают другие женщины. «Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные... В зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен».

Платоновское объяснение можно назвать эссенциалистским: эротические влечения индивида определяются его природными свойствами. Но у греков были и свои «конструктивисты», которые считали педерастию историческим институтом и даже называли имена конкретных людей, которые легализовали, изобрели или «ввели» ее (Ликург в Спарте, Солон в Афинах).

О том, кто, когда и почему (или для чего) институционализировал древнегреческую педерастию, спорят и современные историки (Bremner, 1980; Sergent, 1986; Dover, 1988). Одни считают ее частным случаем обрядов мужской инициации. Другие полагают, что ее принесли в Грецию первые индоевропейцы, кельты. Третьи — что ее создали пришедшие с севера дорийские племена. Четвертые утверждают, что педерастия возникла на острове Крит, затем распространилась на Спарту, а потом по всей Греции. Возникновение института педерастии соответственно датируется то доисторическими временами, то периодом между 2000 и 1500 гг. до н.э., то VIII в. до н. э., то серединой VI в. до н. э.

Так же разнообразны взгляды на причины возникновения и социальные функции древнегреческой педерастии. Одни историки выводят ее из общих свойств мужских союзов, нуждавшихся в поддержании мужской групповой солидарности и соответствующем воспитании мальчиков. Другие апеллируют к особенностям полового и сексуального символизма (одухотворение путем осеменения). Третьи видят в педерастии средство снижения рождаемости и борьбы с перенаселением; еще Аристотель (Политика) писал, что критский законодатель «в целях отделения женщин от мужчин, чтобы не рожали много детей, ввел сожительство мужчин с мужчинами». Четвертые считают педерастию особым институтом социализации юношества и средством эмоциональной разрядки конкуренции мужчин-сверстников.

Споры эти весьма серьезны. Ученые, которые считают древнегреческую систему инициации заимствованной у других народов, полагают, что гомосексуальный акт был ее изначальным элементом, который сохранился даже после того, как сами мужские инициации исчезли, так что отсутствие упоминаний о нем в гомеровском эпосе — следствие культурных условностей. По мнению Довера, наоборот, гомосексуальность возникла в самом греческом мире, охватив его целиком в конце VII в. до н. э., после чего поэты перетолковали старые мифы в гомоэротическом духе и сочинили новые легенды, приспособленные к вкусам, интересам и верованиям современного им общества.

Вряд ли кто-нибудь ответит на эти вопросы однозначно. Безусловно, тут есть определенная эволюция. В архаической Греции педерастия была, по-видимому, институционализирована как некое звено, элемент социальной структуры. В классический период (490-338 до н. э.) она утрачивает свои инициальные, сакральные компоненты, становится из обязательной — факультативной, но остается в сфере публичной жизни, как «педагогический эрос». К концу классического периода и в эпоху эллинизма однополые любовные отношения, не связанные с институтом брака, становятся делом личного усмотрения и рассматриваются главным образом как эротические.

Но был ли этот процесс развития единообразным? Если даже соседние папуасские племена имеют не совсем одинаковую сексуальную культуру, можно ли отказать в индивидуальности греческим городам-государствам (полисам)?

Первые дошедшие до нас документальные свидетельства о греческой педерастии относятся к середине VIII в. до н. э. На острове Санторин, перед храмом Аполлона, сохранились многочисленные надписи такого типа: «Федипид совокупился, Тимагор и я, Эмфер, совокупились». «С помощью Аполлона Дельфийского Кримон совокупился здесь с мальчиком, братом Батикла», «Кримон совокупился здесь с Амотионом» и т. п. Для чего были сделаны эти надписи, мы не знаем. Одни ученые приписывают им сакральное, религиозное значение: молодые люди стремились увековечить важное для них событие сексуальной инициации. Другие считают их шутливо-порнографическими: Кримон просто хочет оскорбить Батикла, сообщая всему миру о том, что он «трахнул» его младшего брата.

Древнейшие описания институционализированных гомосексуальных отношений относятся к Криту и Коринфу VII в. до н. э. Там существовал обычай похищения мальчика-подростка взрослым мужчиной, который вводил его в свой мужской союз, обучал воинскому мастерству, после чего мальчик, вместе с подаренным ему оружием, возвращался домой.

В описании Страбона (География) это происходило так. Минимум за три дня до намеченного срока влюбленный оповещал своих друзей о намерении похитить некоего мальчика. Если друзья находили этого мальчика недостойным любви, они могли его спрятать или как-то иначе воспрепятствовать похищению, но это делалось только в крайнем случае и было весьма оскорбительно для мальчика. В большинстве случаев друзья влюбленного собирались группой и помогали ему осуществить свой замысел. Если семья мальчика считала эраста достойным, похищение было условным, символическим, если нет — приходилось применять силу. В принципе этот обычай мало отличался от широко аспространенного у народов мира брака посредством мыкания. Только место девушки-невесты занимает мальчик-подросток, которого увозили на два месяца в горы, де эраст не только спал с ним, но и обучал воинскому астерству. С мальчиком-эроменом обращались весьма уважительно, а когда срок обучения заканчивался, эраст вручал ему три ритуальных подарка: воинское снаряжение, кубок и быка, которого мальчик тут же приносил в Жертву Зевсу, приглашая всех участников приключения принять участие в трапезе, во время которой мальчик должен был публично сказать, доволен ли он своими отношениями с любовником, не применял ли тот силу, не был ли груб и т.д. Отношения между эрастом и эроменом считались священными и почетными, а инициированный мальчик отныне начинал носить мужскую одежду и полностью освобождался из-под опеки женщин.

Хотя эти обряды похожи на меланезийские ритуалы «осеменения мальчиков», в отличие от сравнительно безличных меланезийских ритуалов, где сексуальных партнеров назначали старейшины или жрецы, древнегреческая педерастия индивидуально-избирательна и подразумевает не столько инсеминацию мальчика, которая нигде прямо не упоминается, сколько его одухотворение и воспитание.

В Элиде кроме обычных воинских и спортивных состязаний между мальчиками проводились специальные конкурсы красоты. В Мегаре особо почиталась память Диокла, который в битве спас своего эромена ценой собственной жизни; ежегодно в начале весны мегарские юноши собирались у могилы Диокла и соревновались за право поцеловать его статую; победитель возвращался к матери увенчанный венком.

В древних Фивах существовал особый «священный отряд» из 300 любовников, который считался непобедимым, потому что, как писал Ксенофонт (Киропедия), «нет сильнее фаланги, чем та, которая состоит из любящих друг друга воинов». Обнаружить страх перед лицом возлюбленного, не говоря уже о том, чтобы бросить его в бою, было неизмеримо страшнее смерти. По словам Плутарха (Лелопид), «родичи и одноплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплоченный взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются друг подле друга». В битве против македонцев при Херонее (338 до н. э.) все эти воины погибли, но ни один не сбежал и не отступил.

В воинственной Спарте каждый мужчина принадлежал к определенному возрастному классу, членство в котором определяло его права и обязанности. Право на женитьбу занятые войной мужчины получали довольно поздно, да и после этого много времени проводили вне семьи. Сексуальные связи с незамужними женщинами были строго запрещены. Единственным средством сексуальной разрядки были отношения с мальчиками. Спартанские мальчики от 7 до 17 лет воспитывались не в семьях, а в собственных возрастных группах. Огромное значение придавалось гимнастическим занятиям, причем юноши и девушки тренировались голыми, натирая тело оливковым маслом. Каждый «достойный» мальчик от 12 до 16 лет должен был иметь своего эраста, воинская слава которого распространялась и на его эромена. Эрастами были, как правило, неженатые мужчины от 20 до 30 лет. По словам Плутарха (Ликург), «и добрую славу и бесчестье мальчиков разделяли с ними их возлюбленные». Если эромен проявлял трусость на поле боя, наказывали эраста. Между прочим, в отличие от большинства греков, спартанцы верили, что вместе со спермой мальчику передается мужество его возлюбленного. Мужчина, уклонявшийся от почетной обязанности воспитания эромена, наказывался. Этот союз почитался как брачный и продолжался до тех пор, пока у юноши не вырастала борода и волосы на теле.

Индивидуальной любви, ревности и соревнования между мужчинами за какого-то особенно привлекательного мальчика, если верить Плутарху, в Спарте не было, несколько мужчин могли сообща воспитывать любимого мальчика. На первом плане стояли интересы не отдельной личности, а общества. Поскольку спартанское общество отличалось воинственностью и соревновательностью, отношения между эрастами и эроменами в какой-то мере смягчали нравы, помогая устанавлению более теплых и персонализированных связей между мужчинами, а также формированию замкнутой политической элиты.

История Спарты знает немало трогательных историй о любви и взаимной преданности эрастов и эроменов, многие из них оставались близкими друзьями на всю жизнь. Последний спартанский царь Клеомен III, потерпев в 219 г. до н.э. военное поражение и оказавшись с группой приверженцев в безвыходном положении, решил покончить дело коллективным самоубийством, но велел своему эромену Пантею дождаться, пока не умрут все остальные. Подойдя к бездыханному телу царя, Пантей уколол его в ногу и увидел, что лицо Клеомена дернулось. Юноша обнял своего возлюбленного, сел рядом с ним и стал ждать. Когда все было кончено, Пантей поцеловал Клеомена и закололся на его трупе.

Если спартанская педерастия связана главным образом с воинскими делами, то в Афинах сильнее звучат гражданские мотивы. В отличие от Спарты, в Афинах педерастия была не обязанностью, а привилегией. Она была узаконена в начале VI в. до н. э. Солоном, который, по преданию, был влюблен в Писистрата и издал закон, запрещающий рабу натираться маслом для гимнастических упражнений и любить мальчиков. Он ставил это в число благородных, почтенных занятий. Раб не имел права любить свободного мальчика и преследовать его своими домогательствами, за это полагалось 50 ударов палкой публично, а в некоторых случаях — смертная казнь.

Первоначально мужская любовь ассоциировалась в Афинах главным образом с воинской доблестью и гражданскими добродетелями. Ее культовым воплощением стал образ героев-любовников Гармодия и Аристогитона. Прельстившись красотой юного Гармодия, младший брат правившего в это время тирана Гиппия Гиппарх попытался ухаживать за юношей, а получив отказ, грубо оскорбил его сестру. Чтобы смыть оскорбление, молодые люди составили заговор для свержения тиранов (514 г. до н. э.). Им удалось убить Гиппарха, но Гиппий ускользнул. Гармодий был убит на месте, а Аристогитон умер под пытками, не выдав ни одного из своих сообщников. Когда несколько лет спустя Гиппий был свергнут, Гармодий и Аристогитон стали символом борьбы за свободу и демократию и были первыми людьми, которым благодарные сограждане в 506 г. до н. э. поставили статую на центральной площади города.

Однополая любовь имела и важные психологические функции. Характерный для афинского общества дух соревновательности, одинаково сильной и в спорте, и в политике, порождал напряженную потребность в эмоциональном тепле и самораскрытии. В общении с кем мог афинянин удовлетворить эту потребность?

С женой? Приниженное социальное положение афинской женщины делало это невозможным. Принцип мужского верховенства последовательно проводился во всех сферах общественной и личной жизни. В древнегреческой культуре очень сильны мотивы мизогинии, неприязни к женщинам и страха перед ними. Поэт Семонид (VII в. до н.э.) на девять отрицательных женских типов называет только один положительный. По словам другого поэта, Гиппонакта (около 540 г. до н. э.): «Два дня всего бывают милы нам жены: В день свадьбы, а потом в день выноса тела».

Афинский брак не был любовным союзом. Ни страстной любви, ни дружбы супружество не предполагало. Жена, которая по возрасту часто годилась супругу в дочери, была хозяйкой домашнего очага и матерью его детей, но практически не покидала женской половины дома и не участвовала ни в каких мужских занятиях. Кроме законной жены афинянин мог посещать проституток и, в редких случаях, поддерживать постоянные близкие отношения с высокопоставленными и образованными гетерами. Но психологической близости и тут большей частью не возникало из-за коммерческого характера отношений и различия мужского и женского миров. Идея равенства полов глубоко чужда древнегреческой культуре.

Невозможна была и интимная близость между отцами и детьми. Мужчина-афинянин проводил дома очень мало времени. До шести лет дети воспитывались в женской половине дома, под опекой матерей. Затем мальчиков отдавали в школу, где их обучали специально подготовленные рабы-педагоги. Отцовская власть в семье была абсолютной, но отцы мало общались с сыновьями, а жесткая семейная дисциплина порождала психологическую отчужденность и напряженность. Проблема отцов и детей в классических Афинах была весьма острой.

Школа? Древнегреческая теория воспитания, «пайдейя», не знает понятия формального обучения, более или менее безличной передачи знаний и навыков. Педерастия и стала единственной отдушиной для афинского мужчины, удовлевторяющей его потребность в эмоциональном тепле и самораскрытии.

Если в классической Греции педерастия была частью публичной жизни, потому что уходила своими корнями в древние традиции мужских союзов и инициации, а затем была облагорожена философским «педагогическим эросом», то в Риме не было ни того, ни другого.

Хотя, по мнению ряда ученых, у древних этрусков, которым наследовали римляне, когда-то существовали предполагавшие гомосексуальные контакты мужские инициации, они отмерли слишком рано, чтобы римляне успели их унаследовать. Царский и ранний республиканский Рим был сельским консервативным обществом, на социальную структуру которого наложилась затем мощная военная организация, требовавшая от граждан строгой дисциплины и порядка.

Главным институтом социализации детей здесь была семья, которая считалась основной ячейкой общества. Той социальной базы для институционализации мужских гомоэротических интересов, какой в Греции были мужские союзы, а затем гимнастические залы, палестры, в Риме тоже не существовало. Иным было и древнеримское отношение к телу и эмоциям. Римляне времен Республики были гораздо стыдливее греков, они не допускали публичной наготы. Знаменитые римские бани, единственное место, где римляне общались нагими, предназначались исключительно для расслабления и удовольствия.

Римское понятие любви также отлично от греческого. Греки классического периода поэтизировали любовные чувства, на кого бы они ни были направлены. Напротив, многие влиятельные римские философы, например Марк Туллий Цицерон, считали любовь расслабляющей и опасной, римские медики доказывают, что сексуальные излишества ослабляют силы и подрывают здоровье мужчины. Из принципа подчинения личного общественному выводилась необходимость беречь «сексуальную энергию» и проповедь сублимации, возгонки и трансформации всего, что кажется антиобщественным. Наконец, римляне гораздо строже и последовательнее греков разграничивают сферы и понятия публичной и частной жизни.

Если в архаической и классической Греции любовь к мальчикам считалась мужественной и пользовалась уважением, то в Риме она ассоциировалась с женственностью и считалась культурно чужеродной. Консервативные римляне времен поздней Республики и Империи считали «греческую любовь» проявлением разложения. Ее носителей обозначали исключительно греческими словами (paidico, pathicus, catamitus, cinaedus), причем все они имели отрицательный, оскорбительный смысл, подразумевая изнеженность, женственность, пассивность. Мужчину называли «кинедом» или «патиком» не столько потому, что он спал с другими мужчинами, сколько потому, что он не обладал мужскими телесными или поведенческими качествами. Рецептивная роль в постели — лишь одно из проявлений общей женственности кинеда, который чувствует и поступает, как женщина. Пол сексуального партнера по сравнению с этим не имеет значения.

Это не значит, что однополой сексуальности в Риме не было, или что ее преследовали, или что она была импортирована из Греции. Наоборот, она распространялась очень широко, но это была совершенно другая сексуальность. Если в Афинах это была привилегия свободных людей, то в Риме его законными объектами считались только зависимые, подчиненные лица, — рабы и проститутки, стоявшие вне официального общества. Принятый в середине III в. до н.э. закон Lex Scatinia (или Scantinia), который некоторые историки трактовали как антигомосексуальный, на самом деле запрещает только такие гомосексуальные действия, объектом которых является свободнорожденный мальчик.

Свободнорожденный мальчик любого возраста был табу. Греческий мальчик, за которым ухаживал прославленный воин или политический деятель, чувствовал себя польщенным. Для юного римлянина и его семьи это было бы оскорблением. Свободнорожденные римские мальчики и юноши носили на шее специальные амулеты — буллы, одна из функций которых, по Плутарху, состояла в том, чтобы все видели, что этот мальчик не может быть объектом сексуальных посягательств. Ни в какой момент своей жизни и ни в какой социальной ситуации римлянин не должен был чувствовать себя объектом. Совращение свободнорожденного мальчика наказывалось смертью.

Зато с рабами можно было делать все, что угодно. Одним нравились юные мальчики, другие предпочитали молодых атлетов. Единственное, чего следовало безусловно избегать, — это рецептивной позиции. По словам Сенеки-старшего, отца философа, для свободного мужчины рецептивная роль — позор, для раба — самый безусловный долг по отношению к хозяину, а для вольноотпущенника — добровольная моральная обязанность.

Нормативная и бытовая римская эротика подчеркнуто бисексуальна: важен не пол партнера, а то, какое удовольствие он доставляет. Однако гомоэротические наклонности, независимо от способа их удовлетворения, никогда не считались в Риме достоинством. Народный трибун Гай Гракх в 124 г. до н. э. хвастался (и современники подтверждают правдивость его слов), что никакие красивые мальчики не дежурят у его штаба и молодые солдаты в его шатре пользуются большим уважением и безопасностью, чем где бы то ни было.

Обвинения в гомосексуальных связях были стандартными приемами римской политической риторики для дискредитации политических противников. Гай Юлий Цезарь одинаково любил и женщин, и юношей и был, по ироническому выражению Куриона-старшего, «мужем всех жен и женой всех мужей». Обвинения в сексуальной связи с дядей и другими влиятельными мужчинами выдвигались и против юного красавца Октавиана Августа, который, по словам его политического соперника Марка Антония, добился усыновления дядей ценою собственного бесчестья; женственная внешность Октавиана увеличивала правдоподобие таких обвинений. Впрочем, Цицерон обвинял в том же грехе и самого Марка Антония, который в юности якобы был катамитом Куриона. Цицерон был в этом отношении особенно циничен: когда речь шла о его друзьях, Цицерон их защищал, подчеркивая, что это не преступление, а становясь обвинителем, вываливал на стол целый ворох сплетен.

Гомоэротизм и бисексуальность занимают важное место в древнеримской литературе. В комедиях Плавта (250—184 до н. э.) сексуальное влечение к юным рабам изображается как совершенно естественное и нисколько не постыдное. Большинство римских поэтов заявляют, что готовы любить как женщин, так и мальчиков, для них это только вопрос предпочтения (впрочем, не следует принимать художественные образы за автобиографии).

Страстная любовь Гая Валерия Катулла (87-54 до н. э.) к прекрасной Лесбии не помешала ему посвятить 4 стихотворения своей неразделенной любви к юноше Ювенцию. В других стихотворениях Катулл угрожает некоему Аврелию, который пытался отбить у поэта «его» мальчика, хвастается, как ему удалось сексуально овладеть соперником, отбившим у него любовницу, язвительно издевается над женственными «патиками» и т.д. Тибулл (50-17 до н. э), отчасти предвосхищая Овидия, сочинил стихотворное руководство по обольщению мальчиков, но его собственный опыт по этой части оказался не очень удачным: поэт жалуется на неразделенную любовь к юноше Марату, который предпочел ему более богатого поклонника. Проперций (47-15 до н. э.) влюблен в женщину, но в грустную минуту желает своим врагам любить женщин, а друзьям — мальчиков, педерастия — «спокойная река, где не бывает кораблекрушений: что может произойти в таком узком пространстве?»-.

У Квинта Горация Флакка (65-8 до н. э), который жил и умер холостяком, есть «тысяча страстей для девушек и тысяча страстей для мальчиков», но эти страсти довольно спокойные. Другу, переживающему любовную драму, поэт советует утешиться в объятиях юной рабыни и раба, избегая сильной привязанности к ним. Хотя Гораций часто описывает красивых молодых рабов, женщины у него явно на первом месте. Зато его нежные послания к друзьям позднейшие авторы иногда (без достаточных оснований) считают гомоэротическими.

Хотя мифологические образы однополой любви (Орфей, Ганимед, Аполлон и Гиацинт, Нарцисс и др.) из «Метаморфоз» Овидия (43 до н. э.-18 н. э) стали источником вдохновения для позднейшей гомоэротики, сам поэт недвусмысленно предпочитал женщин. Напротив, болезненный и застенчивый холостяк Вергилий (70-19 до н. э.) любил исключительно юношей, особенно воспитанных им мальчиков-рабов Цебеса и Александра. Цебес в дальнейшем сам стал поэтом, а Александра Вергилий изобразил в своей второй эклоге под именем пастуха Алексиса, в которого безответно влюблен другой пастух, Коридон. Образы друзей-любовников встречаются в «Энеиде». Поскольку в Средние века Вергилий был самым популярным античным поэтом (недаром Данте выбрал его своим проводником по аду и чистилищу), эти образы оказали огромное влияние на развитие гомоэротической культуры, а имя «Коридон» стало нарицательным.

Много забавных гомоэротических шуток и намеков содержат сатиры Марциала (40-102) и Ювенала (60-127). Жестоко высмеивая женоподобных юношей и мужеподобных лесбиянок, оба поэта нисколько не стесняются собственных гомоэротических приключений. Впрочем, стихи не следует принимать за автобиографии. По словам Марциала, когда похоть горяча, все равно, кто под рукой — девочка или мальчик; ему нравится «дешевая и легкая любовь», однако даже самая лучшая женщина не может в постели заменить мальчика: «С мальчиком нас захватив, ты, жена, беспощадно бранишься И говоришь, что его можешь ты мне заменить. Сколько твердила о том шалуну-громовержцу Юнона! Но продолжает лежать он с Ганимедом своим. Гила герой-Геркулес сгибал, позабывши о луке — А у Мегары, скажи, нечего было сгибать? Дафна-беглянка совсем замучила Феба, но все же Мальчик Эбалий ему страсти огонь потушил. Хоть Брисеида во всем покорялась внуку Эака, Друг безбородый его все же был ближе ему. Брось же, прошу я тебя, ты мужское смешивать с женским И убедись, что жена может лишь женщиной быть».

Любовные стихи к мальчикам писал и автор «Золотого осла» Апулей. Гомосексуальной тематики касаются многие позднегреческие и римские романы. Например, Ахилл Татий в романе «Левкиппа и Клитофонт» (III в. н. э.) вкладывает в уста одного из персонажей следующий текст: «Все у женщин поддельно, и речи их, и красота. Если женщина поначалу и кажется красивой, то это лишь вследствие многочисленных притираний. Вся ее красота— это мирра, крашеные волосы и прочие выдумки. Если же лишить ее всех этих хитростей, то она уподобится галке из басни, с которой сняли чужие перья. Красота мальчика не нуждается в помощи благовонной мирры и прочих чужих ароматов, — приятнее всех женских притираний запах пота отроческого тела. Еще до того, как заключить мальчика в любовные объятия, можно бороться с ним на палестре, когда тела сплетаются открыто, и нет в этом переплетении ничего постыдного. В объятиях тело мальчика не расслабляется из-за рыхлости его плоти, крепкие тела борются друг с другом за наслаждение. Поцелуи отрока, в отличие от женщины, бесхитростны, не сыщешь в его губах тех праздных обманчивых ухищрений, которым научены женщины, нет ничего искусственного в поцелуях мальчика, — он целует как дитя. Если бы сгустился нектар, то ты пил бы его из уст возлюбленного. И такие поцелуи не насыщали бы тебя, но вызывали еще большую жажду, и, наконец, ты бы оторвался от источника наслаждения, чтобы не ощутить избыток его».

Но хотя эта тема звучит часто, она обычно остается маргинальной. В политическом же контексте об однополой любви говорят преимущественно с иронией и осуждением. Характерны в этом смысле биографии Светония (I в. н. э.). Ни один из «божественных» императоров, за исключением (да и то не бесспорным) Юлия Цезаря, не обвинен в пристрастии к однополой любви, их гомосексуальность — это «слухи». Зато плохие императоры все насквозь порочны, растлевают мальчиков и ведут роскошный образ жизни.

Тиберий «завел мальчиков самого нежного возраста, которых он называл своими рыбками и с которыми он забавлялся в постели... Говорят, даже при жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не мог устоять и после обряда чуть ли не тут же отвел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста». Калигула публично появлялся в женском платье и выполнял как мужские, так и женские сексуальные роли. Нерон садистски насиловал мальчиков, одетый в звериную шкуру, терзал гениталии привязанных к столбу пленников; кастрировав мальчика Спора, он пытался сделать из него женщину и торжественно женился на нем. «А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член остался неоскверненным». Вителлин имел бурный роман со своим вольноотпущенником. Гелиогабал, вступивший на трон 14-летним мальчиком, надевал женское платье, отдавался мужчинам, торжественно отпраздновал свадьбу с гигантского роста рабом, которого заставлял бить и всячески унижать себя, и даже мечтал быть кастрированным.

Все эти истории, действительные или вымышленные, естественно, не вызывали добрых чувств в народе. Сексуальные излишества были не единственной и не самой важной частью императорской экстравагантности, но именно они символизировали в глазах населения всеобщее падение нравов, отход от традиционной римской Морали и разложение общества. Реакцией на это было усиление аскетической морали, ориентированной на самоконтроль и сексуальное воздержание. Единственный известный император, который пытался возродить благородные традиции греческой любви, — Адриан (76-138). Разносторонне образованный человек, поклонник греческой культуры, Адриан проводил нерепрессивную политику, а его главной привязанностью была любовь к юному красавцу греку Антиною (110-130), которого император спас во время охоты на львов в Ливии. Когда Антиной утонул, купаясь в Ниле, император повелел обожествить его, основал в его честь город Антинополис и поставил его статуи и бюсты во всех больших городах империи.

Все боги греческого Олимпа, за исключением бога войны Ареса и бога загробного мира Аида (Гадеса), любили мальчиков. Зевс, послав орла (по другой версии — превратившись в орла), похитил, обессмертил и сделал своим виночерпием сына троянского царя прекрасного мальчика Ганимеда. В «Илиаде» Ганимед изображается просто слугой Зевса, но уже около 600 г. до н. э. его называют также наложником Громовержца. Бог моря Посейдон похитил и сделал своим наложником сына царя Тантала юношу Пелопса. Очень печальными были романы Аполлона. Один его возлюбленный, Кипарис, нечаянно смертельно ранил своего любимого златорогого оленя, и по просьбе безутешного юноши боги превратили его в одноименное дерево, символ вечной печали. Другой, сын спартанского царя Амикла Гиацинт (Гиакинф), погиб от брошенного Аполлоном диска, направление которого из ревности изменил западный ветер Зефир; из капель крови Гиацинта на его могиле в городе Амиклы выросли одноименные багровые цветы. Там был построен жертвенник и отмечался специальный праздник — гиакинфий.

Историями и драмами однополой любви пестрят и мифы о героях. Самая знаменитая древнегреческая мужская пара, гомеровские Ахилл и Патрокл, — прежде всего друзья и братья по оружию (гетайры), связанные взаимными воинскими обязательствами. Они сражаются бок о бок, живут в одном шатре, делят стол и постель. Такие отношения ставились выше всех прочих социальных и родственных связей. Обиженный соотечественниками Ахилл отказался сражаться против троянцев, но не задумываясь кинулся в бой, чтобы отомстить за смерть Патрокла. Были ли эти отношения только дружескими или также любовно-эротическими? Прямых упоминаний о возможной сексуальной близости Ахилла и Патрокла в «Илиаде» нет. Слова «эраст» (любящий, старший) и «эромен» (любимый, младший) к ним не применяются. Но в дальнейшем, начиная с трагедий Эсхила, а то и раньше, отношения Ахилла и Патрокла эротизируются. В «Мирмидонянах» Ахилл в отчаянии вспоминает великолепие бедер и поцелуи Патрокла. Позднейшие греческие авторы спорят, были ли Ахилл и Патрокл только боевыми друзьями или также любовниками, и кто из них был старшим. По всем описаниям, старшим был Патрокл, но так как Ахилл был более высоким героем и более высокого происхождения, роль мальчика-эромена была для него невместной и ему стали приписывать статус «любящего» — эраста.

Так же многозначны образы афинского царя Тезея и его друга Перифоя. На амфоре конца V века до н. э. Перифой изображен бородатым воином, а Тезей безбородым , юношей-эроменом. Но поскольку Тезей стал более великим героем, ему стали приписывать роль эраста.

Любвеобильный Геракл увлекался и женщинами, и юношами. Один из его эроменов, сын убитого Гераклом царя дриопов Гилас, был его верным спутником и оруженосцем в походе аргонавтов и утонул, купаясь в реке. Скорбь Геракла по поводу гибели возлюбленного многократно описывалась в греко-римской поэзии. Второй знаменитый эромен Геракла, его племянник Иолай, оставался его боевым соратником и возничим до самой смерти героя. В позднейшей мифологии Геракл и Иолай считались покровителями влюбленных; в Фивах был воздвигнут храм Иолая, где влюбленные юноши приносили друг другу клятвы в верности и просили богов освятить их союз.

В Северной Греции покровителем и даже изобретателем педерастии считался божественный певец Орфей; потеряв свою любимую жену Эвридику, он перестал смотреть на женщин, но продолжал увлекаться юными мальчиками и сделал этот обычай популярным среди фракийцев.

Некоторые легенды и мифы об однополой любви трагичны. Большей частью это связано с насилием. Будущий фиванский царь Лай, гостя у другого царя, Пелопса, страстно влюбился в его сына и насильно похитил мальчика, то ли которого затем-то убил, то ли который как иначе погиб; за это двойное преступление — нарушение законов гостеприимства и сексуальное насилие — весь род Лая был проклят богами, следствием чего явилась, в частности, трагедия его сына Эдипа, который, не желая того, убил своего отца и женился на собственной матери Иокасте. Самовлюбленный красавец Нарцисс (Наркисс), который умер, не в силах оторваться от созерцания своего образа в воде, был наказан богами за то, что отверг любовь прекрасной нимфы Эхо или, по другой версии, юноши Аминия. Имя его стало нарицательным, от него происходят такие слова, как «нарциссизм», «наркоз», «наркотики» и т. д.

Раннехристианские церковные каноны высказывались по поводу педерастии более определёны. Канон 71, принятый на соборе испанской церкви в Эльвире (305-306), гласит: «Бесчестящие мальчиков до самой смерти не должны получать причастие». В 390 г. император Феодосии I, в порядке борьбы с языческими культами, издал закон, по которому пассивная гомосексуальность в борделях наказывалась сожжением заживо. В 438 г. Феодосии II распространил эту кару на всех, уличенных в «пассивной» содомии, а Юстиниан в 538 и 544 гг. велел подвергать смертной казни всех участников подобных действий, независимо от сексуальной позиции. Тех, кто «был замечен в этой болезни», кастрировали и водили по улицам. По судебнику Льва III и Константина V (741 г.), «виновные в нечистоте» подлежали оба «наказанию мечом», но если пассивный партнер был младше 12 лет, он освобождался от казни. По каноническому праву VII-X вв. мальчики, «сосуд» которых был «разбит», не могли быть рукоположены в священники или дьяконы; если же семя было «пролито» у них между бедер, то они могли принять церковный сан. Более поздняя версия этого закона предусматривала для мальчика моложе 15 лет порку и заточение в монастырь, потому что он «совершил это неумышленно». Архиепископ Бурхард Вормский (ум. 1025) наказывал анальную пенетрацию, как и скотоложество, многолетним покаянием. Юноши наказывались мягче, чем женатые мужчины. «А ежели с мужчиной между бедер, как заведено у некоторых, совершаешь непотребство, то есть свой детородный орган помещаешь между бедер другого, и так поступая, извергаешь семя? Если делаешь так, в течение 40 дней совершай покаяние на хлебе и воде». Взаимная мастурбация наказывалась 30-дневным, а одинокая — 10-дневным покаянием. Теодор Кентерберийский «самым большим злом» считал оральный секс, все равно, с мужчиной или с женщиной.

Вольтер (1694-1778), который в молодости пользовался покровительством влиятельных аристократов-содомитов, но сам был безусловно гетеросексуален, не питал к однополой любви ни малейшего сочувствия, тем более что он связывал ее с ненавистным ему католическим духовенством. В «Философском словаре» (1764), в статье «Так называемая сократическая любовь» он даже выражал сомнение в том, что древние греки могли относиться к этому пороку терпимо. Хотя мальчики-подростки своей нежностью и свежестью напоминают девочек и вызывают сходные чувства, с возрастом эти чувства проходят, их сохранение противоестественно и вредно для общества и должно сурово наказываться. В полемике со своими врагами, включая Фридриха II Прусского, Вольтер широко пользовался ядовитыми намеками на сей счет. Хотя Вольтер не считал содомию ересью и в более поздней статье высказался против смертной казни за нее, он мотивировал это не гуманитарными, а практическими соображениями: «Эти отбросы лучше было бы похоронить во тьме забвения, чем освещать их в глазах большинства пламенем костров».

«"Любовь, которая не смеет назвать себя" в этом столетии — то же самое великое чувство старшего мужчины к младшему, какое было между Давидом и Ионафаном, которое Платон положил в основу своей философии и которое ты найдешь в сонетах Микеланджело и Шекспира. Эта глубокая духовная привязанность столь же чиста, сколь и совершенна... Она красива, утонченна, это самая благородная форма привязанности. В ней нет ничего неестественного» (Оскар Уайльд, 1854-1900). «Я люблю мальчиков, которым нравится, что они мальчики, и мужчин, которые остаются мальчиками. С какой стати мужчина должен отказываться быть мальчиком?» — писал в старости Уолт Уитмен (1819-1892), которого один из друзей называл «великой нежной матерью-мужчиной». Гюстав Флобер (1821-1880) в своем ироническом словаре определял педерастию как «болезнь, которая поражает всех мужчин определенного возраста». «Есть молодые люди и особенно типы от восьми до семнадцати лет, которые любят других мальчиков, всегда хотят видеть их, плачут и страдают вдали от них, которые не хотят ничего другого, кроме как целовать их и сидеть у них на коленях, которые любят их за их тело, ласкают их г глазами, называют их «дорогой» и «мой ангел», вполне серьезно, пишут им страстные письма и ни за что на свете не занялись бы педерастией (анальным сношением). Однако зачастую любовь их увлекает и они совместно мастурбируют. Но не смейся над ними. В конце концов, это же влюбленные. И я не знаю, почему их любовь недостойнее обычной любви» (Марсель Пруст, 1871-1922). Слово «педерастия» вызывало у Марселя Пруста непреодолимое отвращение, он никогда не применял его к себе и был прав: если педерастия — анальный контакт («большая гнусность»), то он этого не хотел и не делал. «Печаль убывает не потому, что умирают другие, а потому, что что-то умирает в тебе самом. Нужна большая жизненная сила, чтобы поддерживать неизменным собственное «Я» хотя бы в течение нескольких недель».

Когда в январе 1895 г. Андре Жид (1869-1951) случайно встретился с Уайльдом и Альфредом Дугласом в Алжире, первым побуждением Жида было убежать, но он не сделал этого. Уайльд пригласил его в кафе, и там он увидел юного флейтиста Мухаммеда, который с первого взгляда очаровал его. Жид и раньше увлекался арабскими мальчиками, ради них он, собственно, и ездил в Алжир, но никогда не осмеливался довести свое увлечение до физической близости. На сей раз с ним рядом был циничный Уайльд. Выходя из кафе, он спросил Жида: «Вы хотите этого музыканта?» Превозмогая себя, срывающимся от стыда и волнения голосом Жид ответил «да», Уайльд сказал несколько слов проводнику, победно расхохотался, и эту ночь Жид провел с Мухаммедом. Она стала его зторым рождением: «Теперь я нашел наконец то, что для меня нормально. Не было больше ничего принудительного, вымученного, сомнительного; в моей памяти об этом не сохранилось ничего неприятного. Мое блаженство было безмерно, я не могу вообразить более полного счастья, даже если бы сюда примешивалась любовь. Как могло это быть вопросом любви? Как я мог позволить желанию овладеть моим сердцем? Мое удовольствие было свободно от каких бв то ни было задних мыслей и не должно было сопровождаться никакими угрызениями. Но как в таком случае должен назвать тот страстный порыв, с которым я сжимал своими голыми руками это совершенное маленькое тело, дикое, страстное, чувственное и смуглое?.. После того как Мухаммед ушел, я еще долго находилсяя в состоянии дрожащего ликования, и хотя уже рядом с ним я пять раз пережил чувственный восторг, это повторялось еще несколько раз, и, вернувшись в свой гостиничный номер, я до самого утра испытывал его отголоски». Ласковое прикосновение арабского мальчика — ничего больше ему не требуется — открывает Андре его собственное тело и кожу, он наслаждается солнцем и собственной наготой. Телесное обнажение эквивалентно психическому самораскрытию. Теперь он точно знал, что ему нужно. Однако это не помешало ему жениться на Мадлен. Сексуальная жизнь Жида ограничивалась краткосрочными приключениями с 15-18-летними рабочими подростками и юными арабами. Это влечение, а иногда и самих мальчиков, он разделял с близкими друзьями. Жена писателя, имевшая доступ к его интимному дневнику, относилась к этим похождениям и увлечениям терпимо (бывают такие браки: она знает все о нем, он ценит это в ней, и как многим терпимости не хватает), благо они оставались поверхностными, а их объекты быстро менялись. Правда, в 1905 г. Жид и его близкий друг Анри Геон оба влюбились в юношу своего круга Мориса Шлюмберже, младшего брата их общего друга, но соперничество не испортило их отношений; в конце концов они оба Морису наскучили. Гораздо серьезнее был роман 47-летнего писателя с его 16-летним племянником Марком Аллегрэ. Жид знал Марка с раннего детства и, когда тот превратился в обаятельного подростка, страстно влюбился в него, заботился о его развитии, возил с собой в Швейцарию, Англию, Тунис и Конго и даже усыновил, чтобы жить с ним вместе: «Боязнь увидеть подростка выросшим постоянно мучила меня и торопила мою любовь. Я ничто не любил больше в М., чем его детские качества, которые тот еще сохранял в звуке его голоса, в его пыле, в его манере ласкать — всё это я вскоре возобновил, вне себя от радости, когда мы оба лежали рядом на берегу озера» (7 августа 1917). «М. в возрасте, когда человек еще сам о себе почти ничего не знает. Его аппетит еще только пробуждается и еще не соизмеряется с реальностью. Его любопытство, кажется, обращено только на препятствия; это скверное следствие пуританского воспитания, когда тот, кто ему подвергнут, не склонен терпеть отгороженность. Душа Мишеля открыла мне восхитительные перспективы, еще прикрытые, как ему кажется, утренним туманом. Чтобы рассеять его, нужны лучи первой любви» (9 августа 1917). О силе этой любви говорят многочисленные дневниковые записи: «В какие-то дни этот ребенок обретает удивительную красоту. От его лица и от всей его кожи истекает некая светлая лучезарность. Кожа его шеи, его груди, его лица и рук, всего его тела равно тепла и золотиста. В этот день на нем были только грубые домотканые шорты и шелковая рубашка ярко красного цвета, раздувающаяся над кожаным ремнем и открытая у шеи, где висели янтарные бусы. Он был босоног и голоног. Скаутская шапочка придерживала его волосы, которые иначе падали бы спутанными ему на лоб, и, как бы в опровержении его детской внешности в зубах он держал курительную трубку с янтарным мундштуком, которую я только что ему дал и которую он еще никогда не раскуривал. Ничто не может описать томность, изящество и чувствительность его глаз. На долгие моменты, когда я созерцал его, он утратил всякое ощущение места и времени, добра и зла, собственности и себя самого» (21 августа 1917). «Я не обманываюсь: М. любит меня не столько таким, каков я есть, сколько за то, каким я позволяю ему быть. Зачем спрашивать большего? Я никогда не испытывал большего удовольствия от жизни, и вкус жизни никогда не казался мне таким восхитительным» (25 октября 1917). «Вчера я получил письмо от М., полное изысканного вкуса и изящества, и оно осветило все мои помыслы... Воспитание — это освобождение. Вот то, чему я хотел бы научить М.» (1 ноября 1917). «Мысль о М. поддерживает меня в постоянном состоянии лиризма... Я не чувствую больше ни своего возраста, ни ужаса времени, ни погоды» (15 декабря 1917). «Я не чувствую больше ни своего возраста, ни ужаса времени, ни погоды... Я уже не могу обходиться без М. Вся моя молодость — это он» (4 мая 1918). «Самое большое счастье, после влюбленности, — это признаваться в любви» (11 мая 1918). Несмотря на привязанность к знаменитому дядюшке, Марка больше интересовали девушки. Жид уважал и поощрял любовные связи племянника, и в дальнейшем их взаимоотношения переросли в прочную дружбу.

В 1924 г. Жид писал, что некоторые книги уже приучили публику спокойно относиться к однополой любви, вместо того чтобы делать вид, будто она не существует. Но эти книги одновременно вводят публику в заблуждение, отождествляя гомосексуальность с феминизацией и интерсексуальностью. Сама по себе эта теория «третьего пола», может быть, и верна, но она имеет отношение только к одному виду гомосексуальности — к инверсии и содомии. Она не объясняет того феномена, который называют греческой любовью или педерастией, когда ни один из партнеров не феминизирован (не инвертируется). Жид продолжил тему в романе «Фальшивомонетчики» (1926). Основная сюжетная линия романа — история любви молодого писателя Эдуарда и его 15-летнего племянника Оливье. Их неудержимо влечет друг к другу, Эдуард хочет помогать духовному развитию юноши, а Оливье нуждается в его жизненном опыте и эмоциональном тепле. Однако робость и страх быть непонятыми мешает обоим открыто выражать свои чувства. Эдуарду кажется, что он не нужен мальчику, а Оливье, принимая сдержанность Эдуарда за холодность, едва не становится добычей светского циника графа де Пассавана. Но в конце концов дядя и племянник обретают друг друга и даже мать Оливье благословляет их отношения.

16-летний Добролюбов был страстно привязан к своему семинарскому преподавателю И. М. Сладкопевцеву: «Я никогда не поверял ему сердечных тайн, не имел даже надлежащей свободы в разговоре с ним, но при всем том одна мысль — быть с ним, говорить с ним — делала меня счастливым, и после свидания с ним, и особенно после вечера, проведенного с ним наедине, я долго-долго наслаждался воспоминанием и долго был под влиянием обаятельного голоса и обращения... Для него я готов был сделать все, не рассуждая о последствиях». Впрочем, такие привязанности вообще характерны для юношеского возраста.

«В мужчин я очень часто влюблялся... Для меня главный признак любви есть страх оскорбить или просто не понравиться любимому предмету, просто страх. Я влюблялся в мужчин, прежде чем имел понятие о возможности педрастии; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову... Все люди, которых я любил, чувствовали это, и я замечал, им было тяжело смотреть на меня. Часто, не находя тех моральных условий, которых рассудок требовал в любимом предмете, или после какой-нибудь с ним неприятности, я чувствовал к ним неприязнь, но неприязнь эта была основана на любви... Я понимаю идеал любви — совершенное жертвование собою любимому предмету. И именно это я испытывал. Я всегда любил таких людей, которые ко мне были хладнокровны и только ценили меня» (Лев Толстой). Во второй редакции «Детства» Толстой рассказывает о своей влюбленности в Ивиных (братья Мусины-Пушкины) — он часто мечтал о них, каждом в отдельности, и плакал. Писатель подчеркивает, что это была не дружба, а именно любовь, о которой он никому не рассказывал. Перечисляя свои детские и юношеские влюбленности в мужчин, Толстой упоминает, в частности, «необъяснимую симпатию» к Готье: «Меня кидало в жар, когда он входил в комнату... Любовь моя к Иславину испортила для меня целые 8 месяцев жизни в Петербурге. Хотя и бессознательно, я ни о чем другом не заботился, как о том, чтобы понравиться ему... Красота всегда имела много влияния в выборе; впрочем — пример Дьякова; но я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из Пирогова и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать. Было в этом чувстве и сладострастие, но зачем оно сюда попало, решить невозможно; потому что, как я говорил, никогда воображение не рисовало мне любрические картины, напротив, я имею к ним страстное отвращение... Надо привыкнуть, что никто никогда не поймет меня». С возрастом такие влюблённости возникали всё реже.

Один из величайших писателей XX в., лауреат Нобелевской премии Томас Манн (1875-1955), счастливо женатый мужчина и отец шестерых детей, считался сексуально благонадежным и в высшей степени организованным человеком. Интерес к однополой любви, выраженный в его произведениях, казался чисто интеллектуальным. Но когда была опубликована его огромная переписка и дневники (большую часть их писатель сжег), оказалось, что эта заинтересованность была глубоко личной. «Что касается лично меня, то мой интерес в какой-то мере делится между двумя... принципами, принципом семьи и принципом мужских союзов. Я по инстинкту и убеждению сын семьи и отец семейства... Но если речь идет об эротике, о небюргерской, духовно-чувственной авантюре, то дело представляется немного иначе».

В отличие от своего старшего брата Генриха, Томас был сексуально несколько заторможен, первый бурный взрыв чувственности он пережил в 21 год, но его всегда привлекали мальчики. Первой безответной любовью 14-летнего Томаса Манна (1875-1955) был его любекский одноклассник, голубоглазый блондин Арним Мартене: «Его я любил — он был в самом деле моей первой любовью, и более нежной, более блаженно-мучительной любви мне никогда больше не выпадало на долю. Такое не забывается, даже если с тех пор пройдет 70 содержательных лет. Пусть это прозвучит смешно, но память об этой страсти невинности я храню как сокровище. Вполне понятно, что он не знал, что ему делать с моей увлеченностью, в которой я как-то в один «великий» день признался ему... Так эта увлеченность и умерла... Но я поставил ему памятник в «Тонио Крегере»...». Два года спустя, когда Манн учился в Англии, он влюбился в сына своего учителя, рыжеволосого Вильри; чтобы увидеть его, он даже ходил на ненавистные уроки физкультуры. Эта влюбленность также осталась платонической.

В 1899-1904 гг. Манн пережил своей первый и единственный «взрослый» мужской роман с художником Паулем Эренбергом, на год моложе писателя. Любовь была взаимной. Томас был безумно счастлив, он не ждал от судьбы такого подарка. «Речь идет не о любовном приключении, во всяком случае не о любовном приключении в обычном смысле, а о дружбе, о — диво дивное! — понятой, не безответной, вознагражденной дружбе... Пауль утверждает даже, что просто-напросто влюблен, как старшеклассник...». Но отношения с Эренбергом были сложными. Помимо разницы характеров, Манн не мог принять однополую любовь за единственно для себя возможную. Он хотел иметь семью, детей, нормальную жизнь. После женитьбы в 1905 г. на Кате Принсгейм отношения с Эренбергом прекратились. В человеческом отношении брак был счастливым, писатель глубоко уважал и любил красавицу жену и честно выполнял свои супружеские обязанности. Но влечение к мальчикам не оставляло его.

В 1911 г., отдыхая с женой в Венеции, писатель был очарован красотой 10-летнего поляка барона Владислава Моеса. Манн ни разу не заговорил с мальчиком, но описал его, прибавив для приличия четыре года, под именем Тадзио в повести «Смерть в Венеции» (1913). Когда десять лет спустя Моес прочитал повесть, он удивился, как точно писатель описал его летний полотняный костюм. Моес тоже хорошо запомнил «старого господина», который смотрел на него, куда бы он ни пошел, и его напряженный взгляд, когда они поднимались в лифте; мальчик даже сказал своей гувернантке, что он нравится этому господину.

Эти чувства сохранялись и позже. Дневниковые записи от 14 июля и 17 октября 1920 г. свидетельствуют, что Манна волнует и смущает загорелое тело его старшего 13-летнего сына Клауса, который «выглядит ужасно красивым в своих купальных трусах». Заглянув на шум в спальню сыновей и увидев голого мастурбирующего Клауса, Манн пишет: «Сильное впечатление от его развивающегося, великолепного тела. Сильное чувство». Боясь собственной нежности, он не смеет приласкать мальчика, прикрывая свою любовь к нему подчеркнутой строгостью, которую тот принимает за недовольство и холодность. А Клаусу, которого самого уже обуревали гомоэротические грезы, так недоставало отцовского тепла...

Летом 1927 г. 52-летний писатель влюбился в 17-летнего Клауса Хойзера, сына своего друга, дюссельдорфского профессора-искусствоведа. Мальчик ответил взаимностью и долгое время гостил у Маннов в Мюнхене. Много лет спустя, 20 февраля 1942 г., Манн написал в дневнике: «Это была моя последняя и самая счастливая страсть... Ну да — я любил и был любим. Черные глаза, пролитые ради меня слезы, любимые губы, которые я целовал, — все это было, и, умирая, я смогу сказать себе: я тоже пережил это».

Это увлечение не было последним. 80-летний Гете испытывал страсть к 17-летней Ульрике фон Леветцов, а 75-летнего Манна, как свидетельствуют его дневники, по-прежнему волнует юношеское тело: «Боже мой, как привлекательны молодые люди: их лица, даже если они наполовину красивы, их руки, их ноги». В курортном парке он любуется силой и грацией молодого аргентинского теннисиста: «Подпрыгивающее беспокойство тела во время бездействия на скамейке, поочередное скрещение ног, закидывание ноги на ногу, соединение обутых в белые туфли ступней... Белая рубашка, шорты, свитер на плечах после занятий... Колени. Он потирает ногу, как простой смертный». Но очарование юности лишь подчеркивает бессилие старости. «Я близок к тому, чтобы пожелать смерти, потому что не могу больше выносить страсть к «божественному мальчику» (я не имею в виду конкретно этого мальчика») (6 августа 1950).

Последней безответной страстью 75-летнего писателя был 19-летний баварский кельнер Франц Вестермайер, всколыхнувший в нем память о Клаусе Хойзере. «Постоянно думаю о нем и стараюсь найти повод для встречи, хотя это может вызвать скандал» (8 июля 1950). «Засыпаю, думая о любимом, и просыпаюсь с мыслью о нем. «Мы все еще болеем любовью». Даже в 75. Еще раз, еще раз!» (12 июля 1950). «Как замечательно было бы спать с ним...» (19 июля 1950). Этой мечте Томаса Манна не суждено сбыться, но он превратит кельнера Франца в очаровательного авантюриста Феликса Круля.

Поскольку гомоэротические увлечения Томаса Манна были несовместимы с его нравственными воззрениями, его отношение к однополой любви оставалось настороженным и двойственным. С одной стороны, он считает ее благородной и естественной. «Что зрелая мужественность ласково тяготеет к красивой и нежной, а та, в свою очередь, тянется к ней, в этом я не нахожу ничего неестественного, вижу большой воспитательный смысл и высокую гуманность».

С другой стороны, он не может избавиться от мыслей о «патологии». Главное достоинство однополой любви — то, «что она почти обязательно — во всяком случае, более обязательно, чем «нормальная», — обладает духовностью». «Именно потому, что притягательность для меня явлений болезненных была духовного свойства, я инстинктивно стремился к их одухотворению, прекрасно зная, что только скверный натурализм делает культ из патологии ради нее самой и что она может войти в художественное изображение только как средство для духовных, поэтических, символических целей».

Однополая любовь в произведениях Томаса Манна всегда приносит страдания: «Тонио любил Ганса Гансена и уже немало из-за него выстрадал. А тот, кто сильнее любит, всегда внакладе и должен страдать, — душа четырнадцатилетнего мальчика уже вынесла из жизни этот простой и жестокий урок... Он любил его прежде всего за красоту; но еще и за то, что Ганс решительно во всем был его противоположностью. Ганс Гансен прекрасно учился, был отличным спортменом, ездил верхом, занимался гимнастикой, плавал, как рыба, и пользовался общей любовью... «Ну у кого еще могут быть такие голубые глаза; кто, кроме тебя, живет в таком счастливом единении со всем миром?» — думал Тонио... Впрочем, он не делал попыток стать таким, как Ганс Гансен, а может быть, и не хотел этого всерьез. Но, оставаясь самим собою, он мучительно желал, чтобы Ганс любил его, и на свой лад домогался его любви: всей душой, медлительно, самозабвенно, в печали и томлении — томлении, что жжет и гложет больнее, чем буйная страсть, которую можно было бы предположить в нем, судя по его южному облику». Однако эта любовь обречена остаться невостребованной, гомоэротизм Тонио Крегера — знак его посторонности, неспособности органически войти в обыденный мир. Он реализует себя только в искусстве.

Та же коллизия — в «Смерти в Венеции», которая, по словам автора, «не что иное, как «Тонио Крегер», рассказанный еще раз на более высокой возрастной ступени». Знаменитый писатель Густав Ашенбах всю жизнь строго контролировал свои чувства, но, оказавшись после болезни на отдыхе в Венеции, он невольно расслабился, поддавшись очарованию 14-летнего Тадзио: «Мальчик вошел в застекленную дверь и среди полной тишины наискось пересек залу, направляясь к своим. Походка его, по тому, как он держал корпус, как двигались его колени, как ступали обутые в белое ноги, была необъяснимо обаятельна, легкая, робкая и в то же время горделивая, еще более прелестная от того ребяческого смущения, с которым он дважды поднял и опустил веки, вполоборота оглядываясь на незнакомых людей за столиками. Улыбаясь и что-то говоря на своем мягком, расплывающемся языке, он опустился на стул, и Ашенбах, увидев его четкий профиль, вновь изумился и даже испугался богоподобной красоты этого отрока... «Как красив!» — думал Ашенбах с тем профессионально холодным одобрением, в которое художник перед лицом совершенного творения рядит иногда свою взволнованность, свой восторг». Ашенбах, как и его прообраз, не посмел ни подойти, ни заговорить с мальчиком, но он «знал каждую линию, каждый поворот этого прекрасного, ничем не стесненного тела, всякий раз наново приветствовал он уже знакомую черту красоты, и не было конца его восхищению, радостной взволнованности чувств». «Одурманенный и сбитый с толку, он знал только одно, только одного и хотел: неотступно преследовать того, кто зажег его кровь, мечтать о нем, и когда его не было вблизи, по обычаю всех любящих нашептывал нежные слова его тени». Эта одинокая немая страсть разрушает упорядоченный внутренний мир и стиль жизни писателя. Ашенбах не может работать, старается выглядеть моложе, унижает себя использованием косметики и в конечном счете заболевает и умирает, глядя на играющего вдалеке Тадзио.

Сам писатель различал в «Смерти в Венеции» три слоя. В символическом истолковании мальчик — это посланник богов Гермес, который должен увести Ашенбаха к высшим формам духовной жизни. В натуралистическом истолковании чувство Ашенбаха — болезненное, патологическое влечение, связанное с чумой и нездоровыми испарениями. Третье истолкование, коренящееся в протестантски-бюргерских убеждениях Манна, выражает недоверие ко всякой страсти, которая всегда действует разрушительно и подрывает человеческое достоинство личности. Неоднократно возвращаясь к этой теме, Манн подчеркивал, что хотя дионисическое, чувственное начало, предполагающее раскрепощение всех и всяческих инстинктов, на первый взгляд кажется жизнеутверждающим, на самом деле, разрушая порядок и нравственность, оно неизбежно влечет за собой смерть.

Двойственное отношение к однополой любви сквозит и в других произведениях Томаса Манна. Главный герой «Волшебной горы» (1924) молодой инженер Ганс Касторп преодолевает наваждение подростковой — все те же 14 лет! — влюбленности в одноклассника в осуществленной любви к похожей на этого мальчика женщине. В «Докторе Фаустусе» (1947), осмысливая уроки германского фашизма, Манн опять обращается к природе гомоэротического желания, персонализированного похожим на Пауля Эренберга Руди Швердтфегером, и снова видит в нем деструктивное начало, подрывающее стабильность общества. Не в силах ни побороть, ни принять свои гомоэротические желания, Томас Манн говорит о них намеками и загадками. «Хорошо, конечно, что мир знает только прекрасное произведение, но не его истоки, не то, как оно возникло; ибо знание истоков, вспоивших вдохновение художника, нередко могло бы смутить людей, напугать их и тем самым уничтожить воздействие прекрасного произведения». Интерпретация этих образов и вытекающей из них морали в конечном счете остается за читателем и во многом зависит от его собственного жизненного опыта.

В сколько-нибудь глубоких отношениях старший мужчина хочет быть для мальчика и юноши не только любовником, но и отцом, заботливая нежность у него часто превалирует над страстью. При этом он напоминает не столько отца, в отношениях которого с сыном обычно поддерживается некоторое психологическое расстояние, сколько мать, которая боится потерять сына и жаждет иметь его целиком. Принимая свою потребность заботиться о младшем за его потребность в опеке — типичная ошибка матерей! — любящий мужчина невольно инфантилизирует юношу, которого это раздражает. Поэтому их отношения большей частью временные, обе стороны из них рано или поздно вырастают, после чего роман превращается в дружбу либо заканчивается разрывом. Труднее всего приходится тем, кто тянется к мальчикам и юношам и при этом ищет не только секса, но любви и интимности. Ведь чем больше получаешь мальчика, тем меньше остается от мечты. Не случайно все институционализированные разновозрастные гомосексуальные отношения были ограничены каким-то временем или определенной стадией развития. Чем больше возрастная разница, тем сложнее добиться взаимопонимания. Тебе хочется слов открыто сказать все как есть и предстать таким, каким есть, не боясь разоружиться. Но эти слезы и слабость, чего тебе так хочется в минуты любви, расслабляют тебя и и убивают его любовь к тебе, ведь ему тоже хочется припасть к человеку, который имеет успех у всех, с которым ему самому не сравниться и перед которым можно открыться, ослабеть и преклониться. Отношения перерастают в творческое содружество, только если оба талантливы, старший умеет учить, а младший — усваивать уроки и между ними нет соперничества. Тогда старший и дает своему любимцу творческую путевку в жизнь. "И теперь вновь, как некогда, еще неопытный мальчик, я чувствую: отец и мать до встречи с ним, жена и дети, после этой встречи, не возбуждали во мне столь глубокого чувства благодарности. Никого я не любил так, как любил его" (Стефан Цвейг).

Диапазон возможных эмоциональных отношений между мужчинами и мальчиками очень широк. Общеизвестно, что в любом «несексуальном» контексте, будь то семья или школа, мужчины склонны уделять больше внимания мальчикам, чем девочкам. В мальчике мужчина видит собственное подобие, которое вызывает у него повышенный интерес, независимо от возможной, но вовсе не обязательной, эротизации этого образа. Мальчики, в свою очередь, тянутся к мужчинам, видя в них прообраз собственного будущего и пример для подражания.

Для многих мужчин общение и работа с детьми, особенно с мальчиками, психологически компенсаторны. Среди великих мужчин-педагогов прошлого непропорционально много холостяков и людей с несложившейся семейной жизнью. Но любовь к детям — не синоним педо- или эфебофилии; она может удовлетворять не только сексуальные, но и многие другие потребности:
• Один мужчина, сознательно или бессознательно, ищет и находит у детей недостающее ему эмоциональное тепло.
• Другой удовлетворяет свои властные амбиции: стать вождем и кумиром подростков проще, чем приобрести власть над взрослыми.
• Третий получает удовольствие от самого процесса обучения и воспитания.
• Четвертый сам остается вечным подростком, которому в мальчишеском обществе уютнее, чем. среди взрослых.
• У пятого гипертрофированы отцовские чувства, собственных детей ему мало или с ними что-то не получается.
Эти многообразные потребности могут быть, но могут и не быть сублимацией сексуально-эротических чувств. Впрочем, можно признать сексуальными абсолютно все чувства и привязанности, включая любовь к Богу и Отечеству.
^
Педофилия
В конце ХХ-начале ХХI веков весьма деликатной остается проблема педофилии. В массовом сознании педофилию обычно отождествляют с совращением детей. На самом деле это разные понятия и явления. «Сексуальное злоупотребление детьми» (child sex abuse) — криминологический термин, подразумевающий противозаконные сексуальные действия, виновниками их чаще всего бывают обычные гетеросексуальные мужчины. Гомосексуальная педофилия отличается как от обычной гомосексуальности (человека, которого сексуально привлекают преимущественно или исключительно допубертатные, препубертатные и пубертатные мальчики, как правило, не волнуют взрослые мужчины, и наоборот), так и от гетеросексуальной педофилии, когда сексуальное влечение направлено на девочек или когда пол ребенка практически безразличен. В отличие от андрофилов (андрос - мужчина), любящих взрослых мужчин, сексологи называют их гомосексуальными педофилами или педерастами, а сами они себя называют бойлаверами, мальчиколюбцами. Но социально-возрастные и юридические границы «мальчикового» возраста подвижны. Особенно проблематичен статус 13-16-летних подростков. Бойлаверские организации, нелегально существующие в ряде стран, — крупнейшая из них NAMBLA (North-American Man-Boy Love Association) — доказывают, что мальчики этого возраста сами имеют право решать, что им нравится, поэтому сексуальные связи с ними на добровольных началах не должны преследоваться. Широкая публика с этим категорически не согласна, а легальный возраст, начиная с которого взрослые могут безнаказанно вступать в сексуальные отношения с подростками, колеблется в разных странах от 12 до 18 лет. В современной сексологии педерастов (любителей мальчиков до полового созревания) рассматривают частным случаем педофилов (любителей секса с детьми), а также различают гебофилов (любителей отроков, подростков в состоянии полового созревания) и эфебофилов (любителей половозрелых юношей). "Цвет юности двенадцатилетнего мальчика поистине желанен, но в тринадцать лет он еще более восхитителен. Еще слаще цветок любви, расцветающий в четырнадцать лет, а к пятнадцати годам его очарование возрастает. Шестнадцать лет — это божественный возраст" (Strabo).

"Однажды я посадил к себе в машину маленького мальчика и спросил у него, как проехать в какое-то место. Он сел в мою машину, и в то время, как я ее вел, я ощущал большой испуг и чувствовал себя подлецом в отношении мальчишки, сидящего в моей машине и определенно не знающего, что я задумал сделать. Мне казалось, что я просто хочу узнать, как это будет выглядеть на деле — играть с чьим-то чужим пенисом. Я определенно не могу понять, как я мог совершить такое. Я страшился протянуть свою руку и положить ее на пенис мальчика. Помнится, у меня промелькнула мысль, что это так же плохо, как тогда, когда меня самого посадила в машину пара голубых. Однако, я, по-видимому, не осознавал в полной мере всей грязи своего поступка. Мальчик казался очень удивленным и, по-видимому, не понимал, что происходит. Чувство отвращения начало покидать меня, как только пенис мальчика потяжелел под моей рукой. Затем я сказал ему, что мне нужно выяснить, какой у него размер нижнего белья, поэтому я расстегнул его штаны, спустил их ему до колен, затем стащил вниз его трусы и заставил его положить ноги на переднем сиденье так, чтобы он смотрел на меня. Я стал тереть его пенис, пока он не стал эрегированным, и он сказал мне, что это ему очень нравится. Помнится, мне захотелось, чтобы он возбудился еще больше, поэтому я взял его пенис себе в рот и двигал его взад и вперед, засовывая и выталкивая его изо рта. Всё это совершенно не возбуждало меня, и я наконец начал удивляться, как я вообще могу делать такое грязное дело. Я остановился, когда он начал тяжело дышать и чуть подался в сторону. Я подумал, что, возможно, сейчас он эякулирует, а я не хотел, чтобы он эякулировал мне в рот. Затем я внезапно остановился и играл с его пенисом, пока он не сказал, что хочет домой. Тогда я попросил его поиграть с моим пенисом, и он делал это до тех пор, пока я не проэякулировал, воображая при этом себе какую-то женщину. После этого я отвез его домой и больше ни разу на него не взглянул, осознавая, что мог бы попасть в большие неприятности за свои действия. Выпустив его из машины, я уехал как можно быстрее" (Каприо).

Взрослые растлители-педофилы реже всего прибегают к насилию. Используя любознательность ребенка, они рассказывают ему о половой жизни, показывают эротические и порнографические фотографии. У педофилов, помимо сексуального влечения к детям, бывают и иные сексуальные предпочтения. В соответствии со своим предпочитаемым способом сексуального удовлетворения, взрослые педофилы пропагандируют эти формы сексуальных отношений.

После того как у ребенка появляется интерес к половым вопросам, педофилы переходят от информации к ее практической реализации — демонстрируют свои гениталии и разглядывают половые органы ребенка, навязывают ребенку эротические действия, имитируют сексуальные контакты. С помощью этого они добиваются «добровольного» согласия ребенка, который, конечно же, не способен реально осмыслить все значение совершаемого с ним и последствия растления и совращения. После этого педофилы начинают половую жизнь с ребенком. Взрослые гомосексуалы-педофилы растлевают детей и подростков, постепенно приучая их к эротической стимуляции половых органов. Ведь вызванный и спровоцированный сексуальный интерес у ребенка не подкрепляется оргазмом, то он быстро угасает. Эротические действия растлителя через какой-то промежуток времени могут вызывать удовольствие у ребенка. Впоследствии происходит постепенное формирование полового влечения. В дальнейшем половое влечение может развиться до сексуального либидо. Такие дети начинают проявлять самостоятельную активность в поиске объектов для удовлетворения сексуального влечения. Однако, сам мальчик воспринимает такие действия взрослого мужчины по отношению к нему значительно легче, чем сами взрослые. И именно реакции взрослых людей приводят его к глубокому неврозу.

Школьник Вася 10 лет поступил в подростковое отделение психиатрической больницы в состоянии реактивной депрессии. Со слов матери, беременность и роды протекали без патологии. Закричал сразу. Раннее развитие своевременное. Рос здоровым, физически крепким, болел очень редко, лишь простудными заболеваниями. Из детских инфекций — ветряная оспа. По характеру общительный, очень активный, непоседа, жизнерадостный. Легко адаптировался в любом детском коллективе, всегда был организатором всевозможных шалостей и проказ. Если его ругали, ничуть не смущался, хлопал ресницами с невинным видом, обещал «исправиться», но через некоторое время все повторялось, и он опять организовывал какую-нибудь авантюру. Так, например, в 6-летнем возрасте Вася подговорил сверстников из своего двора пойти «в поход». В тайне от родителей копили деньги, собирали консервы, сухари и другие продукты. Нагрузившись всем этим, в один прекрасный день дети отправились «в приключение». Уже спустя несколько часов родители хватились детей, все бегали по двору с встревоженным видом, расспрашивая других детей, и одна из девочек, обиженная, что мальчишки ее не взяли «в поход», все рассказала взрослым. Те отправились в милицию, и уже через несколько часов беглецов поймали. Всем крепко досталось от родителей, и несколько дней их не выпускали из дома. Никто из родителей не сомневался, кто был организатором «похода», а Вася и сам не скрывал этого, досадуя, что их «приключение» так быстро закончилось. В школе в новом коллективе ему вначале было очень интересно, быстро подружился с одноклассниками. Но к занятиям быстро потерял интерес, не мог досидеть до конца урока. На уроках все время вертелся, то шептался с соседом по парте, то запускал бумажных голубей, то с заговорщицким видом показывал приятелям из-под парты какую-нибудь новую игрушку. Прилежанием и усидчивостью не отличался, но новый материал схватывал легко-Учителя его любили, несмотря на проказы. Вася был открытым, дружелюбным и улыбчивым ребенком. В школу ходить любил, но перемены Васе нравились гораздо больше, чем сами уроки. На переменах в куче визжащих, катающихся по полу или бегающих по коридору мальчишек Вася всегда был лидером и организатором. С 9-летнего возраста мальчика отдали в спортивную секцию по плаванию при детской спортивной школе. Родители надеялись, что в спорте мальчик сможет реализовать свою неуемную энергию. Тренировки ему понравились, быстро научился плавать разными стилями и ходил в бассейн с «довольствием. Тренером был 40-летний мужчина, который с первых же тренировок Проявлял повышенное внимание к Васе. Он его постоянно хвалил, ставил в пример другим детям, часто подходил к Васе, гладил его по голове или дружески обнимал за плечи, прижимая к себе. Мальчик рослый, был почти одного роста с невысоким тренером. Похвалы Васе очень нравились, к тренеру проникся уважением. Однажды тренер после окончания занятий вошел в душевую, когда он принимал душ, и долго стоял, разглядывая тело мальчика, а потом пригласил его к себе в тренерскую. Он рассказывал ему о себе и своей спортивной карьере, обещал показать свои призы, кубки и грамоты и пригласил его к себе домой. Но в тот день Вася пойти к нему не мог, и тренер пригласил его в гости через неделю. Когда через неделю Вася сказал матери, что он пойдет в гости к тренеру, мать категорически запретила ему это, мотивировав тем, что ему придется поздно возвращаться домой. Бассейн был рядом с их домом, и на тренировки мальчик бегал один, а тренер жил в другом районе. Вася был очень огорчен, так как хотел посмотреть спортивные награды тренера. Хотя он и не отличался послушанием, но мать строго-настрого запретила ему куда-либо ходить после тренировок, пригрозив, что в противном случае она его больше никогда не пустит в бассейн, и Васе пришлось подчиниться. Тренер тоже был огорчен, но пообещал принести некоторые из своих спортивных наград, чтобы показать Васе. Он выполнил свое обещание, приносил каждый раз новые призы, они оставались после тренировок в тренерской, и он показывал их Васе. Обычно в тренерской кто-то был, но если они оставались наедине, тренер как бы ненароком клал Васе руку на плечо, привлекал его к себе, и так, обнявшись, они сидели и о чем-либо беседовали. Однажды они задержались допоздна, и когда все остальные тренеры разошлись по домам, тренер стал более настойчив. Он говорил мальчику о «крепкой мужской дружбе», о том, что только двое мужчин могут понять Друг друга, так как они «настоящие мужчины», а девчонки все «вертлявые Дурочки», они недостойны внимания мужчины, и тому подобное. Мальчик был очень горд таким вниманием взрослого человека и полностью доверял ему. Но когда тренер стал его обнимать и целовать, Вася отстранился и сказал, что целуются только «девчонки», а он целоваться не будет. Тренер сказал, что «настоящие друзья» не только целуются, но все делают вместе — живут вдвоем, вместе спят и едят. Потом он долго целовал половой член мальчика, тот вначале испытывал Неловкость, но тренер сказал, что это «посвящение в мужчины», сейчас благодаря ему Вася «станет мужчиной», и мальчик подчинился, так как безгранично верил своему тренеру. Эрекции у него не было, но ласки были приятны. После этого тренер заявил, что теперь его очередь и он должен делать то же самое. Тот попытался проделать, как смог, то же самое, эрекция у тренера была, но оргазма он никак не мог достичь и поэтому закончил мастурбацией, показав Васе, как это нужно делать. После этого случая при каждой возможности они оставались наедине оба мастурбировали или стимулировали пенис друг друга руками. Или тренер лизал его половой член, а потом заставлял Васю проделывать то же с ним самим. В душе мальчик понимал, что они делают что-то запретное и недозволенное, но боялся кому-либо об этом рассказать. К тому же он стал регулярно испытывать оргазм, и все эти взаимные манипуляции ему нравились. Мать спрашивала его, почему он все время так поздно приходит домой после тренировок, — Вася не успевал даже сделать уроки, — но мальчик говорил, что тренер занимается с ним дополнительно. Но однажды, когда в 9 часов вечера сына еще не было дома, отец отправился на его поиски, обошел всех его приятелей, но сына у них не оказалось. Отец пошел в бассейн, но свет везде был потушен и было тихо. Он обошел все здание и в конце концов увидел свет, пробивающийся из-под двери одной из комнат. Он постучал и вошел так как задвижки на дверях не было. Он никак не предполагал увидеть там сына, а всего лишь хотел спросить, был ли тот на тренировке. От представившейся ему картины — обнаженный сын на коленях перед обнаженным тренером — отец Васи пришел в ярость, повалил гомосексуала-педофила на пол, избил ногами, а потом подтащил его к двери, зажал его половой член вместе с мошонкой в дверном проеме и с силой захлопнул дверь. Тот заорал благим матом и потерял сознание от болевого шока. Его гениталии превратились в кровавое месиво. Отец хладнокровно отпихнул его от двери и, бросив сыну: «Одевайся и марш домой», вышел. Мать Васи рассказывала, что муж пришел домой весь белый как полотно, трясущимися руками налил себе рюмку водки и залпом выпил. Она встревожилась и стала расспрашивать, где сын и что случилось. Тот молчал и сидел, уронив голову на руки, а потом сказал: «Сын сейчас придет. А ты собери мне что-нибудь, не знаю, что в таких случаях положено. В тюрьму меня посадят. Я этого мерзавца изуродовал, чтобы больше неповадно ему было мальчишек портить». Отец Васи сам пошел в милицию и все рассказал. Вместе с дежурным они отправились в бассейн и обнаружили там тренера, который уже пришел в себя, но передвигаться не мог и по-прежнему лежал на полу. Милиционер, у которого тоже подрастали двое сыновей, с отвращением пнул его ботинком, сказав: «Вставай, ублюдок. Благодари Бога, что ты не мне попался, я бы тебя просто по стенке размазал. Но если ты прибежишь подавать заявление на этого гражданина, то не забывай, что и тебе светит приличный срок, а в зоне тебе будут очень рады. Там таких, как ты, очень любят. На твоем месте я бы убрался куда подальше, а то найдутся и другие отцы, чьих сыновей ты сделал педерастами». Так или иначе, но никто больше о тренере не слышал. Отец Васи категорически отказался возбуждать против него уголовное дело по факту растления, чтобы избежать огласки. Когда сын пришел, мать заставила его рассказать всю правду. Поступок отца и все происшедшее произвело на мальчика крайне тяжелое впечатление. Раньше он просто не понимал, чем они занимаются, но после расспросов родителей и их реакции он сам испугался. Он сидел неподвижно часами, ночью вскрикивал, плакал во сне, отказывался от еды, и его госпитализировали в подростковое отделение психиатрической больницы.

Общество почти единодушно в ненависти к педофилам, в страхе перед их ужасными преступленьями и не проводит границы между ними и сексуальными извергами-маньяками, насилующими и убивающими свои жертвы. С педофилами связывают и вовлечение детей в съемки порнографических фильмов, и организацию публичных домов с несовершеннолетними, и похищение детей для этого. Даже в самых либеральных странах Западной Европы за организаторами такого бизнеса полиция охотится на уровне Интерпола, заодно и за педофилами вообще. Истерия гонений на педофилов и отношенные общественного мнения к этой "панике детского секса" напоминает средневековую "охоту на ведем" и является лишь следствием наступившего отчуждения и антагонизма между людьми. Искусственное усиление разрыва между поколениями одного пола приводит к обострению ситуаций одиночества и резкому повышению относительной численности самоубийств среди несовершеннолетних мальчиков, а составными компонентами этого разрыва являются в частности ослабление возможности дружественных личных связей мальчиков с мужчинами и новая криминализация гомоэротической тяги. Чувственность к мальчикам была связана с высочайшими достижениями искусства и интеллекта со времени классической Греции. Совершенно ясно, что окажись в современном западном обществе Уолт Уитмен, Чайковский, Ганс-Христиан Андерсен, Поль Верлен (ведь Артюру Рембо ко времени их знакомства было 16 лет), сидеть бы им в тюрьме и не насидеться, и ни сказок, ни поэм, ни симфоний, ни опер от них просто бы не было. Многие классические скульптуры, вроде "Давида" Донателло, сегодня были бы сочтены произведениями "детской порнографии" и привели бы к аресту и тюремному заключению мастеров, ведь, в частности, по установкам департамента юстиции США 1995 г., расцениваются как "детская порнография" изображения подростков до 18 лет, даже вполне одетых и не находящихся ни в каком сексуальном взаимодействии, если субъекты изображений показаны в соблазнительных позах, а сами изображения обнаружены в ситуации, не имеющей приличной мотивировки (скажем, портрет сына, племянника). И меж тем взрослые мужчины всё еще помогают, сочувствуют мальчикам из побуждений, отнюдь не чисто духовных, и чувствуют в том нечто хорошее.

"А что, собственно, плохого в некоторой мягкой сексуальной игре? Из-за чего весь сыр-бор? Знаете, я могу понять запрещение или озабоченность ситуациями, в которых большой мужчина уговаривает маленького мальчика иметь с ним анальное сношение. Я понимаю, когда люди могут проявить озабоченность этим, потому что это маленький ребенок — я говорю о действительно малолетнем ребенке, скажем восьми лет — понимает ли он вообще, о чем идет речь, что такое анальное сношение. Но просто сексуальная игра? Я отказываюсь увидеть, что плохого в эротических ласках для любого возраста. Я имею в виду, что анальное сношение — добиться этого всегда было нелегкой штукой. Но я хотела бы поставить вопрос о том, что плохого во всем, что доставляет удовольствие? Что плохого в этом, даже если это включает ласкание гениталий? В чем вред для детей, если они получают разнообразное извращенное удовольствие от этого, разве что в том ущербе, что общество навязывает каждому секретность и делает каждого невротиком?" (Paglia). "Часто секс сам по себе не имеет такого уж значения и за исключением сексуальных уроков для мальчика не имеет большой важности. Но ободрение и новообретенная уверенность в себе имеют решающее значение. Несомненно есть эксплуататоры, как взрослые, так и подростки, и физический или психологический ущерб от эксплуатации может быть документирован. Но не связанные с эксплуатацией отношения между взрослыми и подростками тоже имеются — отношения, из которых обе стороны извлекают благо" (Silverstein).

Педофилия, подобно всякому сексуальному влечению, — наркотик, ничто мужчина не любит больше в своем мальчикее, чем его детские качества, которые тот еще сохраняет в звуке своего голоса, в своем пыле, в своей манере ласкать. Положительные эмоции, которые получает наркоман, используя тот или иной препарат, близки тем чувствам и ощущением, которые испытывает и педофил по всей цепочке: ищет, находит, сближается, соблазняет, приручает, вкладывает в него душу и сердце, получает сексуальное наслаждение, властвует над подростком, создает почти семью, но как только "друг" взрослеет, перешагивая 17-летний рубеж, неминуемо происходит разрыв, и вновь ищет, и не может, не хочет быть другим. Пока парнишка молод, он педофилам дорог, а когда становится взрослым, то они его бросают и начинают искать нового любовника. Центр такой жизни — дети, подростки. Все остальное вторично. "Это малолетка, но не слишком маленький, иначе это становится отвратительным. Конечно, маленькие мальчики, потому что они такие свежие. Опять же я предпочитаю мальчика девочке, потому что девочка для меня пахнет мочой. Мальчик никогда не пахнет мочой: он умывает свой хоботок, он опрятен, он годится" (Lariviere).

Ни общественное мнение, ни угроза кары не останавливают педофилов. Педофилы проходят через тюрьмы, хорошо понимают друг друга и сочувствуют друг другу, но никто не помышляет, чтобы отвратить друг друга от такой страсти и не оставляет своей. Судьба отбывающих заключение педофилов ужасна, зеки-уголовники мучают и насилуют их целенаправленно, регулярно и изощренно. Но никто из педофилов не перестраивается. Они мечтают только об одном — выйдя, найти как можно скорее своего нового мальчика. Если система наказаний призвана привести к исправлению преступников и устрашению потенциальных преступников, то в отношении педофилов она пасует. Они не исправлены и неисправимы, и страх их не останавливает. Будучи в остальном вменяемы, в одной узкой сфере жизни — в страсти своей — они все-таки невменяемы, по линии своего пристрастия они не способны владеть собой, страсть разрушила их жизнь. Педофилия — их натура. "От подвздошной ямочки до ключичной и обратно к югу — в лесок пахучий, к дорогой бамбучине неприличной — осторожно движется рот мой сучий, — по волшебно тающему сеченью твоего дыханья; от замиранья на обрыве — к обмороку расточенья, к ожерелью бурного содроганья... Чего стоят все пропеллеры славы, весь глянцево-гладкий папир, весь прочный клей, если ты сжимал эти дивные ребра, закругляющиеся в смуглую тесноту безумия, если ты видел эти золотые глаза в пугающем приближении, если обнимали тебя эти руки, а эти губы позволяли тебе их целовать, если твои уста спускались по золотистому ворсу — вниз, вниз, проходя все стадии одурманивания вдоль этого повсеместно дышащего сечения — туда, где все темнело, густело, меркло..." (Пурин).

Сейчас юристы даже ввели в оборот термин "ограниченная вменяемость". Он применяется к педофилам. Они и в этом похожи на детей. Но ведь детей нам не приходит в голову судить. Как облегчить участь педофилов — "ограниченно вменяемых"? Если невозможно остановить их страсть, можно ли сделать ее более осмотрительной и менее эгоистичной, направить в сносное русло? Как понудить их проявлять больше заботы о своем любимце и больше ответственности? Мало кто из них пойдет на самоограничение, согласится на любование со стороны, на "Смерть в Венеции". А есть ли какие-то другие пути нейтрализовать и обезвредить эту страсть, сделать ее менее опасной — для обоих участников, но прежде всего для ребенка?

Сложнее обстоит с периодом, когда у мальчика интерес к сексуальным проблемам и сексуальные ощущения уже пробудились, а физически половое созревание еще не выражено. По статистике Кинзи, к 11-12 годам вовлечена в сексуальные интересы уже половина всех мальчиков, и интересы эти больше гомосексуальные, чем гетеросексуальные. Начинается же этот процесс вхождения в сексуальную сферу раньше, с 8-9 лет. Конечно, в этом возрасте такими интересами затронуты считанные проценты, но к 11-12 годам — половина всего контингента. Как быть с этой зыбкой, трудно определимой, изменчивой массой сексуально возбудимых и ищущих мальчиков от 8 до 13 лет, образующих желанную среду для настоящих педофилов — с самым ранним возрастным предпочтением? Как быть с самими педофилами, когда их контакты с такими мальчиками оказываются полюбовными и сопряженными с теплотой и заботой?

Важно взвешивать и оценивать как исходные задатки самого мальчика, так и общее воздействие на него данного сексуального контакта: нанесен ли здоровью мальчика ущерб, причинен ли его психике вред или нет, чувствует он себя хуже или даже лучше, вышел он из передряги тревожным и болезненным или стал спокойнее, увереннее и разумнее. Было ли для него это приключение любовью или невинной забавой. Что для него больше травма — такая любовь-забава или судебное разбирательство и всё, что за этим последует. То есть исходить действительно из интересов ребенка. Так, чтобы когда он станет взрослым, он одобрил то, что сделано. Наиболее частые высказывания, которые делали мальчики, о которых заботились мужчины, это высказывания о чувстве лояльности и признательности, которое мальчики испытывали к этим мужчинам, они отзывались с исключительной теплотой и с уважением. Порой связь эта оказывает на мальчиков положительное воздействие в аспекте помощи, выбора карьеры, подготовки к ней, освоения роли друга. Да, конечно, карьера, помощь в выборе пути, но и совращение, приохочивание к своим сексуальным вкусам, психологическая травма. Разве не так?.. Разве не мечтают: вот бы приобрести котенка и превратить его в мальчика-симпатяшку?..

"Обычно в первый месяц мальчик хочет проделать всё, но потом устанавливается какая-то модель поведения. Мой дружок любит сосать мои яйца, пока я дрочу свой член. Он любит чувствовать этот ритм моей руки, и он любит наблюдать сперму на моем животе и втирать ее мне в кожу. Очень важно говорить о сексе с мальчиками. Вы должны всё проговорить прежде, чем что-либо делать. Я как-то попросил своего прежнего любовника, теперь, когда он вырос, рассказать мне, что я делал не так, а что правильно. Он сказал мне, что не любил, когда его трахают. "Почему же ты не сказал мне этого тогда?" — спросил я. "Потому что ты так сильно это любил — я хотел доставить тебе удовольствие". В этом все дело; дети хотят доставить вам удовольствие. Когда я был ребенком и жаждал старшего любовника, я видел в нем спасителя, того, кто освободит меня от тирании родителей, кто будет ценить меня. Конечно, когда мальчик в постели с тобой, он знает, что он равен тебе. Он нужен тебе, он может дать тебе счастье, и он торжествует от чувства своей силы" (Уайт). "Что касается секса, я смотрю на это дело так. Это самое последнее, что я могу для них сделать. Я никогда не говорю это им. Артур делает для меня очень много, и ему в самом деле нравится это делать. Вот один способ которым я могу доставить удовольствие кому-то, кому я нравлюсь. Они как большие братья для меня. Я должен был раньше или позже рассчитать, что я могу найти большого брата на улице, и я это сделал. Мне кажется, мужчины, которых я встречаю, или Артур так серьезно относятся к сексу. Для них это звучит так важно. Когда Артур видит пацана, он может думать только об этом. Большинство мужиков, которых я встречаю, думают о пацане как о сексуальном объекте вместо того, чтобы думать о тебе для другого, для хорошего времяпрепровождения или пойти поиграть. То же самое, когда мужик отсасывает мне я даже не думаю об этом как о сексе. Это просто хорошее ощущение, просто баловство. Я не знаю, гей я или нет" (Silverstein). Непреодолимая тяга к сексу с мальчиками, подростками. Да, это есть у многих. Но тому, кто хочет избавиться от этой тяги, нужно помочь себе немного измениться, откорректировать свои желания. Главное — разобраться в самом себе.

Гиршфельд (Hirschfeld, 1920) на основе обследования 10 000 гомосексуалов вывел такие доли предпочтений: истинных педофилов (педерастов) среди них только 5 %, но уже гебофилов и эфебофилов (любителей подростков и юношей) — 45 %, андрофилов (предпочитающих зрелых мужчин) — тоже 45 %, геронтофилов (склонных к сексу с пожилыми и стариками) — 5 %. Таким образом, шкала скользящая, и всех их объединяет тяга к собственному полу. В более точном обследовании Даннекера и Рейхе (Dannecker und Reiche, 1975) из 789 обследованных гомосексуалов оказался только один педофил (т. е. 0,1%), но если причислить сюда не только практикующих педофилов, но и людей, склонных к сексу с мальчиками, то число увеличивается: мальчиков до 14 лет хотели бы иметь 2% гомосексуалов, до 16 — 11%, до 18 — 27%. Напуганные гонениями против педофилов, международные объединения сексуальных меньшинств исключили из своей среды организации любителей мальчиков и подростков и даже группы поддержки соответствующих заключенных. Геевские организации всячески открещиваются от любви к мальчикам, провозглашая это чуждым гомосексуальности, дескать, гомосексуальность подразумевает поклонение всем проявлениям мужественности (большим бисцепцам, ягодицам, члену и фонтанам спермы), а этого у мальчиков, конечно же, еще нет, а если и есть, то не в достаточном соотносительно со взрослыми потребностями количестве.

Многие растлители используют мальчиков, пользуясь их зависимостью и беспомощностью, особенно когда дети убегают из неблагополучных семей, где один из родителей или оба являются алкоголиками или с ребенком плохо обращаются.

Миша 10 лет, родился в подмосковном городе Жуковском. О раннем развитии сведений нет. Говорит, что «отец плохой», пил и бил его. Мать тоже пьянствовала. По характеру подчиняемый, беспечный, легкомысленный, стойких интересов никогда не имел. С самых ранних лет все время проводил на улице среди сверстников. Всегда подчинялся старшим, что все делали, то и он. С 6-летнего возраста стал выпивать. В школе не учился, не умеет ни писать, ни читать. В 7-летнем возрасте Миша сбежал из дома. Стащил у пьяного отца все наличные деньги и недопитую бутылку водки, забрался в кузов грузовика, стоявшего у обочины, спрятался за ящиками и выпил всю водку, что была у него с собой. Сильно опьянел, его несколько раз рвало. Когда грузовик тронулся, Миша задремал. Проснувшись, обнаружил, что грузовик стоит в каком-то городе. Вылез из кузова и пошел бродить по незнакомому городу. Оказалось, что он в Москве. Новая жизнь опьянила его. Почувствовал себя свободным и «большим». Пока не кончились деньги, проблем не было. Ночевал на чердаке дома. Когда деньги кончились, не знал, что делать, бродил по улицам, заходил в продуктовые магазины или шел на рынок и просил еду. Обычно ему всегда что-то давали. Так жил несколько месяцев. Потом познакомился с двумя бомжами, которые жили в пустующих дачах. Один из них взял его под свое покровительство, давал ему спиртное и еду, но за это заставлял делать феллацию, и Миша соглашался. Потом бомж продал мальчика сутенеру, и Миша стал мальчиком-проституткой. У него было много «клиентов», которым нравилась его смазливая мордашка. Миша был послушным и ласковым, «клиенты» его ценили. У него были и постоянные «клиенты», которые увозили его к себе домой на всю ночь или на несколько дней, давали ему денег, а остальные платили сутенеру, а тот покупал мальчику спиртное, еду и одежду, но денег не давал. Некоторые из «клиентов» во время «coinus per апшп» или феллации стимулировали половой член мальчика, и ему было приятно, иногда был оргазм. Научился мастурбировать и иногда по просьбе «клиента» мастурбировал в его присутствии. Во время милицейской «облавы» забрали и Мишу, и сутенера, и очередного «клиента», которому Миша делал феллацию в кабине машины. Мишу привезли в психиатрическую больницу, а сутенера арестовали.

Слава 9 лет, отца нет, мать страдает алкоголизмом, приводит домой случайных сожителей. Слава не раз был свидетелем полового акта матери с незнакомым пьяным мужчиной. Дома жил впроголодь, мать частенько била его без всякой причины, когда была пьяна. С 8-летнего возраста Слава стал допивать оставшееся в стаканах после попойки спиртное. Даже нескольких глотков было достаточно для сильного опьянения. Часто его сильно рвало, но опьянение нравилось. Однажды выпил бутылку пива, которую мать припрятала от сожителя Узнав об этом, она избила сына. Слава вырвался и убежал из дома. Несколько недель бродил по улицам полуголодный, попрошайничал спал в подъездах, но вернуться домой боялся. Затем его приметил какой-то мужчина, хорошо накормил его, стал расспрашивать, откуда он и где его родители. Узнав, что он убежал из дома привез Славу к себе домой, отмыл, постриг, купил ему одежду. Он хорошо кормил мальчика, но из дома не выпускал. Слава и сам не хотел никуда идти, такая жизнь ему нравилась. Целыми днями он смотрел мультфильмы, его новый знакомый купил ему много видеокассет, и тот смотрел все подряд, так как у них дома не было даже телевизора, мать все давно пропила. «Приручив» таким образом мальчика, новый знакомый научил его делать феллацию, и Слава охотно соглашался. Тот тоже делал ему феллацию, у Славы был оргазм, и он был в восторге от новизны ощущений. Позже Славе уже позволялось выходить из дома, но он и сам никуда не хотел убегать. Соседи сообщили о мальчике в милицию, и однажды к ним пришел участковый милиционер. Он уже знал, что знакомый Славы не раз брал к себе беспризорников, и догадывался, с какой целью. Слава был дома один и, полагая, что это пришел его знакомый, открыл дверь. Милиционер стал расспрашивать Славу, кто он и откуда, мальчик испугался и молчал, но тот и так все понял. Фамилии своей Слава не назвал, но позже, когда милиционер пообещал, что если он все честно расскажет, то ничего плохого ему не сделает, описал ему свои отношения с новым знакомым. Славу привезли в психиатрическую больницу, против растлителя возбудили уголовное дело.

Таких случаев, когда детей, убежавших из дома, сутенеры или взрослые растлители совращают и заставляют заниматься проституцией, в практике подростковых отделений психиатрических больниц множество. Практически все случаи малолетней проституции, и мальчиков, и девочек, связаны с первоначальным растлением или изнасилованием.

"С первого класса я занимаюсь гомосексуализмом. Моему партнеру было 29 лет. Мне сперва не нравилось, было больно, неприятно, тошнило. Но со временем привык. Его не бросил, потому что он пугал, что расскажет всем, что я гомик. В шестом классе я стал умнее и понял, что за такие действия моего приятеля могут посадить. Я жил с ним, но сам ни разу не пробовал. Мне это было неприятно. Он стал задаривать меня подарками, выполнял любые мои капризы, давал денег, их у меня было море. Но мне это всё надоедало, я хотел его бросить, но, увы, он меня находил, ползал на коленях, просил, чтобы я его не бросал. Я соглашался, и всё начиналось снова. В седьмом классе меня случайно подвозит один тип на своей машине, директор ресторана. Предложил денег, чтобы я с ним поехал к нему. Я был выпивший, согласился. Дома у него я собрал все свои способности, постарался ему понравиться. Он был в восторге. Начал заезжать за мной в школу. Он мне понравился как партнер. Замечу, что уже в девятом классе эти занятия стали мне приятными, и я теперь без них не мог. В один день я бывал в половых связях сразу и с тем и с другим. Когда меня призвали в армию, я решил, что покончу со всем этим. Несколько раз они ко мне приезжали. Но я врал им и дальше КПП не выходил. Они, пока с ними рядом сидел, доводили до такого состояния, что уже был готов отдаться, хоть на людной улице. Неужели вернусь домой и всё начнется снова?" (Андрей).

Дети любого пола и возраста могут отзываться на сексуально-эротические чувства взрослого, не понимая их подоплеки, а иногда и сознательно. Мальчик-подросток, особенно в условиях глобальной безотцовщины в семье и феминизации школы, остро нуждается в мужской поддержке и эмоциональном тепле. Такие привязанности легко могут сексуализироваться с обеих сторон, психологические последствия этого зависят от контекста и личностного смысла.

В отличие от девочек, приблизительно 72 % которых ретроспективно оценивают любой ранний сексуальный опыт со взрослыми отрицательно, приблизительно 66 % мальчиков оценивают такой опыт, как гомо-, так и гетеросексуальный, положительно или нейтрально, видя в нем не столько потерю, сколько приобретение. Отчасти это обусловлено традиционными культурными нормами, которые ценят женскую девственность выше мужской, а отчасти тем, что мужские сексуальные контакты на первых порах больше напоминают сексуальную игру.

"В закатном солнце твоя белобрысая челка стала апельсиновой. Я подошел к тебе сзади и осторожно обнял за плечи. Ты вздрогнул, но не вырвался из неловких объятий. Сердце дикого бельчонка застучало часто-часто, и ты задержал дыхание. Я уже почти не принадлежал себе, я убежал от себя, забыл себя и свое имя, и город, и улицу: в моих руках находилось теплое, светлое, крылатое и необычайно нежное. Детское и наивное. Я поцеловал тебя сзади, в ложбинку на шее - даже не поцеловал, а скользнул по едва заметному пушку. Ты опять вздрогнул, натянулся как струна и повернулся ко мне лицом. Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я прижал тебя к себе. Ты весь дрожал и прятал лицо в мой свитер, от твоих волос пахло ромашками и летом. Денис крепко обнял меня, но сначала не давал поцеловать себя в губы, отворачивая лицо, но через мгновение уже сам, САМ поцеловал меня в губы. Я прошептал в горячее детское ухо: "Денис, мальчик мой... бельчонок, я ... я люблю тебя". Я сел в кресло и ты запрыгнул ко мне на колени, возбужденный и разрумянившийся, укусил меня осторожно за ухо. Долго путаюсь с твоим ремнем. Ты улыбнулся и сказал: "Все равно не расстегнете, эта пряжка очень хитрая", - и сам помог мне. Я спустил твои старые брюки, и когда я крепче сжал твой горячий член, ты прикусил нижнюю губу, закрыл глаза и запрокинул голову. Потом - твой глубокий, терпкий мальчишеский поцелуй. Я не знаю, сколько миров сгорело во мне за эти бесценные минуты. Боюсь просить тебя о большем, точнее, не хочу брать сразу всё. Но безумный Найтов, вместо того, чтобы одеть ребенка и проводить домой, спросил чужим охрипшим голосом: "Может быть... в спальню?" Ты сглотнул, закивал головой. Я взял тебя на руки. И наше отражение в зеркале: ты болтаешь ногами со спущенными брюками, рубашка наполовину расстегнута, а у меня почему-то умное и серьезное лицо. В спальне я полностью раздел Дениса, оставил только белые спортивные носочки, которые еще больше распаляли меня. Я взял губами твой крепкий член, и ты забился головой о подушку, широко расставляя ноги. Ты стонал и глубоко дышал. Я лепил твое тело заново, как безумный скульптор, - выравнивал рельефные бедра, скользил по упругим ягодицам, сосчитал языком каждую родинку на твоем теле и все семь швов после аппендицита. Длинные ресницы щекотали мою щеку; я пил твое свежее дыхание. Я вскрикнул, когда ты схватил горячей вспотевшей ладонью мой член и, не дождавшись разрешения, запрыгнул на меня и стал повторять мой сценарий. Я даже подивился такой прыти и попросил не торопиться, но Денис уже не слышал меня. Иногда ты вздрагивал и бил ногами по кровати, точно плыл в безумном кроле. И мы кончили одновременно - стрельнула пробка шампанского, воздушные шары взлетели в весеннее небо. Я никогда еще не испытывал такого яркого и глубокого оргазма, выдоившего меня почти без остатка. Даже волоски на руках стояли дыбом, теплые волны пробегали по телу. Ты сглотнул мою сперму. Я чувствовал горячие брызги на своих бедрах. Измученные, утолившиеся друг другом (хотя и ненадолго), мы забылись в объятьях, провалились в облако опустошенного блаженства, как сытые волчата, только что напившиеся теплой крови. Переплелись наши руки и ноги, переплелись две цепочки с позолоченными крестиками, ты смешно сопел мне в ухо, как простуженный ежонок, продолжая сжимать мой обмякший кок... С трудом верится, что это был не сон. Подушка еще пахнет тобой, даже полотенце на кресле можно сдать на судебную экспертизу. У меня воспаленно яркие губы, я счастлив и обеспокоен. Это особое беспокойство, с фантомной сердечной болью, с легким раскаянием. Раскаянием? Это то самое состояние, которое я бы назвал перегаром греха, греховным похмельем, прозрением после карнавала. Хорошенькая картинка: утро совратителя. Но одно слово в оправдание: я люблю! Люблю беспробудно, безрассудно, безотчетно, без памяти, без родины, без флага, на губах это имя... Я счастлив, Господи. Я счастливый твой грешник" (Бушуев).

Помимо добровольности очень важна предшествующее самопонимание мальчика. Большинство мальчиков, впоследствии чисто гетеросексуальных, ретроспективно оценивают свои сексуальные контакты со старшими женщинами, даже если инициатива принадлежала не им, скорее положительно, а гомосексуальные контакты — отрицательно. У подростков, открывших свои гомосексуальные чувства, осознающих свое влечение к мужчинам и имевших между 12 и 17 годами добровольные сексуальные контакты со взрослыми мужчинами (старшими на 5 лет и больше), показало, что почти все они оценивают этот опыт положительно, а их собственные психологические свойства (уровень самоуважения, психосексуальная адаптированность и т. д.) на момент обследования были не хуже, чем у контрольной группы. То есть, вопреки теории совращения, ранний гомосексуальный опыт не причинял им заметного вреда.

"Между твоих праздных, свободно висящих рук и скрещенных кистей у твоих колен глаза мои вперились в нечто, о чем я часто фантазировал, но почти отчаялся когда-либо увидеть. Из открытой ширинки между перламутровых пуговиц слишком больших пижамных штанов поднимается вполне взрослый, слегка искривленный пенис, который, как и твои другие члены — руки, пальцы, ноги, пальцы на них — кажется, пожалуй, слишком большим в сравнении с твоим еще растущим мальчишеским телом. Для моих любящих, полных похотью глаз он обладает красотой недостижимой даже в моих самых распутных фантазиях. Я знаю, что я бы любил тебя, как бы ты ни был оснащен. Но как не признать мою благодарность судьбе и радость, что жизнь может то и дело проявлять свою избыточность в такой пышной, набухшей и милой манере? Одним быстрым движением я возвращаю тебя на постель, кладу твои ноги на одеяло и полуложусь на тебя, в то время как мои сверхревностные пальцы расстегивают все оставшиеся пуговицы на твоей пижаме и стягивают ее, за ней сеточную майку, которая тебе уже слишком мала и слишком коротка — выше пупка: мои ногти опутаны ее сетью. Ну же, ну, мне не терпится. Всё, что еще осталось, это чудовищные оранжево-красные пижамные штанины, скрывающие последние секреты тела, которое до этого последнего момента оставалось почти неизвестным мне. Наконец, штаны сброшены к концу кровати. Ты голый. И я не могу сдержать себя. Я бросаюсь на тебя, полностью покрываю тебя и чувствую своей кожей это гармоничное противоречие твердого против мягкого, мягкого против твердого, этот чудесный парадокс двух тел — мальчика и молодого мужчины. И я начинаю двигаться нежно, осторожно, чтобы не причинить боль. Ты не сопротивляешься. Ты почти не шевелишься. Ты в ином месте, глубоко подо мной" (Eisenhardt).

Влияние любого жизненного события зависит от того, как оно переживается. Мы не раз читали в газетах, что некий учитель, тренер или фотограф «изнасиловал» или «совратил» десятки мальчиков-подростков, однако жертвы, несмотря на оказанное на них давление, отказывались давать против него показания, сочувствовали ему и даже носили в тюрьму передачи. Иногда, что уж совсем странно, за преступника ходатайствовали даже родители мальчиков. Видимо, во взаимоотношениях этого человека с мальчиками, наряду с безусловно запретным сексом, было и нечто ценное, чего не сумели разглядеть обвинители и чего эти мальчики не смогли найти ни у кого другого.

Однако проблема имеет и другую сторону.
• Во-первых, из того, что подростку что-то понравилось, не вытекает, что это «что-то» для него полезно и безопасно (курение, алкоголь, наркотики).
• Во-вторых, многое из того, что верно для пубертатных подростков, может быть совершенно неверно для более младших детей, еще не вступивших в период созревания.
• В-третьих, действие, приемлемое для подростка, понимающего свои гомосексуальные чувства, может быть оскорбительным и травмирующим для «натурального» мальчика, которых значительно больше.

Чтобы избежать упрощенчества, наука разграничивает такие взаимосвязанные, но качественно разные проблемы и явления, как:
• 1) подростковое одиночество и потребность в любви;
• 2) сексуальные игры подростков друг с другом, в их собственной среде;
• 3) гомосексуальные контакты и влюбленности;
• 4) сексуальную эксплуатацию подростков взрослыми по добровольному согласию, за подарки или по принуждению;
• 5) коммерческую детскую проституцию;
• 6) производство и распространение детской порнографии;
• 7) закономерности формирования и развития связанных с этим бизнесом криминальных структур и сообществ;
• 8) краткосрочные и долгосрочные психологические последствия раннего сексуального опыта и т. д.

Некоторые из этих проблем (потребность мальчика в эмоциональном тепле и любви старшего мужчины) универсальны, другие имеют отчетливо социальную природу (бедность, детская безнадзорность). Мальчики, которые ошиваются и продаются на вокзалах и площадях, как правило, никому на свете не нужны, у них нет ни дома, ни средств к существованию плюс плохая наследственность (чаще всего алкоголизм), опасные криминальные связи и много других сложностей, с которыми подчас не хочет возиться никто, кроме бойлавера. Часто такой гомосексуал (папашка, sugar daddy) действительно любит своего подопечного, заботится о нем, одевает его, находит ему работу, старается дать ему образование и помогает ему в обучении, устраивает его судьбу. Обычно парень из бедной и скверной семейной обстановки попадает в гораздо более спокойную среду, приобщается к более интеллигентной жизни, к более высокой культуре. Чаще миловидному юному мальчику за такие блага приходится расплачиваться демонтрацией своей наготы, мастурбации, позволять себя отсасывать или же он отсасывает у папашки сам, а между тем воспринимает его как отца, но и знает, что тот не захочет его знать, когда парню станет двадцать три или двадцать четыре, и найдет себе кого-нибудь другого. "Потенциальная благодетельность постоянных отношений со старшим патроном, обеспечивающим моральную и материальную поддержку для социально и эмоционально обездоленных, может перевешивать неблагоприятные стороны сексуальных обязательств. Как ни парадоксально, мальчики, которые начинают продавать свои сексуальные услуги педофилам, будучи еще очень юными, могут получить больше вторичного блага, чем старшие парни на продажу, потому что они еще в возрасте, когда обучение социальным умениям и развитие хороших личных отношений дается сравнительно легко" (West). Дру и Дрейк (Drew and Drake. 1969), описывая последствия вовлечения в проституцию в юном возрасте, сообщают, что многие "испытывают вечную благодарность за "жизненный подъем", полученный ими от контактов, открывших им горизонты, о которых они и мечтать не могли, и давший им деньги, которые позволили им расширить образование и в конце концов получить высокооплачиваемую работу". "Эти люди дали мне чувствовать себя в безопасности, их сила, их опыт, их добрая воля, последовательность и зрелость. Единственными людьми, которые были жестоки со мной, были "натуралы", как мои родители и учителя. А геи никогда не были со мной жестоки, они были мягкими, добрыми, ласковыми, нежными, приветливыми, участливыми. Они давали мне любовь, теплоту, близость. Я был одним из них. Они взяли ужасающе одинокого, потерянного, несчастного пацана и просто спасли его" (Silverstein). Но об идиллии речи не может идти. Наоборот, сплошной экстрим. Огромный риск заболевания (и болеют), ограбления, ареста, актерская игра (играют в мальчиков до седых волос, приучается искусственно вызывать возбуждение игрой фантазии, имитировать чувства, играть любовь), унижение (тебя же покупают!), лесть (нужно ублажать партнера), зависимость (ты никто и ничто, зависишь от спроса), разрыв с семьей (все втайне от родных, друзей, близких), переход в разряд "хабалок" (это почти неизбежно), необходимость интимного контакта с абсолютно чужим и, возможно, неприятным человеком (типичный "понтёр" обычно толстый, уродливый и старый), преждевременное старение и быстрый выход в тираж после 17-30 (тебе дают отставку, ибо подросли новенькие, свеженькие, незатертые, — тебя отправляют в разряд бывшего в употреблении, а ты уже привык к подобному образу жизни), утрата ощущения радости от сексуальной связи (секс становится слишком привычным делом: "Я наслаждаюсь с теми, кто мне нравится, а с другими это просто обычный секс, такой, как он есть, просто ради денег... Очень мало по-настоящему приятных людей, безупречно") — как итог подобного бизнеса. Вытравляются чувства, а тело становится потрепанным, а жизнь — "особой", и ты теряешь уважение к самому себе. И тут — невроз, депрессия, срывы.

«Евгений, 35 лет, происходит из семьи интеллигентов, имеет высшее образование, работает научным сотрудником, женат, отец троих детей, физически здоров, половые органы развиты и сформированы правильно, имеют нормальные размеры, выявляет высокий уровень либидо, наиболее сильные реакции сопровождают демонстрацию изображений с педофильным, гетеросексуальным и зоофильным содержанием, для него сексуально значимыми представляются зрелые женщины, девочки и мальчики. Проявляет высокий интеллектуальный уровень, артистические и педагогические способности и высокий уровень сексуальности. Жизненная философия сводится к принципу «жизнь прекрасна и приятна, в ней надо успеть все попробовать, особенно в сексе». Этому принципу Евгений подчинил и выполнение им своей профессиональной, супружеской, социальной и сексуальной роли. В образе мужчины четко обозначает сексуальные черты, представления о мужской половой роли — роль супермена. Образ женщины рисует ее в подчиненном положении. В рисунке образа «Я» подчеркивает высокую роль интеллекта и выявляет противоречивую самооценку. На работе как специалист пользуется большим авторитетом и уважением, что способствует продвижению по службе и занятию престижной должности. На всем протяжении жизни легко сходился с людьми и поэтому имеет широкий круг знакомств, их дом всегда полон гостей. Родился Евгений без патологии. Рос и развивался нормально, был единственным ребенком в материально хорошо обеспеченной семье. Мать Евгения, внешне привлекательная женщина, доминировала в семье, была категорична в своих суждениях и ригористична во мнениях. Отец — очень интеллигентный, мягкий, полностью подпавший под власть супруги. Евгений всегда чувствовал себя подобным отцу, брак родителей удачным не считал. Контакты со сверстниками в детстве были широкими. Примерно в 5-летнем возрасте в игре с ровесницей выполнял роль коровы. При этом обнаженным стоял на четвереньках, а девочка «доила» его за половой член в ведерко, в которое он по условиям игры должен был помочиться. Эта игра сильно забавляла его подругу. По инициативе той же девочки участвовал в другой игре — вдвоем они заходили в сарай и девочка, обнажив ягодицы, ложилась на живот и застывала в ощущении чего-то необычного, совершения чего-то прекрасного и вместе с тем запретного. Однажды это увидела соседка, детишики убежали и несколько дней жили в страхе наказания, но ничего не произошло». Часто участвовал в игре «в доктора», заключавшейся в том, что группа ровесников убегала в заросший палисадник, там все раздевались и рассматривали друг у друга половые органы. Больше всего нравилась эта игра тогда, когда сопровождалась производством «уколов» в обнаженные ягодицы девочки. При этом возникало ощущение чего-то запретного и поэтому необычайно приятного. В возрасте 7 лет с одноклассником рассматривали друг у друга половые органы и при этом каждый сам себе ощупывал половой член до развития максимальной эрекции. Семяизвержения, оргазма и взаимной мастурбации не было, но Жене очень хотелось потрогать набухшую фиолетовую головку полового члена од6ноклассника, однако постеснялся это сделать. С этого времени начал мастурбировать. В 13 лет к мастурбации присоединились сексуальные фантазии, в которых представлял себе женские половые органы, сексуальные ласки и половые акты с ровесницами и взрослыми женщинами. Постепенно в эти фантазии стали вплетаться сюжеты из порнографических изданий, фильмов. Со временем для достижения оргазма стало достаточно одних фантазий без стимуляции полового члена рукой. Собственное тело никогда не являлось для Евгения ни табу, ни оберегаемой святыней. Оно всегда было ему чем-то сексуально и эстетически симпатичным. Он любил все его части и все им производимое, и никогда не чувствовал к ним отвращения. Еще в юном возрасте, изображая исследователя, он изучил свойства всех своих выделений со спермой включительно. После мастурбации часто проглатывал свою сперму. Будучи гибким, мог во время мастурбации занять такую позу, что при семяизвержении сперма изливалась ему в рот. Неоднократно мастурбировал, рассматривая себя в зеркало, и это доставляло ему удовольствие. С целью получения сексуального удовольствия пробовал анальную мастурбацию и спринцевание, но это не приносило желаемых сильных ощущений. Пробовал и сексуальные действия с животными. Экспериментируя на собаках, убедился, что кобели очень любят, чтобы их онанировали, быстро приучаются к этому и своим поведением напоминают о желании повторения манипуляций. Особенно мальчика возбуждало мастурбирование крупных самцов — эрекция у них сильная, половой член при ней достигает больших размеров и выделяется большое количество спермы. Насколько самцы любят совершение с ними этих действий, настолько самки стараются ускользнуть от этого и убежать. С собаками подросток пробовал совершать анальный коитус, но это было менее возбуждающее, чем их онанирование, — и поэтому такие действия он быстро прекратил. В 14 лет на каникулах пошел в поход с компанией ровесников. Один из них в палатке вечерами открыто онанировал. Под воздействием этого зрелища все возбудились, разбились на пары и занимались взаимной мастурбацией. После возвращения из похода присмотрел себе 8-летнего мальчика, стал с ним играть и в процессе игры как бы нечаянно прикасался рукой к его половым органам. После того как этот мальчик отказался продемонстрировать свои гениталии, предпринял подобные действия в отношении своего 5-летнего двоюродного брата — трогал его половой член, но у него не появлялось эрекции и это Евгения расхолаживало. Подобные контакты продолжались на протяжении нескольких лет с различными мальчиками и подростками, а потом интерес к ним постепенно угас. В 16 лет сексуальная инициация, которая была проведена соседкой по дому, старшей на 1,5 года и не имевшей сексуального опыта. Контакт был по ее инициативе, оценивает его позитивно. Сексуальная связь с этой партнершей продолжалась на протяжении полугода, половые акты были взаимно удачными, хотя и отмечались случаи неполной эрекции и слишком быстрого наступления семяизвержения, но при этом сразу совершаемый следующий половой акт проходил успешно. На протяжении следующих имел около двадцати сексуальных партнерш, общей чертой которых была нежность. Наибольшее удовлетворение приносили взаимные орально-генитальные ласки и оральная стимуляция половых органов партнерши, совершаемая стоя на коленях перед ней и припав лицом к ее бедрам. В возрасте 20 лет впервые осознанно совершил сексуальные действия в отношении девочки. Это была маленькая дочь Жениных приятелей, которая очень любила играть со ним. Однажды, чтобы проверить, не обмочилась ли она, без всякой задней мысли, молодой человек потрогал ее трусики в области половых органов. Она обиделась и сказала, чтобы он больше никогда не трогал ее. Это почему-то возбудило его и в дальнейшем, когда по просьбе приятелей он часто оставался с ней за няньку, то, пользуясь тем, что она очень крепко спала, гладил ее тело, а при возможности трогал и клитор. Затем он стал это проделывать, одновременно мастурбируя свой половой член. Так продолжалось несколько месяцев. Девочка постепенно совсем к молодому мужчине привыкла, и его ласки перестали вызывать ее протест, а поэтому становились все более смелыми. Однажды они гуляли вместе по лесу, и он решил ее сфотографировать. Она охотно позировала ему в обнаженном виде, занимала различные предлагаемые позы и позволяла фотографировать себя лежа на спине с разведенными ногами так, чтобы в кадр попали половые органы. При этом он сказал, что к ее пипиське прилипли вкусные крошки от только что съеденного ими торта и, под предлогом слизывания их, стал манипулировать языком в области клитора. Она не сопротивлялась и этому. Потом она оделась и он сделал еще несколько снимков. Тут она сказала, что хочет пописать, и это вновь возбудило парня и он попросил ее сделать это «по-мальчишески» стоя. В дальнейшем Евгений совершал различные сексуальные действия более чем с сорока девочками. В этих контактах его возбуждало писяние девочками «по-мальчишески», прикасание рукой к еще влажным после этого половым органам, ласкание и целование всего их тела и половых органов, раздражение клитора губами и ртом, введение пальца во влагалище. Первый нормальный гетеросексуальный половой акт Евгений совершил в 23 года с будущей женой. В начальном периоде половая жизнь была успешной, никогда не испытывал затруднений в ее осуществлении. Будучи женатым, имел три внебрачных связи со зрелыми женщинами, которые также в сексуальном плане были успешными. Одна из связей продолжалась шесть лет, с этой любовницей еженедельно совершал по одному половому акту. Супруга Евгения внешне была эффектной, привлекательной женщиной. Она считала свой партнерский союз с Евгением удачным во всех отношениях, в том числе и в сексуальном плане. К мужу привязана, считала его очень хорошим другом жизни и прекрасным сексуальным партнером. Половые акты совершали 2-3 раза в неделю, взаимные ласки проводили в широком диапазоне, часто использовали орально-генитальные ласки, сношения осуществляли в разнообразных коитальных позициях, одновременно достигали оргазма. О сексуальном прошлом исексуальном поведении мужа за пределами спальни ничего не знала. Примерно к 30 годам либидо Евгения сильно усилилось — он постоянно чувствоввал половое возбуждение, все мысли в итоге сводились к сексу. Лет в 30 у Евгения вновь стал обращать внимание на мальчиков. Поначалу это происходило только когда долго не имел сексуальных контактов с девочками. Однако постепенно свежесть и нежность детского тела слились для Евгения в единый сексуальный возбудитель и не зависели существенно от половой принадлежности ребенка. В тридцать лет остался вдвоем с 2-летним сыном приятелей, пробовал его ласкать, целовать, пытался руками и ртом возбуждать его половой член. Спустя несколько лет ласкал 5-летнего мальчика, также руками и ртом возбуждал его половой член, но его маленькая и мягкая пиписька не возбуждали мужчину и тогда он уговорил мальчика онанировать его половой член, что сильно возбудило и привело к яркому оргазму. Знакомился молодой мужчина с детьми и вовлекал их в сексуальные действия следующим образом: около жилого дома высматривал одиноко гуляющих девочку или мальчика, подходил к ней или к нему и, улыбаясь, заговаривал. Рассказывал, что он из жилищного управления и просит ее (его) помочь проверить список жильцов, при этом интересуется одной семьей, которая живет в их доме, и называет вымышленную фамилию. Разговаривая с девочкой или мальчиком, гладил их по головке и плечам. Если она или он воспринимали это спокойно, то он присаживался рядом с ней (ним) на корточки и его рука смещалась ниже — гладил ее или его ножки, начинал говорить с ней или ним об излюбленных детских играх. Если контакт устанавливался и Евгений видел, что девочка или мальчик его не боятся, то просил проводить его и заводил ребенка в подвал или на чердак. Там, продолжая разговаривать, свободнее прижимал к себе малыша, гладил ее или его по животу, аккуратно разводил ей или ему ножки и проникал рукой к половым органам, нежно их ощупывал и поглаживал. Потом они вместе выходили и дружелюбно расставались. Некоторые дети не хотели таких ласк, а другие сами поднимали платье, приспускали штанишки и с удовольствием позволяли делать с собой все что угодно. Евгений всегда хотел, чтобы ему попадались такие дети, которые будут воспринимать его ласки охотно и с удовольствием и отвечать на них взаимностью, и нередко находил таких. Например, он как обычно познакомился с 8-летней девочкой, она не возражала против самых смелых ласк. Воодушевленный этим и сильно возбудившись, Евгений аккуратно ввел ей во влагалище палец. Она сразу умолкла, начала мелко дрожать и молодой мужчина почувствовал, что введенный во влагалище палец стал увлажняться. Ломающимся от вожделения голосом спросил, приятно ли ей, ответила, что очень. Спросил — хочет ли, чтобы было еще приятнее, ответила утвердительно. Дрожа от возбуждения, положил ее на спину, раздвинул ножки, ввел во влагалище палец и стал совершать им движения, как половым членом при сношении. Она выгибалась и щебетала от удовольствия, а мужчина ощущал, как ритмично сокращается ее влагалище. Попросил в награду сделать приятное и ему — она сразу же согласилась. Он обнажил половой член. Она долго рассматривала его и сказала, что никогда еще этого не видела. Евгений попросил ее потрогать, она стала его трогать ручками — развилась эрекция, возбуждение все нарастало. Спросил — хочет ли она, чтобы из него вылилось молочко? Она ответила, что хочет. Этого оказалось достаточно, чтобы произошло семяизвержение. Ей это понравилось и она попросила повторить выделение «молочка», но молодой женатый мужчина уже обессилел... Однажды в дом, в котором проживал Евгений с женой и дочерьми, вьехало семейство с двумя сыновьями. Между супругами того семейства часто происходили ссоры и скандалы. Через некоторое время между Евгением и матерью мальчиков сложились хорошие отношения, так как он оказывал ей помощь в воспитании детей, поскольку ее муж практически дома не бывал. Евгений часто был у них дома, следил за тем, чтобы мальчики делали уроки, заботился об их одежде, купал их в ванной. Однажды раздев и купая 13-летнего Костю, будучи с ним наедине в квартире, начал его мастурбировать. Костя не противился, а испытав бурный оргазм, раз за разом позволял мастурбировать себя, а затем и сосать все охотнее. Мастурбировал по просьбе Евгения и его в ответ, а когда Евгений ввел ему в рот половой член, сосал мужчину тоже. Мастурбируясь и феллируясь с подростком, Евгений ощущал духовный подъем, частично и сексуальное удовлетворение. Однако после эякулирования каждый раз психически чувствовал себя плохо, ощущал, что утратил контроль за своими действиями. Тем не менее, спустя полторы-две недели хотелось поторить всё вновь. Через некоторое время, Евгений стал онанировать во время купания и 10-летнего Максима, когда они были в квартире одни. Эрекции у мальчика не было, Евгению это какого-либо удовольствия не доставило, однако он взял в рот член мальчика и стал его сосать, пока не довел до эрекции и слабого оргазма, после которого мальчик крайне обессилел. Когда в тот день Евгений вышел из квартиры мальчиков, то очень обеспекоился, что с ним происходит что-то ненормальное. После взаимных ласк со старшим из братьев уже появилась сильная потребность форсировать их и Евгений чувствовал, что дело может дойти до анального сношения с мальчиком. Наличие у Евгения высокого интеллекта в сочетании с определенными артистическими и педагогическими способностями позволяли ему совершать многочисленные и многолетние педофильные контакты таким образом, что он никогда не был в них уличен или заподозрен. Однако постоянный страх перед возможной оглаской, компрометацией и осуждением заставил его принять решение о необходимости избавления от педофильных наклонностей. В 35 лет Евгений добровольно обратился к сексологу в поисках медицинской помощи. В результате 3-летнего лечения (антиандрогенная терапия, аверсивная (противопедофильная) терапия, индивидуальная и супружеская партнерская психотерапия) у Евгения вроде как исчезли педофильные потребности. Другой вопрос, надолго ли» (Старович).
^
Инь и Инь
В Древнем Китае женщины целыми днями ублажали друг друга, пока мужчины занимались делами. Китайцы не осуждали слияние двух элементов Инь и даже называли этот процесс «полировкой зеркала», поскольку такой акт способствует приросту сексуальной энергии. Соприкосновение с красивыми женщинами является одним из самых эффективных способов взращивания Инь, поэтому сапфическая любовь считалась вполне естественной в культурах, которые признавали эту силу в женственности. Проблема гомосексуальности является более сложной для двух мужчин, чем для двух женщин, поскольку удвоенная мужская энергия Ян является более экспансивной и более легко приводит к конфликту. Удвоенная энергия Инь может быть гармоничной, поскольку Инь является уступчивой, покладистой, но ни одна женщина не испытает глубочайшего удовлетворения. Оба случая могут привести к неравновесным состояниям тонких органов, которые требуют внимания при стремлении сохранить лучшее здоровье.

Женщины, которые разделяют мультиоргазменные практики со своими партнерами-женщинами, с легкостью передают всю имеющуюся у них информацию, поскольку они практикуют одни и те же упражнения. Как и в случае, когда мультиоргазменную практику разделяют мужчина с мужчиной (мальчик с мальчиком) остается важным вопрос о поддержании полярности Инь и Ян, поскольку для того, чтобы испытывать Долинный оргазм, полярности инь и ян должны работать вместе, давая синтез своих противоположных качеств. Если оба партнера — женщины (то есть инь по своей природе), то может оказаться недостаточно "напряжения" ("магнитной", янской энергии), чтобы осуществлять желаемый энергетический обмен. Один из путей увеличения поляризации партнеров заключается в том, что один из них приобретает больше энергии ян. Поскольку основным источником энергии ян в нашем окружении является Солнце, то одна из партнерш может больше быть на солнце, что приводит к увеличению ее энергии ян. Если возможно, она должна впитывать энергию Солнца в яичники через открытые половые органы, если позволяет обстановка. В противном случае она может просто сидеть на солнце и "думать" или мысленно направлять энергию в свои яичники. Имеются и другие средства, посредством которых лесбиянки могут получать дополнительную энергию Ян. Ведь мужчина и женщина являются не единственными источниками энергий Инь и Ян, а лишь небольшими резервуарами этих энергий в обширных потоках мироздания.

Бывают в истории и такие времена, что всякий раз, когда поднимается вопрос о лесбийской любви, «правильная» женщина морщится и заявляет: «О! Если бы женщина прикоснулась ко мне, все мое нутро воспротивилось бы этому!» Чего она не может понять, так это того, что подобным заявлением она оскорбляет саму себя; фактически, она заявляет, что все, относящееся к женскому полу, включая и ее саму, является отвратительным. Однако когда женщины приобретают более высокое мнение о себе как о людях и многое приобретают в том, что касается самоуважения, не бывает ничего необычного и в том, что они смотрят друг на друга в совершенно ином свете — и часто этот свет исходит от светильника в спальне.

Положительные чувства, которые женщины испытывают друг к другу, существовали всегда. У женщин, вообще, эмоции всегда проявлялись в довольно сильной форме по отношению к лицам своего пола. К сожалению, иногда эти эмоции часто проявляляются негативно в виде злости и коварства, ревности, сплетен — все потому, что женщины видят друг в друге естественных соперниц в погоне за одной и той же добычей — мужчинами. У них выработалась привычка обоюдного пристального изучения друг друга. Они замечают каждую деталь фигур, лиц и одежд друг друга для того, чтобы сравнивать свои собственные данные с данными своих соперниц. Естественно, это приводит к высокому уровню осведомленности женщин о сексуальных чарах друг друга. А некоторым смелым и незакомплексованым женщинам, когда эти чары пленяют их, требуется совсем немного: прыг скок, и они оказываются в одной постели. В более непринужденной атмосфере женщинам нет необходимости быть исключительно храбрыми или лишенными всех условностей для того, чтобы пожелать испытать лесбийскую любовь. Они знают, что путешествие в самое себя — отныне есть не только привилегия мужчин; женщины свободны испытывать самих себя предельным способом — лечь в постель с кем то, кто физически подобен им самим.

Некоторые психиатры классифицируют лесбиянство как форму половой незрелости. Возможно, они начитались старых книжек об английских школьницах, где лeсбийская любовь всегда фигурировала где-то между хоккейными клюшками и горячим шоколадом. В этих романах свеженькие маленькие девочки в твидовых сарафанах обычно прижимаются друг к другу и наивно удивляются, отчего это им так хорошо. В действительности, лесбийская любовь — это сугубо взрослая женская игра. Психиатрия также классифицирует лесбиянство как невроз, однако многие женщины придерживаются совершенно противоположного мнения: лесбиянка — это женщина с необычайно развитым чувством собственного «я». Ее партнерша — это ее собственный зеркальный образ; тем, что она делает в постели, она говорит: «Это я, а я — это она». И это есть высшая ступень любви женщины к самой себе.

Раскрепощенность и возросшая откровенность между людьми способствуют распространению лесбиянства. Женщины постоянно возбуждают друг друга «словесной предыгрой» — тем, что называлось «девичьими разговорами» во времена, когда об этом говорили более сдержанно. Сегодня волосы встают дыбом у того мужчины, которому доведется услышать подобное. Мужчины всегда признавали, что женщины очень любят подробности. И это правда. Две женщины, разговаривающие о сексе, рассказывают друг другу все и при этом возбуждают друг друга. Когда эти двое остаются наедине, все и начинается.

Лесбиянство всегда приводило в восхищение мужчин. Лесбиянские секс шоу и порно фильмы для мужчин в течении многих лет были основным предметом мужского интереса. А причина простая. Мужчины никогда не признаются, насколько сильно их опасение перед их соперницами лесбиянками, а именно это чувство скрывается за их восхищением. Считается, что лесбиянки располагают некоторыми таинственными и волшебными трюками, гарантирующими возбуждение женщины. И мужчины хотят знать их. Что ж, они правы!

Большая часть женщин имели и имеют какую-либо форму сапфического (гомосексуального) переживания в своей жизни. Тем не менее, иногда сапфизм принято ассоциировать с развратом и не делать никакого различия между формами лесбиянства, а женщины рассматривают других женщин как соперниц, а не союзниц. Сапфическое (сестринское) отношение требует настоящей заботы, щедрости и солидарности между женщинами. Самой известной из западных женских гомосексуалок была греческая поэтесса Сапфо (Сафо) с острова Лесбос. Слова «лесбиянство» и «сапфизм» происходят непосредственно из её репутации в качестве возлюбленной женщины.

Фаллократическое греческое общество не придавало женской жизни самостоятельного значения. Хотя Платон знает о существовании влечения «девочек к девочкам, женщин к женщинам» (Законы), в сферу публичной жизни женская сексуальность не входила, а что происходило на женской половине дома, если при этом не нарушалась святость семейного очага, никого не интересовало. Если гомосексуальная практика между мужчинами считалась опасной и подрывной и потому ее ставили вне закона, то лесбиянство касалось женщин, а все, связанное с женщинами, подразумевало идеологию различия, которое обычно трактовалось как неполноценность. Так что если женщины, как таковые, не имели реального значения, то лесбиянки и их образ жизни и подавно не имели значения. Лесбиянство считалось разновидностью мастурбации. В эротических и порнографических изображениях женщина выступает только как объект мужского вожделения. Ни одной сцены лесбийской любви в древнегреческих изображениях искусствоведам до сих пор найти не удалось.

Единственной древнегреческой женщиной, которая воспевала женскую любовь и чье имя стало нарицательным, и была Сафо (Сапфо). О ее жизни известно очень мало. Она родилась и жила на острове Лесбос в шестом веке до н. э., принадлежала к аристократической семье, почти всю жизнь прожила в городе Митилене, имела троих братьев, была замужем и имела дочь Клею. Согласно Сократу, она была необычно красивой. Предполагают, что Сафо была наставницей группы молодых незамужних аристократических девушек, которые приезжали из разных концов Греции учиться красоте, музыке, поэзии и танцам. Из девяти книг лирики Сафо сохранилось около 200 фрагментов, многие — всего из нескольких слов.

Страстная поэзия Сафо целиком посвящена женской любви, описанию юной девичьей красоты, нежного тела, радости встреч и горести разлук: «У меня ли девочка Есть родная, золотая, Что весенний златоцвет — Милая Клеида! Не отдам ее за все Золото на свете». Сафо часто призывает на помощь Афродиту, ее любовь откровенно чувственна: «Эрос вновь меня мучит истомчивый — Горько-сладостный, необоримый змей».

Воспеваемый Сафо тип любви не вписывался ни в греческий, ни тем более в христианский канон. Одни христианские авторы считали безнравственными и даже сжигали ее книги. Большинство её писаний было уничтожено в 1073 году н. э. по приказу папы Грегория VII. Другие пытались гетеросексуализировать Сафо, утверждая, что в конце концов она отказалась от женской любви и влюбилась в мужчину, но якобы из-за своего на самом деле безобразия не смогла привлечь ответное чувство и покончила самоубийством, бросившись со скалы в море. Третьи выхолащивали эротическое содержание ее поэзии, изображая ее воплощением «чистой», асексуальной любви. Тем не менее Сафо стала родоначальницей «гинерастии», женской эротической любви, которую позже стали называть «сапфизмом», а затем лесбиянством. Платон считал её «Десятой музой», а Овидий рекомендовал всем девушкам читать её труды.

Сестринство (сапфизм) развивается естественно в любом полигамном патриархальном обществе, в отличие от мужской гомосексуальности не считается грешным и не представляет собой преступление по праву, вместе с тем, исключительная практика сапфической любви не поощряется, высшая значимость придается сочетанию мужчины и женщины как космической пары. «Мой источник счастья — девушка с мягкой кожей; ее улыбка украшена жемчужинами. Влага её рта сладка и свежа. Между её ног есть щель. Столь же милая и соблазнительная, как шея молодой газели. Ту ночь мы провели, сося рты и другие части. Если любить мою подругу таким образом грешно, тогда любить мужчину действительно незаконно» («Благоухающий сад»). В древних Индии, Египте, Иудее, исламсокм мире женщины, в том числе жены, наложницы, танцовщицы обычно живут бок о бок, воспитываются в тесном контакте друг с другом, ласкают друг друга и часто делят одну постель. Близкий физический контакт, интимные объятия, взаимные интимные ласки между женщинами считаются нормальнымы, поощряются и идеализируются как выражение подлинной заботы. Широко полагается, что подобные отношения вполне нормальны и очень даже естественны, поскольку обладают трансцендентной и воспроизводящей силой, укрепляют женственность всех участниц, позволяют женщинам питать и взращивать природу, животворящую сущность друг друга, помогают им исследовать и обогащать свою сексуальность. Природный нарциссизм женщины возвышается в восточных культурах и зачастую изображается, воспевается в искусстве. «Бесчисленные женщины лежали на ковриках, уснув после ночи чувственной игры. Их дыхание неуловимо благоухало сладким вином. Некоторые из девушек наслаждались губами друг друга во сне, как будто это были губы их хозяина. Их пробудившаяся страсть заставила этих прелестных спящих женщин творить любовь со своими компаньонками. Некоторые спали в своих богатых одеяниях, положив головку на увешенные браслетами руки; некоторые лежали поперек своих компаньонок, на их животах, их груди, их бедрах, их спинах; любовно прижимаясь одна к другой, переплетя руки, тонкие талии женщин лежали вместе в сладком опьяненном сне» («Рамаяна»). Картины, иллюстрирующие темы Кришны и "гопи" (коровниц, молочниц, доярок), стремящихся обратить на себя его внимание, также часто изображают гопи в чувственном развлечении друг с другом.

В любом богатом древнеиндийском доме девочка обычно воспитывалась с одной или более Сакхи («подругами»-шакти, компаньонками из бедных семей, которые жили с ней как сестры). Сестры и подруги обычно делили одну постель. Любая богатая индийская женщина обычно использовала ряд служанок, обязанностью которых было купать, умащивать, массировать, обтирать и вообще украшать свою хозяйку. Иметь сакхи в качестве компаньонки считается оживляющим, благоприятным и «особым». Близкий контакт со служанками (сакхи) обычно развивается в сапфическое отношение, особенно у незамужних, одиноких или вдовых женщин. Кама сутра описывает, как женщины могут использовать свой рот на йони друг друга и способы удовлетворения половых желаний путем использования луковиц, корнеплодов или фруктов, имеющих ту же форму, что и лингам. Сакхи добавляла свои собственные качества и переживания к качествам своей «сестры». Часто женщина и её сакхи бывали неразделимы; когда дворянка выходит, замуж, то её сакхи становились со-женами и помогали при ритуальном творении любви.

Пять четко различимых категорий сапфизма известно современному индуизму. Обычная форма западного лесбиянства, весьма агрессивная и пресыщенная игрой половых ролей — самая низкая. Индийцы рассматривают её как дегенеративную и далеко отстоящую от высших, более духовных форм сестринства, практикуемого на Востоке.

Сестринство не обязательно включает секс между женщинами. Однако, если половой контакт возникает непроизвольно, есть много способов, которыми женщины могут удовлетворить друг друга. Эзотерические учения подчеркивают важность поцелуя между женщинами. Элемент воды, вызываемый во время целования, ассоциируется с Луной, которая управляет женскими циклами. Даосские-учения делают особый упор на оральную стимуляцию рта, йони и грудей как на способ, которым женщина взращивает свою природу.

«Однажды, оставшись ночевать у подруги, я ее спросила — можно мне в знак нашей дружбы погладить ее грудь, а ей — мою? Но она не согласилась. Мне всегда хотелось поцеловать ее, мне это доставляло большое удовольствие. Когда я вижу статую обнаженной женщины, например Венеру, то всегда прихожу в экстаз» (Анна Франк). Неосознанный гомоэротизм не мешает девочкам, девушкам и женщинам испытывать влечение к мальчику, юноше, мужчине.

В исламском обществе, где полигамия была весьма обычной, лесбиянство всегда было популярно, как в гареме, так и за его пределами. Считали, что Мухаммед провозгласил лесбиянство незаконной практикой, особенно потому, что в тринадцатом веке арабский историк Абд-аль-Латиф аль-Багхдади писал: «Женщины, которая неоднократно не испробовала восторгов тела другой женщины, не существует в наших краях». Страх арабов перед тем, что женщины добьются власти, возможно, объясняет это противоречие. По мнению арабов, женщины являются собственностью и символами общественного положения, которых надо контролировать, а не возвышать или освобождать через силу мистического секса.

Во многих языческих культурах во всем мире близкий сексуальный контакт между женщинами считается естественным, особенно в матриархальных обществах. Большинство племенных групп в Африке, Азии, на островах Тихого океана и в Южной Америке включают сапфизм в виде неотъемлемой части социо-религиозной системы. Например, женщине группы Паиа африканского племени Банту, позволяется лишиться своей девственности только с помощью другой женщины. Эта женщина тщательно выбирается ею и становится её «сестрой», живя с ней в течение трех дней каждый месяц, в течение коего времени они практикуют сапфизм. Женщины племени Лудуку в Конго также разбиваются на пары в раннем возрасте. Среди племен в Новой Гвинеи для девушки является обычным выполнять оральное творение любви со своими старшими подругами; поступая так, она верит, что поглощает некоторую часть их женской мудрости.

Во времена европейского средневековья в отличие от мужской однополой любви, лесбиянство не столько каралось, сколько замалчивалось. Мужское самомнение, фаллоцентризм и ходячее представление о женской асексуальности в какой-то степени спасали женщин, предпочитавших женскую любовь мужской, от грубых преследований. Совокупление без пенетрации считалось равносильным обвинению в изнасиловании посредством болтовни. Пока женщина не принимала взятую на себя мужскую сексуальную роль слишком серьезно, не выставляла ее напоказ и не претендовала на мужские социальные привилегии, мужчины только посмеивались и подчас даже восхищались «мужественными женщинами», как греческие воины побежденными ими амазонками. Donna con donna — безопасная экзотическая игра, развлечение, в котором нет ни члена, ни пенетрации, ни возможности зачатия. Если для мужчин-гомосексуалов главной опасностью было засветиться, обнаружить себя, то лесбиянки страдали прежде всего от своей невидимости. Впрочем, пикантные истории и рисунки о сексуальных связях между женщинами очень возбуждали мужчин, они явно наслаждались сценами женских сексуальных оргий, однако все они трактовались как временная замена или подготовка к «настоящему» сексу с мужчиной. Зато как только женщина становилась конкурентом мужчины, хотя бы в постели, — ей нет прощения. Старшая женщина, обычно грубая и мужеподобная, которая соблазняет молодых невинных девушек, всегда описывалась резко отрицательно — это преследующая невинных девушек женщина-вампир. Будораживший мужское эротическое воображение образ лесбиянки как темной, таинственной, красивой и извращенной женщины-вамп, которая сознательно нарушает все социальные правила, занимает важное место в европейской литературе и искусстве XIX в. Негативные образы лесбиянок гипертрофировали и абсолютизировали внешние, бросающиеся в глаза свойства непонятного мужчинам явления. Поскольку главным признаком трибадизма считалась вирилизация, наибольшее внимание ученых привлекали мужеподобные, большие женщины с волосатыми ногами, грубыми манерами и низким голосом.

Тем не менее, оказалось, что лесбийская любовь распространена гораздо чаще, чем принято было думать; что «активный» тип лесбиянок, резко отличающийся от привычных норм женственности, встречается реже «пассивного»; что некоторые жены оставляют своих мужей ради подруг не потому, что они всю жизнь несли в себе зародыш патологии, а потому, что они были несчастны в своей супружеской жизни, поэтому женщины занимаются любовью друг с другом не потому, что такова их сексуальность, а потому что они уже испытывают отвращение к мужчинам; что даже самые маскулинизированные лесбиянки анатомически не отличаются от других женщин. Девочки, девушки и женщины не в меньшей степени, чем мальчики, юноши и мужчины, влюбляются в других хорошеньких девочек, девушек и женщин без памяти, жаждут постоянно бывать со своим объектом страсти, слышать ее голос, прикасаться к ней.

Женщине с необычными сексуальными желаниями, если она не хотела быть преследуемой, нужно было скрываться. Самым доступным и безболезненным способом было представить ее в виде романтической дружбы, не имеющей эротической подоплеки. Учитывая диффузность женского эротизма, это было несложно. Различалось три главных типа такой дружбы: 1) между девочками-подростками, которые, подобно мальчикам, нуждались в родственных душах, 2) между старыми девами, которым дружба компенсировала отсутствие других эмоциональных привязанностей, 3) между замужними женщинами из высших и средних классов, которым в условиях жесткой тендерной иерархии в семье было не с кем поговорить по душам. Все эти романтические дружбы становились любовными отношениями во всех смыслах, за исключением разве что генитального. Они могли целовать, ласкать друг друга, спать вместе, выказывать чувства всеобъемлющей любви и клясться в вечной верности друг другу и тем не менее не видеть в этих страстях ничего, кроме душевных излияний. Общество относилось к женской дружбе уважительно, не видя в ней ничего сексуального и не воспринимая ее как угрозу мужской власти, даже если «чистота» таких отношений вызывала сомнения. Излияния взаимной любви, нежности и даже страсти никого не смущали, списываясь на женскую сентиментальность. XVIII в. создал форменный культ женской романтической дружбы, отражавшийся в интимных дневниках, переписке и художественной литературе.

Интересна разница мужских и женских школьных историях. Хотя однополая любовь представлена и там, и тут, в мужских повестях больше явной сексуальности, которая в женских повестях тщательно скрыта или сублимирована. Кроме того, в мужских повестях чаще говорится об отношениях между старшими и младшими мальчиками, учителя фигурируют гораздо реже и скорее в роли совратителей или принудительных партнеров, чем в качестве объектов романтической влюбленности. В девичьих школьных повестях чаще речь идет о любви между ученицами и учительницами, хотя отношения между школьницами также присутствуют. По мере либерализации нравов чувственный аспект этих привязанностей стал осознаваться раньше и описываться прямее.

Чтобы получить право любить тех, кого ей хочется, женщина должна была предварительно освободиться от мужской опеки. Для этого было две социальные идентичности — старая дева и независимая женщина.

Категория старой девы, унаследованная от доиндустриальной эпохи и имеющая оскорбительно-уничижительный оттенок, означает женщину, которая не может или не хочет найти себе супруга, отказывается от мужской любви и продолжения рода, находя утешение в чем-то другом, предположительно несексуальном. Поскольку этот статус в большинстве случаев был и считался вынужденным, он не представлял угрозы ни для мужской власти, ни для тендерной стратификации и в то же время давал женщине моральное право на компенсаторные эмоциональные привязанности к другим женщинам, по ее собственному выбору.

В отличие от старой девы, независимая женщина имеет возможность самостоятельного выбора, располагает собственными средствами, получает образование и предпочитает трудовую деятельность семейным обязанностям. Хотя отвергнутые такими женщинами мужчины могут, спасая собственное самолюбие, называть их «синими чулками», они вынуждены с ними считаться. Новая, не связанная с тендерной стратификацией социальная идентичность позволяет независимым женщинам более свободно определять и свою сексуальную идентичность, стиль жизни и эротические предпочтения. Иными словами, социальная независимость стала необходимой предпосылкой сексуальной свободы. Образованные, материально независимые, асексуальные или гомосексуальные женщины могут не вступать в брак, а жить самостоятельно или совместно с другими женщинами.

Если либеральные лесбиянки начала XX в. старались добиться терпимости к себе, преуменьшая сексуально-эротические компоненты своих чувств и привязанностей в соответствии с традиционным образом «женской чистоты», то радикальные лесбиянки выдвинули норму политической корректности, согласно которой любовные отношения между женщинами ни в чем не должны напоминать разнополых отношений. Традиционное деление лесбиянок на активных мужеподобных «бучей» (butch) и нежных, женственных «фем» (femme) было объявлено ложным клеветническим стереотипом, построенным по образцу гетеросексуального брака. Женские сексуальные ласки также ни в чем не должны напоминать мужские.

По ироническому описанию «сексуально некорректной» американской лесбиянки Маргарет Николе, политически правильная лесбийская любовь означает, что две женщины лежат рядом друг с другом (верх и низ запрещены, потому что это уже иерархия) и несколько часов нежно ласкают друг друга, непременно все тело (лесбиянка не ориентирована на генитальный контакт и оргазм, это мужской, «патриархальный» секс); если они все-таки имеют оргазм, он обязательно должен происходить строго одновременно, чтобы обеспечить женщинам полное равенство.
«Буч» и «фем» — это разные типы женщин, с разными потребностями и стилями жизни. Поскольку мужеподобные «бучи» более видимы, массовое сознание склонно принимать за лесбиянок только их. Классическая схема сексологии начала XX в.: хищная мужеподобная «извращенка» совращает невинную жертву, полуженщину-полуребенка. Споры о том, является ли разница между «буч» и «фем» врожденной или это просто сексуально-ролевые различия, продолжаются и сегодня. Хотя некоторые лесбиянки отвергают этот вопрос с порога, как нечто оскорбительное, он так же правомерен, как обсуждавшийся выше вопрос о психологических особенностях феминизированных мужчин-геев. Не говоря уже о гипотетических, но более чем вероятных связях между телосложением и психикой, мужеподобные девочки имеют гораздо меньше шансов быть принятыми сверстницами, и это накладывает отпечаток на все их психическое развитие.

Подавляющее большинство лесбийских автобиографий написано именно «бучами», их общим эпиграфом могли бы стать слова героини романа Бланш МакКрэри Бойд: «Я решила, что на свете существуют три категории людей: мужчины, женщины и я».

Как пишет о себе известная американская лесбиянка-феминистка Джин Кордова, «в тот день, когда я стала девочкой, моя жизнь кончилась». На предложение надеть бюстгальтер она заявила матери, что это самая глупая вещь, которую она когда-либо видела и которая предназначена не для девочки, а для лошади. Маленькая Джин никогда не чувствовала себя девочкой, ее всегда привлекало все мальчишеское, и в то же время она презирала мальчишек за их грубость и умственную неразвитость. «Я рано узнала, что у мужчин есть то, чего мне хотелось — деньги, власть и женщины. Я могла добиться этого по-своему, став бучем».

С возрастом раздвоенность самосознания усиливается противоречивыми материнскими предписаниями: «Не играй с мальчиками!» и тут же: «Почему у тебя нет бойфренда?» Маленьким «бучам» живется значительно труднее, чем маленьким «фем», им труднее сойти за «нормальных», и их легче «разоблачают». В старших классах хитрая Кордова, вместо того чтобы общаться с сексуально озабоченными мальчишками, подружилась с признанной классной красавицей. «Позже я узнала, что стать подругой юной королевы — одна из немногих привилегий подростков-бучей. Классные красавицы, которым надоели мальчишки, любят прятаться за грязной рубашкой подруги-буч. Кроме того, тут не было конкуренции. Мы, маленькие бучи, предлагали королевам то, чего те больше всего хотели — обожание без лапанья». Однако важно уметь соблюсти границы. Девочкам-фем легче сойти за «натуральных», их родители и подруги просто не могут поверить, что они лесбиянки.

Различия между «буч» и «фем» не следует абсолютизировать. Многие лесбиянки не причисляют себя ни к одной из этих категорий. Среди опрошенных в 1989-1990 гг. 589 американских лесбиянок (преимущественно белых, образованных женщин среднего класса, от 30 до 39 лет):
• 47,9 % сочли себя андрогинными,
• 18,8 % не нашли подходящего определения,
• 18,5 % определили себя как «фем»,
• 14,7 % определили себя как «буч».
Тем не менее разница между ними очень существенна. Четыре из пяти «фем» и только 23 % «бучей» считают, что они могут «сойти» за гетеросексуальных женщин. Соответственно, «бучи» чаще и раньше «фем» открыто декларируют свою гомосексуальность и больше представлены в политической и общественной сфере.

Как и у остальных мужчин и женщин, различия в телосложении, психологии и сексуальном поведении лесбиянок сплошь и рядом не совпадают. По их общепсихологическим свойствам, «бучи» выглядят более маскулинными, «фем» — более фемининными, а андрогинные лесбиянки — более андрогинными. Однако существенной разницы в социальном происхождении и статусе, телосложении, отношениях с матерью, домашних ролях или в сексуальной практике (интенсивность половой жизни, способность испытывать оргазм, инициатива, сексуальная техника, получаемое удовольствие и выполнение инсертивной «мужской» роли) между этими тремя типами женщин не выявлено. Внешние формы поведения, одежда, манеры и прочее чаще всего подстраиваются под глубинные психологические свойства.

«Речь идет не о моей одежде, хотя я всегда ясно и определенно выгляжу по-мужски. И не о том, что я не пользуюсь косметикой или другими женскими ухищрениями, хотя я никогда этого не делаю. Дело не в длине моих волос и не в том, чтобы быть крутой. Моя подруга... гораздо круче меня. Быть «буч» для меня связано исключительно с сексом. Я буч, потому что я хочу женщину и могу заставить ее почувствовать это. Мне нужно — и это очень сильная потребность — быть самым лучшим любовником моей любимой. Мне нужно узнать от нее, что пережитое мною в юности поражение, тот ужасный миг, когда я поняла, что никогда не буду мужчиной и что в этой культуре я также никогда не стану настоящей женщиной, можно преодолеть с помощью ее удовольствия и моего удовольствия от той радости, которую испытывает она» (MacCowan).

Чувства «фем» являются в какой-то степени встречными. Юная героиня рассказа американской писательницы Бет Ньюджент говорит о своей старшей подруге: «Она — моя мать, мой отец, моя сестра, брат, любовница, она — все, в чем, как я думаю, человек вообще может нуждаться» (Ньюджент). Но хотя эта женщина — все, она не мальчик. Она уверяет, что мальчики «совсем неинтересные и, вырастая и становясь мужчинами, они становятся еще более неинтересными». Чтобы проверить это, девушка идет в компанию юных пуэрториканцев, но они похожи на примитивных стадных животных. Выбранный ею мальчик в машине «просто вставляет его и кончает, как мокрый кусок мыла выскальзывает из ладони, и это то, чего мне хотелось». Дефлорация совершилась, говорить больше не о чем, но какой контраст с нежностью и единственностью старшей подруги! «Единственная плоть — ее плоть, единственное прикосновение — ее рука... Она — все, чем я стану, и вместе мы становимся всеми воспоминаниями, когда-либо существовавшими в мире».

Не следует думать, что лесбиянка-буч — простое подражание мужчине. В отличие от транссексуалок, лесбиянки вовсе не стремятся стать мужчинами или уподобиться им. В начале своей сексуальной карьеры некоторые женщины по неопытности поступают так, наивно думая, что быть «буч» — значит быть заменой мужчины, но из этого, как правило, ничего не получается. Если «буч» начинают воспринимать как мужчину, она чувствует себя в этой роли так же неестестственно и неуютно, как в традиционной женской роли. Не нужна такая имитация и ее партнерше, иначе она нашла бы себе «настоящего» мужчину (что и делают многие бисексуальные женщины).

«Хореография» лесбийских отношений не повторяет гетеросексуальных моделей поведения, ухаживания и т.д. Это специфически женские отношения, со своим особым языком и символикой, которые мужчине трудно понять. Кстати сказать, лесбийские пары далеко не всегда соединяются по принципу «буч» + «фем». Две «бучи», как правило, ужиться не могут, но все остальные сочетания вполне возможны и сугубо индивидуальны.

Отличия лесбийской любви от разнополой и от мужской отражают общие особенности женской сексуальности и стиля жизни. Некоторые исследователи полагают, что женская сексуальность, в силу ее диффузности, сильнее тяготеет к бисексуальности, чем мужская. Жесткое разграничение гомо- и гетеросексуальности неприменимо ко многим женщинам, сексуальные предпочтения которых являются в какой-то мере сменными, сменяющими друг друга, причем решающее значение в этом «эротическом континууме» имеют не врожденные влечения или импринтинг, а ранние бисексуальные желания и конфликт между сексуальностью и половой/гендерной идентичностью. Женщина, которая не может принять существующую в культуре, обществе поляризацию маскулинности и фемининности, может считать свое влечение и к мужчинам и к женщинам эротическим. Преобладание того или другого зависит как от детского опыта и индивидуальных свойств, так и от социальных норм и процессов. В частности, социальное раскрепощение женщин может облегчать им возможности гомо- или бисексуального выбора не только в юности, но и на позднейших этапах жизненного пути.

Количество женщин, считающих себя лесбиянками, обычно вдвое меньше числа мужчин, считающих себя геями (это верно и для подростков), а женский сексуальный опыт и эротическое воображение чаще бывают смешанными, бисексуальными. Первые девичьи гомоэротические чувства значительно чаще, чем у юношей, имеют скорее сентиментально-романтическую, чем сексуальную окраску. В то же время девушки, имевшие до 18 лет опыт однополых связей, обычно продолжают его и в старших возрастах, тогда как большинство юношей такие эксперименты прекращают.

Взаимоотношения между лесбиянками, как правило, теснее и эмоциональнее, чем между гетеросексуальными партнерами и между «голубыми» мужчинами. Любовь, ласка, эмоциональная и общая телесная близость для них важнее, чем собственно-сексуальный контакт, имитация полового акта.

Большинство лесбиянок определенно предпочитают стабильные парные союзы, случайным связям. По данным разных опросов, три четверти лесбиянок поддерживают стабильные моногамные отношения, основанные на принципе сексуальной исключительности, и на самом деле они чаще геев живут парами, сохраняя верность друг другу. При опросе 560 мужских и 706 женских пар так ответили девять десятых женщин и две трети мужчин. Количество живущих парами лесбиянок, имеющих сексуальные связи на стороне, большей частью не превышает 20-25%, хотя многое зависит от характера выборки. В крупном опросе американских гомо- и гетеросексуальных пар на вопрос: «Если бы у вас не было пары, стали бы вы заниматься сексом с кем-то, кого вы больше никогда не увидите?» — утвердительно ответили 14 % лесбиянок, 20 % замужних женщин, 34 % гетеросексуальных мужчин и 73 % геев. Общее число сексуальных партнерш в течение жизни у лесбиянок значительно меньше, чем у геев, но больше, чем у гетеросексуальных женщин; две трети имели в течение жизни от Здо 10, одна треть — свыше 10 партнерш.

По интенсивности (частоте) сексуальных контактов лесбийские пары сильно уступают геевским, но степень сексуальной удовлетворенности у них выше. Хотя многие лесбиянки говорят, что хотели бы заниматься сексом чаще, количественная сторона значит для них меньше, чем общая эмоциональная удовлетворенность совместной жизнью. В этом отношении, как и в некоторых других, лесбиянки — типичные представительницы своего пола/ тендера. В отличие от разнополых пар, где сексуальная инициатива чаще принадлежит мужчинам, в однополых парах, как мужских, так и женских, обычно соблюдается равенство, навязывать себя партнерше не принято.

Благодаря телесной открытости и повышенной эмпатии, многие лесбиянки получают больше чувственной радости от секса, чем гетеросексуальные женщины. При сравнительном изучении сексуальных реакций и поведения 111 молодых (от 20 до 30 лет) немецких лесбиянок и 144 гетеросексуальных женщин лесбиянки показали более высокую сексуальную активность и удовлетворенность, чем гетеросексуальные женщины. Лесбиянки чаше мастурбируют, испытывая при этом оргазм (только 4,4 % не имели этого опыта). Оргазм с партнершей всегда или почти всегда испытывают 60,8 % лесбиянок (против 40,7 % гетеросексуальных женщин, из которых 12,3 % вообще не имели оргазма). Значительно чаще переживают они и так называемую «женскую эякуляцию» (Nieden, 1994). Дело здесь, по-видимому, не столько в психофизиологических особенностях и не в том, что однополый секс сам по себе «лучше», сколько в том, что лесбиянки придают больше значения сексуальности и добиваются удовлетворения своих желаний, тогда как гетеросексуалки часто стесняются их сформулировать и терпят мужскую некомпетентность.

Что лесбиянки делают друг с другом в постели? Мужчинам, с их зацикленностью на пенис, «женский» секс кажется «ненастоящим». Но женские сексуальные реакции, даже в разнополых отношениях, отличаются от мужских, в частности, они не так сильно локализованы в гениталиях. Иногда это переживается как проблема: «Как мало мне дано для сочлененья с тобою впадин, выступов, пазов. Как мало — только локти и колени — дано креплений. Ненасытен зов вдавиться в поры кожи, в кровоток твой устремиться водопадом горным, извилинами мозга и кишок совпасть, и позвоночники, как корни, переплести, чтоб на двоих — топор... Как мало мне дано природой-дурой: пристраивать в единственный зазор несложную мужскую арматуру» (Павлова).

Однако эта «проблема» вполне разрешима. Сексуально раскрепощенная женщина чувствует и реагирует не только своими гениталиями, но всем телом: «Слава рукам, превратившим шрам в эрогенную зону; слава рукам, превратившим в храм домик сезонный; рукам, преподавшим другим рукам урок красноречья — вечная слава твоим рукам, локтям, предплечьям!..» (Павлова).

Диффузность женской сексуальности позволяет лесбиянкам без особого труда компенсировать отсутствие пениса. Их сексуальный репертуар почти так же богат, как и репертуар гетеросексуальных женщин. 90% лесбиянок с удовольствием мастурбируют. Широко распространены мануально-генитальные (от 60 до 98% опрошенных) и орально-генитальные (от 60 до 80%) ласки. Реже (порядка 40%) используются дилдо и вибраторы. Около 1% играют в садомазохистские игры. Но, в отличие от мужчин, эти сексуальные техники и игры большей частью не имеют для них самодовлеющего значения и выступают скорее как моменты общей телесной и эмоциональной близости. Лесбиянки значительно чаще гетеросексуальных и мужских пар целуются и обмениваются другими знаками нежности. Частота переживания оргазма у них такая же или несколько выше, чем у гетеросексуальных женщин, причем оргазм, доставленный партнерше, часто приносит больше удовлетворения, чем собственный оргазм.

Сексуальные проблемы и жалобы лесбийских пар в основном те же самые, что и у гетеросексуальных пар. Только половина опрошенных в середине 1980-х гг. немецких лесбиянок сказали, что могут совершенно свободно говорить о своих сексуальных желаниях, почти треть имели желания, о которых их партнерши не знали. У некоторых пар возникают проблемы с соотношением социального равенства и сексуальной взаимности. Встречается и прямое сексуальное принуждение. Так что не во всем виноваты мужчины.

Вопреки теоретическим ожиданиям и житейскому стереотипу, средняя продолжительность существования женских пар меньше, чем разнополых и даже мужских. Последнее кажется странным, так как лесбиянки больше ориентированы на моногамный союз. Вероятно, дело в том, что женщины придают чрезмерное значение психологическим нюансам, на которые мужчины не обращают внимания, и это делает их союзы менее прочными. Кроме того, лесбийские пары, в отличие от геевских, бывают преимущественно закрытыми, измены и похождения на стороне здесь не прощаются и приводят к разрушению старой и созданию новой пары.

«Нельзя жить любовью. Единственное, что живет после любви, — это Ребенок.. Эта отчаянная жажда появляется у одной, младшей, той, которая более она. Старшей не нужен ребенок, для ее материнства есть подруга. «Ты моя подруга, ты — мой Бог, ты — мое все». Но младшая не хочет быть любимым ребенком, а иметь ребенка, чтобы любить. И она, начавшая с не-хотенья ребенка от него, кончит хотением ребенка от нее. А раз этого не дано, однажды она уйдет, любящая и преследуемая истой и бессильной ревностью подруги, — а еще однажды она очутится, сокрушенная, в объятиях первого встречного... Никогда не красясь, не румянясь, не молодясь, никогда не выказываясь и не подделываясь, она (старшая) оставляет все это стареющим «нормальным»... Когда я вижу отчаявшуюся иву я — понимаю Сафо» (Марина Цветаева, 1892-1941).

Как и для всех людей, серьезной проблемой для лесбиянок является старение. На посторонний взгляд, обделенные детьми и незамужние лесбиянки кажутся более одинокими, чем гетеросексуальные женщины. Стереотип мрачного образа одинокой старой лесбиянки, нарисованный Мариной Цветаевой, не всегда оправдывается. Не у всех гетеросексуальных женщин есть дети, не все лесбиянки бездетны, и не все дети приносят матерям радость. Некоторые «сексуально благонадежные» пожилые женщины находят себя не столько в роли матерей и бабушек, сколько в труде и общественной деятельности. То же самое, только чаше, делают лесбиянки.

Если же иметь в виду сексуальные отношения, то лесбиянки уверяют, что они находятся даже в выигрышном положении по сравнению с гетеросексуальными женщинами и гомосексуальными мужчинами. Из-за разных темпов старения мужчин и женщин в браке часто возникают дисгармонии, когда привычное тело жены уже не возбуждает стареющую плоть мужа, заставляя искать утешений на стороне. Пожилой женщине это тем более сложно. Многие люди отказываются от чувственных радостей задолго до исчерпания своих психофизиологических ресурсов. Для геев старение — еще более болезненная проблема. Лесбиянкам в этом отношении легче. Хотя уровень их сексуальной активности ниже, чем у мужчин, у них нет и ее резкого падения с возрастом. Молодые «фем» ищут в старших подругах не столько красоту и сексуальную потенцию, сколько жизненный опыт, энергию, уверенность в себе. Властные и сильные женщины бальзаковского возраста имеют здесь своеобразную харизму, которой у них не было бы в другой среде. Как бы то ни было, стареющие «бучи» чувствуют себя более уверенно, чем их ровесники-геи. Их реже бросают ради более молодых женщин, да и сами они меньше тяготеют к незрелой юности. Недаром многие радикальные лесбиянки непримиримо относятся к геевским увлечениям мальчиками-подростками.

Самая сложная проблема лесбиянок — дети. Многие лесбиянки (21% из 706 опрошенных американских пар) являются матерями, еще больше — хотят ими стать путем искусственного осеменения, усыновления или как-то еще. Ни стиль их материнства, ни его результаты не особенно сильно отличаются от того, что делается в обычных разнополых или в неполных, «материнских» семьях. Стиль материнства зависит не столько от сексуальной ориентации, сколько от индивидуальных особенностей женщины.

Однако матери-лесбиянки и их дети имеют свои специфические трудности. Первая проблема — как восполнить недостающее ребенку мужское влияние? — так же остро стоит в любой семье, где нет отца, и решается (или не решается) точно так же. В России без отцов растут 14 миллионов детей.

Вторая трудность — должна ли женщина рассказать о своей сексуальной ориентации детям, не будет ли это для них психической травмой, смогут ли они понять и принять ее, как эта информация повлияет на их отношения со сверстниками и т. д.? Если она решит все скрывать, их семейная жизнь будет основана на лжи. Разные дети в разных средах реагируют по-разному. Для многих детей главная забота в другом — что скажут их школьные друзья, если узнают? Такие ситуации, порой, безысходно трагичны, они вынуждают женщин скрываться и лицемерить. Но говорить об этом все равно приходится. Женская однополая любовь такая же социальная и психологическая реальность, как и всякая другая, и относиться к ней важно так же тактично и уважительно.
^
Кань и Ли (Кан и Ли)
Наивысшим уровнем любой энергетической практики является очищение и преобразование своей сексуальной, эмоциональной и ментальной энергий в тонкую духовную энергию и в духовное тело, которое живет в физическом теле, но все же может свободно перемещаться где угодно во времени и пространстве. Сексуальная практика позволяет сохранять и очищать горючее, но реальная алхимия имеет место в медитациях Кань и Ли (сердца и живота). Сущностью практики Кань и Ли являются огонь и вода, мужская и женская энергии, творчески соединяющиеся в каждом даньтяне или энергетическом центре тела. Благодаря взаимодействию Кань и Ли человек оплодотворяет самого себя, питает утробный плод и, наконец, дает рождение обитающему внутри духовному ребенку. Дальнейшей трудной задачей является задача напитать это духовное дитя сильной, очищенной энергией и добродетельными качествами в условиях взлетов и падений нашей ежедневной жизни. Ты помогаешь ему в его процессе самозарождения, он помогает в этом тебе. При совершенствовании своей собственной природы мы достигаем своего полнейшего расцвета и даем рождение самим себе. Используя в качестве дополнительной помощи внешнюю мужскую (женскую) энергию, ты с любимым человеком оба являетесь и матерью, и отцом этого духовного ребенка. Но ты также можешь совершенствовать свою сексуальную энергию сам, можешь быть сам созидательным при этом.
*

Идеограммы (триграммы) Кань и Ли.

Ли ассоциируется с летом, югом, красным цветом, огнем и ртутью, его символами являются зеленый дракон, солнце и ворон, ведает гончарным кругом. Тело Ли — энергия огня, устремляющаяся вверх. Источник определяется тремя уровнями. Уровень человека — сердце, уровень неба — центр VG 22 Синь-хуэй (на средней линии верха головы, выше передней границы роста волос на 2 цуня), уровень земли — центр С1 Цзи-цюань (в подмышечной ямке, где пальпируется пульсация артерии).

Кань ассоциируется с зимой, севером, водой, черным цветом, почками, свинцом, его символами являются белый тигр, полумесяц и заяц, ведает ткацким станком. Кань — энергия воды, стекающая вниз, родник и источник энергии тела Кань. Уровень земли — VC4 Гуань-юань (на средней линии живота ниже пупка на 3 цуня). Уровень человека — почки. Уровень неба — R18 Ши-гуань (выше уровня пупка на 3 цуня и в сторону от средней линии живота на 0.5 цуня).

Кань и Ли обозначают ингредиенты эликсира жизни. Механизмом, который приводит в действие ткацкий станок и гончарный круг, является микрокосмическая орбита. Тела Ли и Кань являются основными движущими силами практикующих любые техники, в которых движению придается большее значение, чем покою.

Слияние Кань и Ли образует в теле адепта священного зародыша. Прерывистая инь-линия триграммы Ли спус-кается и объединяется с поднимающейся ян-линией триграммы Кань. Движение наверх линии-ян символизирует очищение сущности цзин и энергии ци. Движение вниз линии инь символизирует кристаллизацию духа шен.

Кань (Вода) и Ли (Огонь) — это не Инь и Ян, не путай иньскую и янскую ци с ци Огня и ци Воды. Кань — это Вода, которая способна охладить твое тело и сделать его более иньским, тогда как Ли — это Огонь, который нагревает твое тело, делая его более янским. Кань и Ли символизируют нижнюю часть живота (дом Воды) и сердце (дом Огня). Духовность (шэнь) в Ли (сердце, Доме Огня) является Основной Сущностью (изначальной цзин), а Жизненность (ци) в Кане (Нижнем Даньтяне, Доме Воды) является Вечной Жизнью (изначальной ци). Когда говорят об иньской и янской ци, это относится к уровню ци по отношению к некой норме. Когда же говорится о ци Воды и ци Огня, то это относится к качеству ци. Кань и Ли — это методы или причины, с помощью которых можно повлиять на Инь и Ян, тогда как Инь и Ян — это результаты. Когда Кань и Ли настроены или отрегулированы правильно, Инь и Ян уравновешены и их взаимодействие гармонично.

Дыхание обладает Кань и Ли. Обычно вдох, который делает тело больше Инь, является Кань, тогда как выдох, который делает тело больше Ян, является Ли.

Твоя ци — основная причина Инь и Ян твоего физического тела, твоего ума и твоего духа. Для того, чтобы регулировать Инь и Ян своего тела, ты учишься регулировать ци Воды и ци Огня своего тела.

Сама по себе ци — это только форма энергии и она не обладает Кань и Ли. Когда ци в избытке или ее недостает, это может привести к тому, что тело станет слишком Ян или слишком Инь. Ци бывает Огненная или Водная, относясь к Огню или к Воде. Когда твоя ци нечиста и вызывает нагревание физического тела и нестабильность ментально-духовного (неустойчивость психическо-духовного) тела (это янские явления), она считается Огненной, ци Огня. Чистая ци, которая способна охладить как твое физическое, так и твое духовное тело (сделать их больше Инь), считается Водной, ци Воды. Однако твое тело никогда не может состоять только из воды и быть только Водой. Вода охлаждает пыл Огня, но она никогда не должна полностью его гасить, иначе ты помрёшь (будешь по отношению к живому человеку Инь).

Путем регулирования Кань и Ли ты достигаешь равновесия (Уцзи) между Инь и Ян.

В человеческом теле всегда преобладает Ян, если только ты не болен или не принимал пищи в течение длительного срока. Если физическое тело всегда янское, оно дегенерирует, разрушается, выгорает, сгорает, то есть стареет. Если ты используешьь Воду для охлаждения твоего тела, то замедляешь процесс разрушения и продлеваешь свою жизнь. Путем прилежного размышления и практических исследований ищи и иследуй пути и способы улучшения качества Воды в своем теле и уменьшения количества Огня в своем теле, учись управлять ими.

Ци Огня, возбуждая и стимулируя эмоции, создает из них «ум»-синь, ум Огня, янский и эмоциональный, сердечный ум. Ум-И, который происходит от ци Воды, является умом Воды, умом мудрости, спокойным, устойчивым, мудрым, единым умом. Когда ты регулируешь в своем теле Кань и Ли, в этом прежде всего принимает участие ум, он определяет стратегию (дыхание) для изъятия ци (Кань) или ее расширения (Ли). Если твой И эффективно управляет эмоциональным синь, твоя воля (сильное эмоциональное намерение) бывает твердой.

Шэнь (дух) сам по себе не обладает Кань и Ли, однако может их набираться. Если твой дух (шэнь) питается и взращивается ци Огня, то, даже поднятый и сублимированный, он бывает разбросанным, беспорядочным и суетливым (янским). А при возбужденном шэнь и тело становится слишком Ян. Если дух питается и вырастает на ци Воды, он бывает твердым и устойчивым (иньским).

Шэнь является ключом к успешному и эффективному регулированию Кань и Ли. Шэнь — это крепость, из которой ты регулируешь Кань и Ли, но это не сами Кань и Ли. Однако в некоторых практиках цигуна поднятый на высокий уровень шэнь считается Ли (Огнем), а спокойный шэнь — Кань (Водой). Практикуя, ты стремишься поднять свой шэнь, но не давать ему возбуждаться. Когда шэнь поднимается, стратегия соблюдается. Занимаясь цигуном, ты стремишься все время поддерживать высоким свой шэнь и использовать его для направления стратегии и ци. Когда шэнь соответствует твоим вдоху и выдоху, он непосредственно заставляет уплотняться и расширяться ци наиболее эффективным образом. Это дает возможность эффективно регулировать Кань и Ли.

Движение является Ли, вызывает увеличение Ян и делает тело слишком янским, спокойный ум есть Кань, нейтрализовывает Ян и делает тело слишком иньским. Во всех практиках, если они Ян, должна присутствовать Инь, чтобы уравновесить эту Ян, и наоборот. Покой, в который ты погружаешься во время спокойной медитации, есть Кань, и он вызывает Инь, поэтому Ци при этом должна циркулировать, и эта циркуляция есть Ли и уравновешивает Инь.

Применение лекарств — наихудший способ избавления от болезни или создания здорового тела. Наилучший путь — решить проблему в корне. В древнем Китае не было химии, способной производить современные лекарства, поэтому необходимо было находить другие пути регулирования Воды и Огня в теле. Например, в наши дни многие больные, страдающие артритом, обычно для снижения боли прибегают к лекарствам. И хотя эти лекарства действительно помогают на какое-то время уменьшить боль, они не могут излечить саму болезнь. Когда их действие прекращается, боли возобновляются. Согласно же представлениям китайской медицины и цигуна, до того, чтобы излечить артрит, необходимо восстановить прочность суставов. Поэтом там обучают пациента тому, как с помощью медленных, легких упражнений увеличивать циркуляцию ци и как укреплять суставы с помощью массажа. Эти методы помогают отрегулировать равновесие Инь и Ян, что позволяет телу исправить нарушение и повысить прочность суставов. Подобный подход дает возможность избавиться от самой причины проблемы.

Передача силы сексуальной энергии через все тело и мозг начинается с Практики кань и ли, которая включает три формулы даосской эзотерической йоги: малого, большого и великого просветлений.
^
• Малое просветление кань и ли (смешение инь и ян, Сяо Кань Ли, малые кань и ли) подразумевает увеличение силы Инь и Ян в теле и буквальное выпаривание, испарение вверх в сердце и голову семени (цзин) и накопленной цзин (сексуальной, созидательной энергии) в ци (энергию жизненной силы) для того, чтобы питать ею дух (энергетическое тело. Происходит преобразование энергии сексуальных гормонов во все тело и в мозг. Жизненная энергия ци, которая ранее использовалась для создания производящей силы (спермы), теперь отводится в тело и переводится непосредственно в высшие центры энергии. Даосы говорят о стадиях этого процесса как о Малом Просветлении. При малом просветлении кань и ли происходит открытие двенадцати каналов, подъем души и развитие энергетического тела. Малое и большое просветления представляют собой подготовку пути для более сильного потока энергии семени, так чтобы тело было в состоянии управляться с большими количествами входящей в него энергии (энергии, которая может соответствовать пробуждению кундалини).

Основной секрет этой формулы заключается в том, что меняются обычными местами энергии Инь и Ян, их расположение взаимно меняется, что способствует тем самым высвобождению энергии семени (сексуальной энергии). Это включает в себя развитие, совершенствование корневого (Хуэйинь) и сердечного центров и преобразование энергии семени (сексуальной энергии) в чистую ци (силу семени) в пупке. Эта перемена (инверсия) мест расположения энергий помещает тепло телесного "огня" ниже прохлады, холодности телесной "воды". Если такой перемены мест нет, то "огонь" просто распространяется, движется вверх и выжигает все тело. "Вода" (сперма и семенная жидкость) имеет тенденцию течь вниз и наружу, вытекать из тела. Когда она высыхает, иссякает — это и есть "конец". Эта формула изменяет, заменяет обычные энергопотребляющие отношения (процедуры расходования энергии) использованием чрезвычайно эффективного метода — "вода" помещается в замкнутый, закрытый сосуд (котел) в теле, огонь располагается под котлом, а в котле на огне варится сперма (сексуальнся энергия). Если "вода" (сила семени, сексуальная энергия) не запечатана, то она течет прямо в "огонь" и либо загасит его, либо сама испарится.

Эта формула малого просветления сохраняет целостность обоих элементов, допуская осуществление выпаривания, сублимации, возгонки в течение очень долгого периода времени. Сутью формулы является то, что никогда нельзя позволять "огню" подниматься вверх и гореть, не имея над ним воды для нагревания, и никогда не позволять "воде" изливаться в "огонь". Таким образом и производится теплый влажный "пар", который содержит в себе огромную энергию и выгоды для здоровья и способствует рекультивации всех желез и нервной и лимфатической систем, а также увеличивает вибрации.

Формула малого просветления заключается в следующем:
1. Смешивание "воды" (инь) и "огня" (ян), или мужского и женского начал для зарождения, чтобы дать рождение душе.
2. Трансформация энергии спермы (сексуальной (воспроизводящей) силы) в жизненную энергию (ци), собирающую и очищающую внешнее микрокосмическое алхимическое вещество, сбор и очищение Микрокосмического внешнего алхимического элемента.
3. Открытие двенадцати главных каналов.
4. Зарождение "полубессмертия", половины бессмертия (соединение и сублимация тела и души).
5. Осуществление циркуляции энергии по Солнечной Орбите (космической орбите).
6. Рекультивация вилочковой железы (тимуса) и лимфатической системы. Поворот в обратном направлении, возвращение потока воспроизводящей силы для укрепления, восстановления тела и мозга и для запасания и накопления энергии в том первоначальном виде, до того первоначального состояния, в котором она была до наступления половой зрелости.
7. Очищение тела и духа: внутреннее половое сношение. Постепенное уменьшение количества принимаемой пищи, опора на внутренние силы, на солнце, на луну и на воду и начало потребления космической энергии (начало "полудао", "полубессмертия", половины Дао, половины Бессмертия). Рождение бессмертной души (энергетического тела).

В Малых Кань и Ли Очаг и Котел устанавливают в нижнем Даньтяне чуть ниже пупка. На этом уровне мы работаем только с теми энергиями, которые есть внутри тела. Энергию Огня берем из надпочечников и сердца. Энергию Воды берем из почек и половых органов. Огонь и Вода меняются местами. Огонь опускаем в печь, визуализируем Котел, поднимаем энергию Воды и помещаем ее в Котел, где она нагревается и начинает испаряться. Это базовая формула, а есть еще около двенадцати вспомогательных формул.

Сеанс Кань и Ли необходимо предварять выполнением упражнения Слияния, в котором пять Элементов собираются в Багуа за пупком, уравновешиваются и проходят через Круг Творения, чтобы превратить негативные эмоции в позитивные. Этот процесс сопровождается очищением Пронизывающих Сосудов, проходящих вертикально через центр тела, и Опоясывающих Сосудов, охватывающих тело по горизонтали, главный из которых расположен на уровне пупка. Это следует делать утром, по крайней мере за два часа до упражнения «Малые Кань и Ли».

Вот названия некоторых из вспомогательных формул: «пропаривание органов и желез», «пропаривание и учащение пульса», «пропаривание лимфатической системы», «открытие двенадцати дополнительных каналов (акупун-ктурных меридианов)», «создание внутреннего глаза», «пропаривание тимуса, гипофиза и шишковидной железы», «самосоитие», «пропаривание позвоночника и нервной системы».

Малые Кань и Ли заканчиваются собиранием очищенной энергии в Даньтяне, находящемся за пупком. С помощью глаз осуществляется «поворот колеса». Сначала нужно опустить глаза вниз по направлению к промежности. Они направляют энергию в Микрокосмическую Орбиту. Затем нужно несколько сжать мышцы глаз и подтянуть половые органы, перемещая взгляд вверх и внутрь поочередно и направляя ци вверх по позвоночнику в мозг. Эта процедура также называется Методом Обращения Потока. Ты как будто охватываешь своим зрением все на 360 градусов вокруг. Хотя это практически невозможно, ты представляешь себе, будто это действительно так. Немного попрактиковавшись, ты добьешься успеха. С каждым поворотом очищенная ци вливается в Котел, находящийся за пупком.
^
• Большое просветление кань и ли (Да Кань Ли, даканьли, Большие кань и ли) производит подъем духа и развитие духовного тела. В "большом Просветлении" ты учишьсяь поглощать энергии Инь и Ян из источников вне твоего тела — из земли, солнца и луны — и "выпаривать" их вверх в алхимическом процессе очищения. Формула использует то же самое обращение мест расположения (инверсию) энергий инь и ян, но в существенной степени увеличивает количество энергии, которое может быть подтянуто к телу, вытянуто вверх в тело. На этой стадии смешивание, трансформация и гармонизация энергии происходит в солнечном сплетении (это место соответствует манипуре). Увеличение количества энергии обусловлено тем фактом, что формула не только вытягивает, извлекает энергии инь и ян изнутри тела, но извлекает также различные энергии непосредственно из Неба (сверху) и Земли (почвы), ян и инь, соответственно, и добавляет энергии их элементов к энергияи соответствующих элементов самого собственного тела. Энергия, на самом деле, может быть извлечена из любого энергетического источника, такого как Луна, дерево, Земля, цветы, животные, свет и тому подобное.

При использовании формулы большего Просветления энергия вселенной трансформируется и смешивается с твоей собственной энергией, так что она может стать полезной на человеческом плане. Эта энергия вселенной является такой необработанной, что твое тело нуждается в ее трансформации и в приспособлении ее к своим нуждам. Когда ты достигаешь этой стадии, ты обычно расстаешься с человеческими энергетическими ресурсами. Это стадия, на которой некоторые даосы прекращают принимать пищу и становятся сторонниками только дыхания; они удаляются в чистоту уединенных гор и питаются тонкими энергиями природы.

Когда тело является совершенным, оно становится проницаемым для небесных энергий непосредственно — без каких-либо промежуточных стадий — и прекращает производство сперматозоидов. На этом высшем плане точки Байхуэй (макушка) и Иньтан (третий глаз) являются двумя точками, которые могут поглощать энергию вселенной, а точка Юнцюань (подъем свода стопы) может поглощать энергию из земли. В этом состоянии ты можешь практиковать с утренним и полуденным солнцем и с луной. Ты впитываешь силу земли точкой Юнцюань на стопах и получаешь небесную силу и солнечную энергию через точку Байхуэй. Это дает чистую силу сверхсознания от вселенной, уравновешенную лунной энергией, входящей через Иньтан (третий глаз).
Формула большого просветления состоит из следующего:

1. Перемещение "печи" (кухонной плиты) и изменение "котла".
2. Большее смешение, смешение больших количеств "воды" и "огня" (взаимодействие мужского и женского начал, внутреннее половое сношение).
3. Увеличенная интенсивность, большая степень преобразования, трансформации сексуальной энергии (энергии семени) в высшие уровни и формы.
4. Собирание внешних и внутренних алхимических элементов и веществ для восстановления воспроизводящей силы и укрепления мозга.
5. Совершенствование тела и души.
6. Начало очищения энергии семени (сексуальной энергии): воспроизводящая сила, жизненная сила, котел.
7. Поглощение энергии Матери-Земли (инь) и силы Отца-Неба (ян). Смешивание поглощаемых сил с энергией семени (тела) и с душой.
8. Выращивание, возвышение души.
9. Сохранение и восстановление положительной производящей силы (семени) и предохранение, удержание ее от утечек наружу.
10. Постепенный отказ от пищи (исключение пищи) и переход, опора на самодостаточность, потребление собственной энергии и энергии Вселенной (так называемое "дыханианство").
11. Рождение духа, передача добродетелей и каналов энергии ци в духовное тело.
12. Практика, направленная на преодоление смерти.
13. Открытие макушки головы.
14. Перемещения в космическом пространстве.

В Больших Канъ и Ли Котел перемещается вверх, из нижнего Даньтяня, находящегося за пупком, к среднему Даньтяню, расположенному на уровне солнечного сплетения. Это ведет к образованию более мощного алхимического агента. На этом уровне мы начинаем работать с внешними энергиями. Чтобы разжечь Огонь в Очаге, мы смешиваем энергию Солнца с энергией сердца и надпочечников. Чтобы добыть Воду для Котла, мы смешиваем энергию Луны с энергией почек и сексуальной энергией. Мы поднимаем холодную энергию Воды на уровень сердца, а затем опускаем в Котел, в то время как горячая энергия Огня перемещается вниз в пупочный Даньтянь, а затем вверх к солнечному сплетению, прямо под Котлом. Температура в Котле регулируется путем добавки холодной энергии легких (Белого Тигра) или же теплой энергии печени (Зеленого Дракона), чтобы не допустить соответственно перегрева или переохлаждения.

Жемчужина становится более плотной, и ее можно выпускать вниз в Землю, чтобы вступать в контакт и взаимодействовать с энергией животных, растений, цветов и деревьев. В Больших Кань и Ли звездная энергия становится решающей частью процесса. Красный и фиолетовый свет Большого Ковша и Полярной Звезды нужно собрать вместе под макушкой в Хрустальной Палате и добавить в Очаге, что приводит к невероятному подъему энергии. Путем выведения Жемчужины нужно достать глубоко под Землей холодную энергию Воды, которая является самой мощной ее формой. Энергию Огня приводим вниз к солнечному сплетению, а энергию Воды вверх к горловому центру. Они соединяются в Котле в центральной части тела на уровне сердца.

Самосоитие в этой формуле связано с созданием Духовного Тела. Энергия шишковидной железы смешивается в Даньтяне солнечного сплетения с сексуальной энергией половых органов. В результате тело приходит в экстатическое состояние. Необходимо привести семя (сперму) из селезенки в Котел. Если эта операция будет выполнена правильно, ты осуществляешь зачатие Духовного Тела. Когда зачатие произошло, все практики «пропаривания» должны быть прекращены. Это реальный опыт трансформации, и он может быть иногда довольно неприятным. Духовное Тело можно отправлять в свободное путешествие по верхним мирам, чтобы найти духов-наставников.

При правильном выполнении формулы ты ощущаешь, что твое тело огромно — миллиарды световых лет от стоп до головы. Ты становишься Космическим Существом, чья Хрустальная Палата — это Полярная Звезда, чьи почки — Луна, а Даньтянь — планета Земля. Это Космическое Существо — обладающее сознанием Дао — испускает свои сияющие лучи к одной из клеточек своего тела, к тебе, сидящему на стуле на планете Земля и медитирующему на звезды.

Сеанс Больших Кань и Ли заканчивается вращением глаз, как и в Малых Кань и Ли, только на этот раз энергия собирается в солнечном сплетении. Очищенная энергия «вдыхается» непосредственно в кости, где и хранится. Большие Кань и Ли можно выполнять утром сразу же после Слияния Пяти Элементов.
^
• Великое просветление кань и ли (Тай Кань Ли, Великие Кань и Ли) представляет собой максимальное смешение Инь и Ян: смешение энергий ян и инь в высшем энергетическом центре, в наивысших центрах тела. Формула соответствует сердечной чакре (анахате) и предназначена для поворота, обращения вспять процесса старения путем воссоздания, восстановления тимуса и увеличения естественного иммунитета. Это означает, что излучение, испускание целительной энергии происходит из более наполненных энергией точек тела, предоставляя большие выгоды для физического и эфирного тел.

Формула состоит из следующего:
1. Перемещение "печи" (плиты) и изменение "котла" к высшему центру (в Хрустальную Палату), к более высоким центрам.
2. Поглощение энергии Солнца и Луны.
3. Максимально возможное смешивание, трансформация, выпаривание и очищение энергии семени (сексуальной энергии, воспроизводящей, производящей силы), души, энергий Матери-Земли, Отца-Неба, Солнца и Луны для собирания Микрокосмического внутреннего алхимического элемента и вещества.
4. Смешивание визуальной силы с жизненной силой.
5. Смешивание (очищение, сублимация, возгонка) тела, души и духа.

При Запечатывании Пяти Чувств Данътянъ перемещается в Хрустальную Палату (Небесное Сердце), находящуюся в мозгу. В черепе есть семь отверстий: левый и правый глаз, левое и правое ухо, левая и правая ноздря и рот. Эти семь отверстий представляют пять чувств. Во рту есть губы, которые осязают, и язык, который ощущает вкус; нос ощущает запах, уши слышат, а глаза видят. В этой формуле чувства запечатываются в Котле. Сначала соедини каждый орган с соответствующим чувством. Энергию двух глаз и видения приводим к области «третьего глаза» между физическими глазами и чуть выше их. Энергию ушей и слышания приводим к задней части черепа. Все это смешиваем в Котле. Затем соединяем энергию ноздрей и обоняния, губ и осязания, языка и ощущения вкуса и тоже складываем в Котел в Хрустальной Палате. Представляешь себе, что созвездие Большой Ковш наполняется фиолетовым светом Полярной Звезды. Затем Большой Ковш переворачивается, и поток лилового света льется прямо в Котел, расположенный в Хрустальной Палате в твоем мозгу. Образуется ослепительный свет Дао.

Именно по достижении этого уровня практики появляется потребность оставить мир и удалиться в горы. Все функции тела затухают. Хочется покоя и уединения. В сущности, если хочешь оставаться в миру, твоя ежедневная практика может включать только низшие уровни, если только ты не исключительно одаренный человек.

<< >>